Собрались супруги Плешкины разводиться. Прожили десять лет - и вот такой плачевный исход.
А причина расставания довольно обычная - характерами супруги не сошлись. Как-то сначала сходились они, терпели и сжимали зубы. А потом Оля заявление на развод написала.
- Не хочу, - решение она родственниками своим пояснила, - с Мишкой больше жить. Внимания от него мне и детишкам - никакого. Деньги на хозяйство зажимает. Даст десять тысяч раз в месяц - и крутись на них. А трехразового питания требует. Грубый в общении сделался. Обзывается по-всякому: то клушей, то захребетницей. И чую, что мадама у него завелась. Ночевать не всегда приходит. Духами какими-то жуткими от него несет. Разведусь! Не желаю сатрапа терпеть. Униженной и обиженной женщиной быть отныне отказываюсь!
И все Олю горячо поддержали. “Разводись, - сказала родня, - и жизнь свою устраивай. А мы тебе поможем. Не достоин тебя сатрап. А детишки его позабудут быстренько - они еще небольшие по возрасту. Поделите имущество, алименты определят - как-то проживете. Не ты, Оля, первая разводишься на этом свете”.
А муж Миша тоже на развод настроился. Ходил с лицом решительным.
- Разведемся, - товарищам заявил, - и прекрасно. Детей мне видеть змеюка права не имеет запретить. А коли будет козни по детям учинять - так я с ней судиться начну. Отвоюю право на детишек. Я и сам, признаться, давно б развелся. Опередила просто меня змеюка. Пашу сутками, мне заявления написать просто некогда было. Сидит Олька уж десять лет дома. Только посудой гремит и носы детям утирает. Скучно с ней. Развития там никакого не имеется. Только одно слышу: Петя на животик жалуется, Коля спал неважно, Маня в садике куролесит. И потолстела Олька на двадцать кило. Не брак, а болотина какая-то. Разведемся - и я еще посмеюсь. Как она с тремя детишками жить станет. Привыкла ведь на все готовое. Все ей на блюде выдали - и квартиру, и питание, и одежду по сезону. Села натурально на шею. И десять лет на ней ехала. А все - окончилось ее барство. Сейчас-то поймет - тяжко женщины разведенные живут без мужа. Пусть лиха хлебнет, коли такая самостоятельная. А я посмеюсь от души.
И товарищи Мишу поддерживали. Они тоже разводились - и все живут теперь прекрасно. А бывшие их - наоборот.
А особенно Миша радовался, что недвижимость он до брака в ипотеку приобрел. А жену и детишек прописывать отказался. Голос внутренний ему этак посоветовал. И к теще Олька с ребятами прописалась. А теперь и жить к ней отправилась.
- Сама виноватая, - Миша хохотал, - что к мамке своей отправилась! Пусть со старой перечницей задами потолкается не кухне пятиметровой. Вот уж смешно будет! И на работу ей бежать придется. А кому она нужна - ни дня Олька не работала. Вот и пусть без денег сидит. А я пока алиментами займусь. Есть у меня решение интересное -как их смехотворными сделать. Взвоют все!
И вот разводились Плешкины с такими настроениями. И судились за имущество. И за автомобиль судились, и за холодильник. Поделили как-то.
И на квартиру Мишину Оля даже замахнулась.
- Я, - бывшая по телефону сказала, - к юристу консультироваться бегала. И юрист этот меня ужасно порадовал. Будешь ты, милый, денежки мне выплачивать. Есть такая практика. Ипотеку ты свою несчастную из общих денег десять лет выплачивал. Из общих, понимаешь? А в семье законной правило одно: ни твое, ни мое, а наше. Вот и обяжут тебя мне половину от платежей ипотечных за десятилетие выплачивать. Умный такой юрист попался. Не переживайте, мол, Ольга Виссарионовна, сказал, будет голубчик ваш платить положенное. А то ишь, деньги общие тратить и в квартире единолично потом жить. Не выйдет. Были такие голубчики у юриста. Платят женам бывшим - и не пиликают.
- Фантазируй дальше, - Миша Оле ответил, - свои фантазии. Кукиш я тебе покажу, а не половину. Ни копейки ты не вложила. Только до обеда на диване зевала. В декреты от трудового образа жизни бегала. Жила совершенно бесплатно. Будто захребетница.
Но хохотать на всякий случай перестал пока. “Как это, - вопрошает Миша у любого встречного, - я ей за квартиру должен буду?! Ведь ни копейки в семью не принесла. Ни единого дня по будильнику на службу не поднялась! А я ей - плати?! Вот уж дудки”.
Готовится Миша к суду. И Оля готовится. И каждый на справедливость надеется.
А юрист Олин в исходе дела совершенно уверенный. "Будет, - говорит он радостно, - будет ваш голубчик выплачивать. Не тревожьтесь, Ольга Виссарионовна. Выплачивать будет и не пиликать".
