Олег стоял в проходе у вагонного окна, смотрел на набегающий перрон и думал о том, что за всё время службы, плена и госпиталей ни разу не испытывал ностальгии по малой родине. Если не считать учебки, конечно. Ну, с учебкой всё понятно: изматывающие тренировки, муштра, дедовщина и прочие «прелести» первой четверти двухгодичного долга в любом духе-слоне пробуждают тоску по мамкиной юбке и домашнем уюте. В любом, но только не в нём. Даже когда ротный почтальон приносил в казарму письма и объявлял его фамилию, Фролов чувствовал себя неловко перед товарищами, поскольку ему писала только бабуля, а ребята получали весточки и от родителей, и от девчонок – потенциальных невест. И вот теперь, стоя у окна, Олег внезапно ощутил необъяснимое волнение: ему казалось, что как только поезд остановится, он шагнёт не на перрон железнодорожного вокзала, а в новую жизнь, наполненную яркими и непременно счастливыми событиями. Впечатление от неожиданного открытия было настолько сильным, что Фролов непроизвольно улыбнулся и зажмурился, стараясь подольше сохранить в душе незнакомое чувство.
- Хороший сентябрь в этом году. – Голос подошедшего соседа по купе заставил вздрогнуть Олега, а тот, ничуть не смущаясь разочарованным видом попутчика, продолжил как ни в чём не бывало. – Хороший. Только одним днём заморозки обошлись. И дождей было мало по сравнению с прошлым годом. А в конце месяца синоптики вообще бабье лето обещают. Как раз успею теще с урожаем на даче помочь. То-то обрадуется старушенция. Вообще-то она у меня смирная, но я стараюсь с ней пореже встречаться. Ничего не поделаешь, тёща есть тёща. У мужика на генетическом уровне опаска к жениной матери записано.
- Откуда вы знаете про погоду? – Сосед был лет на двадцать пять старше Фролова и он, несмотря на предложение, так и не смог перейти на «ты». – Вы же целое лето в командировке были.
- Жена по телефону рассказывала. – Со вкусом зевнув, хмыкнул мужчина. – Знаешь, когда проживёшь с супругой почти тридцатник, то разговаривать с ней кроме погоды не о чем. Особенно если дети выросли и разъехались по всему Союзу.
Вагон плавно остановился напротив здания вокзала. Олег поднял сумку и протянул руку разговорчивому соседу:
- Ну вот и всё. Пошёл я. Удачи вам и передавайте привет супруге. Ну и тёще, конечно.
- Может, подвезти? – Мужчина с готовностью пожал руку и почему-то заискивающе посмотрел в глаза попутчика. – Меня брат будет на своей трёшке встречать. Куда тебя отвезти? Не переживай, денег не возьму. Просто от души предлагаю.
Олег благодарно улыбнулся и отрицательно помотал головой:
- Спасибо. Сам доберусь. Вам к жене надо.
Ещё раз пожав руку участливому мужчине, Фрол развернулся и не оглядываясь зашагал к тамбуру. «Странный парень этот Олег. – Думал бывший попутчик, усаживаясь на переднее сиденье «Жигулей». – Больше трёх суток в пути, а о себе так ничего и не рассказал. Всё время замыкался, словно секрет какой на душе. И от дармовой выпивки отказался. Не по-людски. А может, характер такой» …
***
На жёлтом «Лиазе» не было табличек и Олег, помявшись, постучался в дверь водителя:
- Извини, командир. Таблички с конечным пунктом на штатном месте нет. До посёлка Сосновоборск доедем?
Пожилой шофёр, взглянув сверху вниз на Фролова, выщелкнул окурок над его головой и нехотя процедил сквозь зубы:
- Не доедем, сынок. Нет такого посёлка.
- Как это нет? – Парень едва не задохнулся от возмущения. – Я там живу… Вернее, жил. До армии. Меня дома бабуля ждёт.
В глазах водителя мелькнул доброжелательный интерес:
- Недавно дембельнулся? Тогда понятно. Садись, сынок. Довезу и денег с тебя не возьму. Контроля сегодня на маршруте нет. Информация к размышлению: твой посёлок уже год как городом стал…
***
Густой хвойный дух недалёкого соснового бора вскружил голову, но не успокоил, а напротив, до предела возбудил и без того напряжённые нервы. Благодарно помахав рукой глядящему на него через зеркало водителю, Олег закинул сумку на плечо и, с трудом сдерживая желание рвануть бегом, зашагал в сторону улицы Новосёлов.
***
Знакомая улица, знакомый переулок, родной подъезд с исписанными стенами. Олег бегом взлетел на третий этаж и замер перед дверью бабулиной квартиры. Это была чужая дверь: свежевыкрашенная, с новыми замками, ручкой и золотистыми пластиковыми цифрами номера. Фролов несколько минут смотрел на новенькую дверь, не решаясь нажать на кнопку звонка. Он понимал, что случилось что-то ужасное, непоправимое, догадывался и не верил, что это могло случится: «Бабуля не могла умереть без меня. Это неправильно. Она сама говорила, что дождётся моего возвращения из армии и уйдёт со спокойной душой. Говорила, а я смеялся, как дебил. Она показывала приготовленную одежду и сберкнижку с «похоронными» деньгами, а я отмахивался. Как же так? А может, я зря гоню волну? Надо просто нажать кнопку и бабуля тут же откроет». За дверью послышались шаркающие шаги. Олег вытер рукавом вспотевший лоб и, так и не решившись нажать на кнопку, осторожно постучал согнутым пальцем.
- Кто там?
Женский голос отозвался немедленно, словно хозяйка ждала именно стука, а не звонка.
- Олег Фролов. Хозяин этой квартиры.
- Какой-такой хозяин? – В голосе женщины зазвучали визгливые нотки. – У этой квартиры только один хозяин. Мой муж. Он является ответственным квартиросъёмщиком.
- Откройте, пожалуйста. Или мужа позовите. Поговорить надо. – Фрол неожиданно для себя успокоился и даже сумел избавиться от хрипоты. – Мы здесь с бабушкой вдвоём жили до тех пор, пока меня в армию не призвали. Теперь вот я вернулся.
За дверью снова раздалось шарканье тапок, а затем громкий шёпот:
- Лёша, тут какой-то Олег Фролов пришёл. Говорит, что раньше здесь с бабкой своей жил. До армии. Что будем делать? Может, милицию вызовем? Я боюсь.
До Олега донёсся непонятный звук, а затем раздался сердитый мужской голос:
- Не надо никакой милиции. Отойди. Дай дорогу, я сказал! Щас разберёмся, какой-такой Фролов и что ему из-под нас надо.
Дверь распахнулась на весь проём и на площадку вышел тучный мужчина лет сорока, одетый в застиранный спортивный костюм:
- Чего надо? – Полные щёки с трёхдневной щетиной давили на глаза и, казалось, не давали возможности хозяину полностью распахнуть веки. – Мы по ордеру сюда вселились. Я инвалид. На производстве травму получил. У меня льготы, а жилплощадь пришлось десять лет ждать. Это, по-твоему, нормально?
Олег почувствовал, как в душе поднимается волна раздражения, но заставил себя сдержаться:
- Здесь, в этой квартире жила моя бабушка. Дарья Сергеевна Акимова. Где она? Её что, выселили?
Глаза хозяина стали ещё уже. Подтянув на животе растянутые на коленях треники, мужчина пожевал губами и скривился в злорадной ухмылке. Он даже не пытался выразить сочувствие:
- Ага. Выселили. На тот свет. Умерла твоя бабка. А мне пришлось вашу рухлядь на свалку за свой счёт вывозить и ремонт делать. Это, по-твоему, нормально?
Кровь молотками застучала в висках, а от горького кома в горле стало тяжело дышать. Фролову очень хотелось заехать хамоватому толстяку в челюсть, но он снова сдержался:
- Когда она умерла?
- А я знаю? Мне этого не надо. И вообще, я тебе не бюро похоронных услуг. Мне до фонаря. – Мужик снова поддёрнул трико и спиной шагнул в квартиру. – Сам разбирайся со своими проблемами и больше сюда не суйся. Скажи спасибо, что наряд не вызвали. Ходят тут всякие. Жить не дают. То же мне, нашёлся хозяин.
Дверь захлопнулась и Олег снова увидел перед собой пластиковые цифры квартирного номера. Дрожащей рукой вытащив сигареты, он долго чиркал спичками по коробку, тщетно пытаясь прикурить. За спиной скрипнула обшарпанная дверь. Фрол повернулся и увидел голову того самого соседа, который частенько одалживал деньги у бабули на поправку здоровья. Мужика звали Геннадий Петрович. Ему было чуть больше пятидесяти лет, из которых около пяти он двумя ходками провёл на нарах. Сосед с минуту молча разглядывал стоящего на площадке долговязого парня, а затем, узнав, охнул и неумело перекрестился:
- Олежка, ты? Не может быть! Тебя же в Афгане убили! Или я снова белочку словил? Вот беда. Точняк, надо в завязку уходить.
Несмотря на трагизм ситуации, Фрол не смог сдержать улыбки:
- Да нет, дядя Гена. Живой я. Просто в госпитале долго лежал. Лечился. Теперь вот домой приехал к бабуле, а тут…
Сосед вышел на площадку, но не решился подойти вплотную:
- По голосу вроде бы ты. – Неуверенно проговорил он, с опаской оглядывая Олега. – Но ведь по документам тебя точно убили. Я же своими глазами похоронку видел. Там чёрным по белому было написано. И печать была. Разве так бывает?
Фролов пожал плечами и философски заметил:
- На войне, Геннадий Петрович, ещё и не такое бывает. Считай, что я дважды с того света вернулся. Живой и невредимый. Только подраненный малёхо. – Немного подумав, в упор взглянул на ошарашенного мужика. – Пустишь к себе? О бабуле поговорить надо. Да и идти мне по делу некуда. Ты человек опытный. Может, присоветуешь, как мне дальше-то быть? Не переживай, дядя Гена. Я за постой заплачу. Деньги у меня есть. Сколько скажешь, столько и заплачу.
Услышав про деньги сосед встрепенулся и, почесав чуть пониже спины, пробормотал всё ещё нерешительным тоном:
- Так это… Надо бы помянуть Сергеевну. Если деньги, конечно, есть… Душевной она была женщиной. Святой. Грех на сухую про неё вспоминать. Да и твой приезд не худо бы отметить. Какой-никакой, а повод. Вернее, праздник. Давай сколько не жалко, я щас быстрым ходом туда-сюда метнусь. А ты покуда картошечки пожарь. Ну что, согласный на такой расклад?
Олег отрицательно помотал головой:
- Неа, дядя Гена. Я с тобой пойду. Невмоготу мне одному оставаться. Ещё сорвусь ненароком и морду твоему новому соседу набью.
Геннадий Петрович сделал шаг вперёд и гостеприимно распахнул дверь:
- Проходи, Олежка. Располагайся. Я щас быстро портки поменяю и сразу пойдём.
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/
