У восточных славян в IX столетии, несомненно, шли процессы, ведущие к образованию государств. Традиционная трактовка восточнославянского общества накануне образования государства как «племенного» не соответствует ни данным источников, ни современным научным представлениям о политогенезе. В последние полвека на основе изучения общественного устройства народов, сохранивших архаический общественный строй до Нового времени, этнологи пришли к выводу, что племя не перерастает в государство.
Между племенным и государственным устройством существовала особая стадия. Ее принято обозначать английским словом chiefdom, что обычно переводится на русский язык как «вождество». Главное отличие племени от вождества в том, что племя эгалитарно: в нем есть старейшины, но они не являются наследственной знатью. Напротив, вождество иерархично: в нем существуют знатные роды, в первую очередь род вождя. Именно от стадии вождеств следовал переход к государствообразованию. У славян племенная структура была сломана в ходе славянского расселения по Юго-Восточной, Центральной и Восточной Европе VI—VIII вв.
Славянские догосударственные общности раннего Средневековья были новообразованиями, сложившимися в результате миграций, и, с точки зрения современных представлений о политогенезе, являлись вождествами. Византийцы, представители наиболее развитой государственности тех времен, подметили территориально-политический характер славянских группировок и уже начиная с VII столетия именовали их преимущественно не терминами указывающими на этническую общность, а термином, образованным от общеславянского самоназвания словене — «славинии».
Формирование государства Русь шло практически одновременно со складыванием западнославянских государств — Чехии и Польши, в течение К—Х вв. Сходны были и характерные черты в формировании Древнерусского и западнославянских государств. И на Руси, и в Чехии, и в Польше ядром государственной территории становилась одна из «славиний», а соседние постепенно вовлекались в зависимость от ее правителей. Во всех названных странах основной «государствообразующей» силой была княжеская дружина. Везде наблюдается смена старых укрепленных поселений (градов) новыми, служившими опорой государственной власти.
Тем не менее государство Русь по одному признаку выделяется из ряда других славянских государств. И у западных, и у южных славян сложилось по нескольку государств, а восточные славяне все оказались объединены в одном: данный факт, обычно воспринимаемый как само собой разумеющийся, в действительности является уникальным.
Между тем для IX столетия у восточных славян можно говорить о нескольких центрах потенциального государствообразования: в Среднем Поднепровье (у полян), на севере Восточной Европы (у словен и их соседей), в землях северян, древлян, волынян, прикарпатских хорватов. Развитие вполне могло пойти таким образом, что на Восточноевропейской равнине образовалось бы и существовало несколько государственных образований.
На наш взгляд, трудно поверить в то, что в лесах Восточной Европы внезапно возникла идея строительства территориального государства, которая стала быстро и эффективно претворяться в жизнь в соответствии с намеченным планом.
Но на Руси уже к 940-м гг. сложилась политическая система, охватывающая огромную территорию — от Невы и Ладожского озера до днепровских порогов; под непосредственной властью киевских князей были территории полян, словен, части кривичей, их верховенство признавали еще сохранявшие собственных князей «славинии» древлян, дреговичей, северян, лендзян, радимичей, уличей, другой части кривичей. Подчинение всей восточнославянской территории было завершено киевскими князьями к концу X в..
Как правило данный феномен приписывается государствообразующей роли норманнов на Руси. Но здесь стоит обратить внимание на то, что там, где норманны осуществляли экспансию на земли народов, не имевших еще сложившейся государственности, не появлялось не только крупных, но вообще никаких государств: викинги не создали государств ни в Ирландии, ни в земле пруссов (между низовьями Вислы и Немана), ни в Восточной Прибалтике.
Получается, что ни восточные славяне, ни норманны не имели таких «государствообразовательных потенций», которые позволили бы создать то сверхкрупное государство, которое мы видим на карте Восточной Европы к середине X столетия. При этом, обращаясь к южным и западным славянам, надо отметить, что их государственность возникала под влиянием развитой государственности соседей: у южных славян — византийской и (для Хорватии) франкской, у западных — франкской.
На Русь же такое влияние могло оказать только одно государство - Великая Моравия. Это славянское государство, существовавшее в 822—907 годах на низменности Среднего Дуная в период наибольшего могущества включало в себя территории современных Венгрии, Словакии, Чехии, а также Малую Польшу, часть Украины и Силезии.
Великая Моравия оказала большое влияние на культурное развитие всего славянского мира: на территории этого государства впервые стала использоваться славянская письменность (с 863 года), созданная Кириллом и Мефодием, и впервые в качестве языка христианского вероучения и богослужения стал применяться язык славян — старославянский язык.
Падение Великой Моравии под ударами пришедших с востока венгров относится к первому десятилетию X века, принимая во внимание положение этого государства в славянском мире, позволяет отнести это событие к разряду важных общеславянских, а для Руси, возможно, судьбоносных. После битвы при Прессбурге в 907 г. венгры заняли всю территорию Великой Моравии и ликвидировали ее суверенитет. Таким образом, объективные причины для переселения великоморавских славян на более спокойные в военном отношении восточные земли максимально увеличились в начале X века.
К числу доводов, подтверждающих высокую вероятность активизации западных славянских миграций на Русь, следует отнести результаты археологических исследований, которые показывают, что в начале X в. не только резко возрастает количество населения на территории Руси, но и происходят заметные изменения в его материальной культуре.
Достаточно давно отмечено, что особенности погребального обряда многих захоронений Среднего Поднепровья IХ-Х веков весьма отличаются от традиционной среди восточных славян кремации и захоронения в курганах, а по характеру и детальням погребальной обрядности имеют прямые аналогии в массово изученных к настоящему времени соответствующих памятниках на древней территории Великой Моравии. Особая сакральная значимость и устойчивость погребального обряда позволяет утверждать о явном наличии признаков миграции на Русь населения, культурно явно связанного с моравской традицией.
Так, по характеру и деталям погребальной обрядности ориентированные на запад древнейшие труположения в Киеве и на Среднем Поднепровье имеют прямые аналогии в раннехристианских памятниках на территории Великой Моравии в Скалице, Старом месте, Микульчице, Поганьско, Стара-Коуржим, Колине и Желенка. Отмечается полная идентичность дружинных могил Киева и Чернигова погребениям в Великой Моравии.
Серебряные оковки турьих рогов из Чёрной могилы и оковки рукояти меча из дружинной могилы близ Золотых ворот в Киеве имеют такие же орнаментальные мотивы как на некоторых поясных бляхах и наконечниках из Микульчиц, Поганьско в Бржецлаве, Старого Места, Желенок и, особенно, на типичных великоморавских украшениях-пуговицах — гомбиках, находки которых сосредоточиваются в области трёх крупных южноморавских центров и далее в Средней Чехии и Юго-Западной Словакии.
Помимо археологии, указывающей на великоморавский след в истории Руси, следует указать на прямое заимствование князьями дома Рюрика великоморавской традиции княжеского имянаречения. После падения Великой Моравии скандинавская традиция на Руси (Олег-Хельг, Игорь-Ингвар) замещается славянскими двукорневыми именами (как было принято в моравской традиции): Святослав, Ярополк, Владимир, Святополк, Ярослав, Предслава, Ростислав. Сравните с именословом великоморавских князей: Моймир, Ростислав, Славомир, Святополк, Предслав.
Принимая во внимание, что влияние польских и чешских княжеских династических традиций (во многом скалькированных с моравских) на Русь было очевидно небольшим, а в Болгарском царстве того периода прослеживается совершенно иной подход к имянаречению правителя (Симеон, Борис, Пётр), именно Великая Моравия может рассматриваться в качестве источника отмеченных нововведений.
Строго говоря, признаки появления на территории Руси достаточно большого числа пришлого населения, являвшегося носителем явно родственной, но отличающейся от местной, культуры отмечаются многими исследователями.
Представляется вполне обоснованным предположить, что жители Великой Моравии различных социальных страт составили ощутимую часть в обнаруживаемом в начале-середине X в. потоке славянских переселенцев, внезапно появившихся на Русской равнине и имевших иные бытовые и хозяйственные привычки в сравнении с прежним населением. С большой долей вероятности надо признать, что к объединению всех восточных славян в единое государство привело воздействие выходцев из Великой Моравии.
Также следует отметить, что в последнее время исследователи разных стран все больше обращают внимание на воздействие франкского общества на политическое развитие западных славян в Раннем Средневековье, приходя к выводу о значительной роли контактов с франками для политогенеза в Центральной и Северной Европе.
Сказанное выше позволяет предположить, что и восточные славяне не оказались в стороне от такого воздействия: специфика состояла в том, что в данном случае оно исходило не от непосредственно франков, а через славян Великой Моравии.
Злой Московит
