Глава 13
Борис
Блин. Как я мог не узнать её сразу? Она не выглядела как-то особенно иначе. Во всяком случае, опьяняющий дух, который я чувствовал в ней тогда, сейчас был больше на поверхности, выплёскиваясь наружу в уверенной, зрелой манере женственного поведения. В ту ночь, когда мы встретились, место было вокруг довольно тёмное, и, возможно, именно это заставило меня случайно отвести её в постель с намерением никогда больше не увидеть. В остальном анонимные связи не были моим коньком тогда, и уж точно не стали им теперь.
Я смотрел на Алину. Слишком долго, и понял это ещё до того, как она застенчиво отвела взгляд. Её щёки окрасил прекрасный нежно-розовый оттенок. Мой рот сформировал слова прежде, чем мозг успел вмешаться, тихо произнеся:
– Это ты.
– Ребята, вы знаете друг друга? – проговорил Николай, приподняв бровь и переводя взгляд то на меня, то на Алину. Раньше я не заметил, что он вернулся на нашу сторону, а Элла держалась за его руку обеими своими. У девочки глаза были такими же наблюдательными и проницательными, как у матери, хотя они и другого цвета.
– Мы встретились в университете, – объяснила Алина прежде, чем я успел собраться с мыслями. – Но давно не виделись. Это было до того, как у меня родилась Элла.
Казалось, что-то в моём мозгу встало на место. Элла подошла ко мне ближе, выставив лодыжку, чтобы я поправил повязку, которая соскользнула, пока они с Николаем играли. Поправляя ей эластичный бинт, я снова спросил её:
– Сколько тебе лет, Элла?
– Пять, – просто ответила она.
Я чувствовал, как Алина внимательно наблюдает за мной, поэтому сохранял бесстрастное выражение лица, даже когда мозг понёсся на скорости в миллион километров в час. Возраст Эллы идеально совпадал с тем разом, когда я встретил Алину, с той волшебной ночью, которую мы провели вместе. И нельзя было отрицать ни наши одинаковые зелёные глаза, ни осторожное и тихое поведение Алины с того момента, как я вошёл в комнату, ни почти призрачное знание на лице, когда она наблюдала, как я работаю с её дочерью.
«Наша дочь!» – мой мозг снабжал меня энергией, и волна эмоций угрожала захлестнуть.
Может ли Элла Царёва действительно быть моей биологической дочерью?
***
Алина
День выдался гораздо длиннее, чем я ожидала, когда сегодня утром собирала Эллу в парк. Теперь, после дня веселья, страхов и призраков прошлого, мы получили редкий ужин из фастфуда, который я позволила Элле съесть в машине, и мы наконец оказались дома. Моя маленькая девочка была явно измотана, борясь со сном, как это часто делают дети, и я тоже была недалеко от того, чтобы задремать. Шок от первой встречи с отцом твоего ребёнка, которого не видела с момента зачатия, может действительно вывести человека из себя.
Я позвала маму, когда мы вошли в дом. Элла изо всех сил старалась не заснуть, даже когда положила голову мне на плечо. Она цеплялась за меня весь день, и хотя была слишком большой, чтобы нести её долго, я ценила любую возможность прижать к себе, зная, что эти дни сочтены. Скоро она станет совсем уж большой и самостоятельной, а потом будет подростком… какие уж тут обнимашки.
– Я в спальне, – нашёл меня мамин голос.
Я охнула, ставя Эллу на пол, стараясь не оказывать слишком сильного давления на её лодыжку, пока удерживала дочь на ногах.
– Уф, ты становишься слишком большой для этого, – сказала Элле, и она сияла от мысли, что будет старше, хотя это немного ранило моё сердце. – Иди почисти зубы, детка, – сказала я своей милой девочке. – Я приду и подготовлю тебя ко сну через минуту, ладно? Поговорю с бабулей.
Элла, прихрамывая, осторожно направилась в ванную, а я прошла в мамину спальню и закрыла за собой дверь.
Она складывала свою одежду в стопки, – ту, которую собиралась взять с собой, со своей фирменной заботой и талантом упаковщика. Я почувствовала укол грусти, увидев, что она явно собирается уходить, но отогнала это чувство. У меня в голове клубилось нечто большее, и мне нужно было поговорить с мамой.
– Что случилось, зайка? – весело спросила мама, но её лицо поникло, когда она увидела выражение моего лица. – Всё в порядке?
Я быстро рассказала ей о сегодняшнем страхе из-за лодыжки Эллы, чтобы убедиться, что она знает, что всё хорошо, прежде чем начнёт паниковать. Честно говоря, все женщины Царёвых обладают этой тревожной чертой. Затем, воспользовавшись нашим первым настоящим моментом, свободным от Эллы, когда она вернулась домой из отпуска с новым мужем, я перешла к настоящей теме, которую хотела обсудить.
– Я… я должна тебе кое-что сказать, – осторожно начала я.
– Что угодно, дорогая, – сказала мама, следуя нашему обычному сценарию.
– Сегодня я встретила Бориса, – сказал я, и, когда её лицо озарилось волнением, сбросила бомбу. – Ну, я встретила его снова. Он отец Эллы, мама.
Юлия Петровна Царёва редко теряла дар речи, но от этого откровения у неё отвисла челюсть, а рот открылся так, что можно было словить муху. Я поморщилась.
– Да, примерно так я себя чувствовала.
– Он знает? – спросила мама, и когда я поморщилась ещё сильнее, её глаза расширились. – Боже, Алина!
– Думаю, эта мысль пришла ему в голову, когда он узнал меня и спросил, сколько ей лет, – призналась я. – Но после этого я убралась оттуда так быстро, как только могла, – я покачала головой, чувствуя волну вины. – Я… я не смогла заставить себя сказать ему. Даже если бы Эллы и Николая не было рядом в тот момент. Я трусиха?
– Зайка, нет, – решительно сказала мама, бросая одежду, которую складывала, и приближаясь, чтобы взять мои ладони в свои. Я чувствовала, что готова заплакать, но изо всех сил сопротивлялась угрожающим слезам. – Это было неподходящий момент. Но ты ведь знаешь, что в конце концов тебе придётся ему рассказать, верно?
– Я просто… я боюсь, мама. Что, если он захочет опеку? Что, если мне придётся разделить её? Элла моя.
Иногда я ощущала дочь единственным человеком, который был по-настоящему моим в этом мире. Особенно в последнее время, когда в жизни появилось огромное количество мужчин в виде отчима и трех сводных братьев.
Выражение лица мамы наполнилось сочувствием.
– Я понимаю, дорогая. Но в конце концов тебе придётся поговорить об этом с Борисом. Особенно, если ты думаешь, что он уже подозревает. Ты хочешь, чтобы он сначала поспорил с тобой по этому поводу?
Я покачала головой, зная, что она права. Но прежде чем успела сказать что-нибудь ещё, возникла важная мысль. – Ты тоже не должна ему говорить. И даже Денису Аркадьевичу.
– Алина, он мой муж, – ответила она плаксивым тоном, как будто это могло сразу изменить мою позицию. Я прищурилась на неё, понимая, что, возможно, даже спрашивать бесполезно, поскольку мама не любит хранить секреты. Но после достаточного давления она смиренно вздохнула.
– Ладно! Хорошо, я понимаю. Я ничего не скажу Денис Аркадьевичу. Но если он спросит меня, я не уверена, что смогу ему солгать.
– Я и не ожидала от тебя этого, – вздохнула я. – Почему-то сомневаюсь, что он спросит тебя, является ли его сын биологическим отцом твоей внучки.
– Он очень умный, – защищала его мама, и я подавила желание закатить глаза. Было бы мило, насколько она воодушевлена своим супругом, если бы это не так раздражало. С поцелуем в щеку и одним разочарованным вздохом, который не смогла сдержать, я поблагодарила маму за её поддержку, прежде чем оставить продолжать собирать вещи для большого переезда.
Закончив наш разговор, я направилась в комнату Эллы, чтобы уложить её на ночь. Помогла ей одеться в пижаму с кошачьим принтом, наблюдая с приливом чистой любви, как она сонно протёрла глазки и заползла под одеяло. Я обязательно включила её ночник в виде божьей коровки, прежде чем сесть на край кровати Эллы и наклониться, чтобы поцеловать малышку в лобик. Она нежно улыбнулась мне.
– У меня был такой весёлый день, мама, – её сонный голос сумел вырваться наружу, даже когда она подавила зевок. – Дядя Коля такой весёлый. И доктор Боря мне нравится больше, чем другие врачи.
– Знаешь, Элла, – прошептала я, убирая выбившиеся волосы с её лба. – Мне тоже очень нравятся Николай и Борис. Они замечательные, не так ли?
Элла сонно кивнула, на её губах заиграла лёгкая улыбка.
– Да, они милые. Я думаю, тебе и дяде Коле надо пожениться.
Я удивлённо рассмеялась.
– Ой ли?
– Ага. Он красивый, и ты ему нравишься, верно? – ещё один зевок прервал её мысли. – Он мог бы стать моим папой, если бы захотел.
Я не знала, как с этим справиться, разве что рассмеяться от недоверия. Уловила ли она флирт, который мы с Николаем устроили в парке, момент почти поцелуя? Конечно, нет. Мой ребёнок гений, но она не могла быть в двух местах одновременно, и это случилось… когда она падала.
– Доктор Боря тоже мог бы быть моим папой, – произнёс ускользающий во сне голос Эллы, и моё сердце замерло. – Или, может быть, дядя Лёня?
– Ух ты, малышка. Три папы – это много, – я хихикнула.
– У людей может быть два папы, – возразила она, внезапно немного проснувшись. – Почему не три? Я думаю, это было бы весело. Они все похожи на пап.
Я тихо усмехнулся, чувствуя, как меня охватывает чувство тепла и удовлетворения, когда уложила её и выключила большой свет. – Спи, малышка.
– Спокойной ночи, мама. Я тебя люблю, – её голос растопил моё сердце.
– Я люблю тебя больше, – сказала я в ответ. Когда вышла из детской и закрыла за собой дверь, мысль о том, что у Эллы вдруг вообще появится отец, а тем более не один, задержалась в моей голове, вызвав водоворот противоречивых эмоций, которым я была не совсем готова противостоять.
