Я очень обиделся на наше областное управление. И надолго. Понимаю, что обижаться на начальство всё-равно, что на ветер... струи пускать. А я начальству никаких претензий и не предъявлял. Всё правильно начальство сделало: назначило руководить почтамтом вёшенского кадра, заместителя. Правильно то правильно, а заноза осталась.
Ничего против нового начальника не имею, не настолько знаю эту отважную женщину, взвалившую на себя почтовую ношу четырёх районов. Сравнительно молодая, небольшого роста, крепкая, бойкая, за словом в карман не полезет, симпатичная. Настоящая казачка! Заметил, что мужская половина аппарата управления почтамта её побаивается, особенно та, которая грешит злоупотреблением спиртного. Так вам и надо, алкаши! Не нашлось среди вас достойного казака, чтобы принять на свои плечи почтамт. Куда катится казачество? И не только казачество, этот мир?
В почтамте окончательно воцарился матриархат: начальник почтамта в юбке и два заместителя тоже. Не-не, я вовсе не противник феминизма, скорее наоборот… Но это уже не феминизм, а матриархат в чистом виде. Обидно за мужской род. Подумать только в какой кампании я оказался: женщины руководят почтамтом, женщины руководят почтовыми отделениями, ведущие специалисты в районах — женщины, не говоря уже про почтальонов и операторов. И в этом цветнике один я торчу чертополохом. Во всяком случае, на совещаниях вокруг меня сплошная красота, не считая пары вёшенских казаков — инженер с завхозом - с лицами, жаждущими опохмелиться после вчерашнего. Иной раз мне кажется, что моё присутствие на совещании напрягает женское начальственное сообщество в моменты, когда разгораются служебные страсти-мордасти с разборками. Хочется им облегчиться крепким словцом, да неудобно перед мужчиной, который при женщинах никогда не сквернословит.
Матерщиной меня не удивишь: в наших краях детей начинают учить разговаривать с матерных слов, считается, что их легче освоить. А уж про армию и говорить не буду. Сам грешен. Но в семье и при женщинах у меня не заведено таким заниматься, причём, это меня не напрягает. Будто выключатель имеется.
Заметили, значит, коллеги, что культурно общаюсь и щадят меня. Рассказывали мне водители, что начальница может обматерить неисполнительного специалиста, но сам я такого не слышал и повода не подавал, чтобы в этом убедиться. Ругается и слава Богу! Не всё же на душу брать, надо и облегчиться.
Залетает ко мне в кабинет Михайловна с горящими глазами. О, узнаю это выражение лица: будут «страшные» новости, но не про наши беды.
- Ты слышал кого назначили начальником почтамта?
- Нет, не слышал, - вру я, чтобы доставить Михайловне удовольствие быть первоисточником важных новостей. Лишь бы не заставила меня гадать.
- Представляешь, - и Михайловна называет фамилию.
- Она же заместителем была, кого же назначать, если бывшая начальница сразу отказалась от этого счастья, - пытаюсь оправдать своё равнодушие к личности назначенного зама.
- Да она же всю жизнь в главной кассе просидела, без году неделю поработала заместителем и на тебе — начальник, - аж подскакивает от моей непробиваемости Михайловна, - у неё даже высшего образования нет!
- Да ну, - пришёл черёд искренне удивиться и мне, - этого я не знал!
- Вот куда, спрашивается, она лезет, - не успокаивается Михайловна, - что у них там с высшим образованием не нашлось?
- Успела показать себя перед начальством, вот её и назначили.
- Показать это — одно, а руководить… А тебе не предлагали эту должность, - испытывающе смотрит на меня Михайловна.
- Не предлагали, - отвечаю и чувствую, что Михайловна наступила на любимую мозоль.
- Странно, - недоверчиво замечает она, - а ты бы согласился, если бы тебе предложили.
- Нет, - стараясь вложить в голос максимум уверенности, отвечаю Михайловне, - не согласился бы.
- А что так, ты бы потянул.
- За семь вёрст киселя хлебать, это уж увольте. А почему кашарец ушёл, - пытаюсь отвлечь Михайловну от своей персоны.
- Ходят слухи, что областное управление заманило его покупкой квартиры в Вёшках. Он ждал, ждал обещанного, а когда надоело далеко ездить на работу, ушёл.
- И куда он ушёл?
- Ой, всем бы так с почты уходить, - хмыкает Михайловна, - начальником газового участка назначили. Нам так не жить!
- Точно! - Я поднимаюсь со своего места, - Надо в БТИ идти за справкой, обещали сделать.
- Опять что-то построил в своём дворе, - улыбается Михайловна.
- Это по каргинской почте справка, юристы из управления материалы собирают для судебного иска.
- Господи, когда же этому конец наступит? Не дай Бог его ещё на один срок выберут главой поселения, Марина там с ним окончательно чокнется.
- Выберут, выберут, куда он денется.
Пока иду в БТИ, размышляю об услышанном от Михайловны. Признаться, новость, что у нового начальника почтамта нет высшего образования и маленький опыт руководства, уязвила меня. Не то, чтобы уж такое большое значение образованию придаю в вопросах руководства организацией, но есть же квалификационные требования к должности начальника почтамта. Допускаю, что женщина способная, вопрос с высшим образованием решается легко — поступит заочно, а это уже идёт в зачёт квалификационных требований. Обидно другое: про меня не вспомнили. Хотя бы для приличия предложили должность. Я, конечно, отказался бы, мне хватило и одного района, а тут еще и ездить полсотни километров. Отрывать это время от семьи не хочу, армии достаточно. Не вспомнили, не позвонили. Вычеркнули из кадрового резерва. Обидно, понимаешь… Стоп! БТИ прошёл, раззява, обиделся он! На обиженных воду возят. С начальством надо дружить, а ты только работать и умеешь. Вот и работай! А в начале осени спокойно сходишь в плановый отпуск, никто тебя держать на работе не станет, смотаешься в Харьков на встречу с однокашниками. Лепота!
Встреча… Парни уже встречались, когда исполнилось 25 лет после выпуска, но я не поехал, хотя уведомление о мероприятии получил. Потом просматривал фотографии встречи в интернете, удивлялся как большинство сильно изменилось внешне, некоторых так и не опознал. Тех, кто не дружит с интернетом, есть такие староверы и среди нашего брата, летавшего на самых современных самолётах и вертолётах. А я сразу, как только получил возможность оседлать мировую паутину, стал интересоваться однокашниками. Мне не часто встречались в полках однокашники, а нашу десятку молодых лейтенантов, прибывшую служить на Дальний Восток после училища, уже через четыре года всю растрепало по дальневосточным полкам. Заменился в ГСВГ в одиночестве, встретил в Мерзебурге троих однокашников, но они были из другой курсантской роты нашего училища, меня не знали, познакомились заново. Пару человек встречал на армейских партийных мероприятиях, пару человек в аэропортах, одного на перелёте в лётной столовой, к одному заходил, когда полк, перелетая в Мары, заночевал на промежуточном аэродроме… И всё! Куда рассосались больше двухсот лейтенантов, распрощавшихся в 1977 году со Знаменем славного ХВВАУЛ? Большая страна, большая армия! Были.
Повезло после замены из ГСВГ: в Сенаках (Грузия) съехались с однокашником и орловским однополчанином Шурой Никодимовым. Мы дружили семьями на Дальнем Востоке, изредка переписывались, пока я служил в ГДР, а он в Венгрии, и в Сенаках возобновили общение. Потом в полку появился после политической академии на должность замполита полка однокашник Володя Довбня, в училище был у меня замковзвода, но, после драматических событий угона самолёта предателем, он покинул полк с понижением. А мы с Шурой в 1992 году ушли из армии по сокращению штатов. Он уехал в Харьков под крыло тестя, хотя сам был из Белоруссии, а я — на родину в шолоховские края, в станицу. С Шурой мы продолжали изредка переписываться.
А своих однокашников по классному отделению никогда после выпуска не встречал. Что-то слышал от знакомых, что-то вычитал в интернете, но большая часть классного отделения потерялась на просторах бывшего СССР и в интернете не проявилась. Красовались в сети те же самые активисты, которые были на слуху и на виду и в училище. Они же — организаторы встреч. Но я-то не из их когорты - в училище был серой мышкой, деревня. Интернет мне дал кругозор, но активистом не сделал. Люди не меняются.
Мне захотелось встретиться с парнями из классного отделения. Скромниками из окраин, надёжными товарищами, каждый из которых был не прост по-своему. Меня интересовал Лёха Бочаров, мы с ним дружили в училище, но потом потеряли связь, а в интернете он так и не появился. Интересовал Миша Насвит, ярый украинец, родом из гоголевских мест, оставшийся после армии в Белоруссии, и отличник Саня Марфицкий, который во время дележа армии вернулся на родину, и до сих пор летает, большой начальник в белорусских ВВС. Ибрагим Байбагышев, скромняга, осевший после увольнения на родине и его земляк Витя Кейн, вернувшийся после службы в одном полку на Дальнем Востоке в Поволжье. Эти двое были вместе со мной все четыре училищных года в одном экипаже. Экипаж — странное название для группы курсантов, которых обучает летать один инструктор по очереди, но курсанты никогда не окажутся в кабине одного самолёта.
Ещё двое из нашего экипажа — Миша Собенин и Юра Рязанцев — тоже ни разу мне не встречались после училища. У каждого из них были свои приятели, сомневаюсь, что они жаждут меня увидеть, а мне интересно узнать как сложилась их служба после училища. Слышал, что Рязанцеву пришлось пересесть на вертолёт и повоевать в Афганистане. Крымчанин, любитель прыгать «ласточкой» в незнакомые водоёмы, потому и оказался на вертолёте. Живёт орденоносец в Крыму.
Положа руку на сердце, у меня большие сомнения по поводу поездки на встречу. Вспоминать про училищные годы мне нечего. Учился старательно, дисциплину почти не нарушал, в самоволки не ходил, музыкантом не был. О чём разговаривать с однокашниками? «А помнишь? А помнишь...» Ни хрена не помню сам, а уж мои товарищи про меня — тем более. Уверен, что некоторые из старших товарищей и не вспомнят меня, у них была своя бурная тусовка. Однако, есть интернетные ребята из нашего классного отделения, которые зовут на встречу, обижаются, что прошлый раз отсутствовал. Статистов не хватало?
Другое дело — однополчане из числа однокашников. Вот с этими есть что вспомнить! В первую очередь это — та самая десятка лейтенантов, что попали на Дальний Восток в Галёнки, а потом в Орловку. Шура Никодимов точно будет, он — среди организаторов встречи. Витя Бородаенко в Харькове живёт. Лёха Джалалов, наверное, приедет. Боря Слепков, мой земляк, пропал из поля зрения ещё после Орловки, живёт в Новочеркасске, искать мне его недосуг, да и желания особого нет, а встретиться не помешает. Володя Довбня, надеюсь приедет, он такие мероприятия любит, после Сенаки тоже «потерялся». С мерзебургскими однополчанами есть что вспомнить, Серёга Шабалин, Витя Борщ, Костя Живула. Они, вроде, недалеко от Харькова живут.
Вот и весь интерес к поездке. Вспомнить нечего, хвалиться нечем.
Есть ещё один повод съездить: засиделся у себя в станице. Скучно на работе стало, хочется встряхнуться, поменять обстановку и географию, посмотреть знакомые места.
Есть ощущение, что возвращаться в прошлое опрометчиво. Одни разочарования будут. Может это только моя особенность? Сколько раз слышал от одноклассниц: «Вот бы снова в школу!» Никогда такого желания не испытывал. Господи, что там в школе делать? Пройденный этап - тоска зелёная! Не люблю возвращаться. Надо же двигаться вперёд, чего жалеть о прошлом. Не моё.
Поеду на встречу. Однокашники пишут, что после прошлой встречи помолодели. Надо проверить.
Интересно, а могли бы меня уговорить стать начальником почтамта? За какую бы зарплату я согласился?
Всё-таки, заманчиво испытать себя на четырёх районах.
И не вспомнили. Обидно.
