Татьяна проснулась среди ночи и привычно уже погладила рукой пустую половинку кровати, где раньше спал муж. Говорят, что время лечит, но почему же только других? Когда пройдет эта боль одиночества и гнетущее чувство ненужности, которое, наверное испытывают все брошенные женщины?
С Сергеем они познакомились еще в педагогическом институте, куда Таня, окончив школу, уехала поступать вместе с другими сельскими девчонками. После выпускных экзаменов, влюбленные подали заявление в ЗАГС и даже попытались жить в городе вместе с родителями Сергея. Но отношения невестки и свекрови не сложились и молодые переехали к Тане в село, в осиротевший к тому времени бабушкин старенький дом. Оба устроились в школу на работу, где был большой дефицит преподавателей.
Сергей был совершенно не приспособлен к деревенской жизни. А в доме нужны были мужские руки. Влюбленная Татьяна пыталась с пониманием относиться к этой проблеме и почти все тащила на себе, позволяя Сергею проводить в одиночестве свободное время, гуляя в окрестностях села или сидя с удочкой на берегу пруда. Одно обстоятельство омрачало жизнь молодой жены — муж никогда не брал ее с собой в город, когда навещал родителей. Она понимала в чем причина — он попросту стеснялся показать ее своим друзьям, ведь пять с лишним лет, прожитых в городе, не лишили женщину деревенских манер.
Один год сменялся другим. Звенели последние звонки, вышагивали выпускники в красных лентах, наряжались елки в актовом зале, несмело входила в классы ребятня в бантах и белых фартуках. Сергей и Татьяна таскали вечерами стопки тетрадок домой. Все было в их жизни — и горести, и радости, а вот детей не было. Долгие годы ожиданий, обследований и лечения не приносили результата.
— Это ты ни на что не годишься, — ворчал муж, — угораздило же меня связаться с тобой. Не семья, а так — штамп в паспорте.
— Сереж, у тебя совсем сердца нет, думаешь мне легко? — всхлипывала обиженно Татьяна. Я уже не знаю куда обращаться, везде говорят одно и тоже, что у меня все в порядке. Может ты сходил бы проверился? А вдруг дело не во мне?
— Еще чего не хватало? Буду я позориться. У меня все нормально.
На этом обычно они разбредались в разные комнаты и подолгу дулись друг на друга. Так пролетели долгих пятнадцать лет.
В один из дней Татьяна хлопотала по хозяйству и ждала мужа из города. Вот уже прорычал мимо дома последний автобус, но Сергей не приехал. Татьяна села на ступеньку крыльца и поежившись от вечернего холода, попыталась себя успокоить: «Ну загулял с друзьями. Лето же, в школу не надо… Пусть отдохнет. Может завтра приедет?»
Но наступало очередное завтра, а мужа все не было. Тогда Татьяна собралась и поехала в город. Свекровь встретила ее с какой-то злой ухмылкой в уголках глаз:
— Сколько зим, сколько лет? Я бы тебя даже не узнала. Как же ты постарела-то! А Сергея дома нет. Уехал отдыхать на море. С кем и куда не сказал. Так что извини, ничем помочь не могу, — брезгливо скривила рот свекровь и закрыла дверь.
Татьяна стояла, словно пораженная электрическим током. Хотелось бежать подальше от этого дома, и этого города, бежать не оглядываясь, пока не иссякнут силы, но ватные ноги словно вросли в пол, а горло обручем сдавила горькая обида. «Я поплачу потом, не дождется старая мегера моих слез». Таня расправила плечи и стараясь выглядеть невозмутимой пошла прочь. И только скрывшись за домом, упала на лавку и дала волю слезам.
Дом встретил гнетущей тишиной. Только часы на стене несмотря на негромкое тиканье, словно набат стучали, отдаваясь болью в каждом уголке тела. «А как жить дальше? И что говорить мужу, когда вернется?» Татьяна без сил опустилась на постель и задремала тревожным сном, вздрагивая и всхлипывая, а потом хватаясь за край кровати, когда срываясь в пропасть, летела в бездну.
Сергей вернулся через неделю. Загорелый и поправившийся, он по хозяйски переступил порог, включил чайник и начал неспешно собирать свои вещи в большую сумку.
— Я не собираюсь перед тобой извиняться или что-то объяснять — ты и сама все прекрасно понимаешь. Давно надо было тебе все сказать… Мне нормальная семья нужна, где бегают дети, где жена выглядит и разговаривает по-современному, а не ты, вечно в своем платочке и с хвостом на затылке. Я устал, понимаешь?
Закончив свой монолог, Сергей налил кипяток в заварник и пошел в ванную собирать бритвенные принадлежности. Дожидаться конца этой истории Татьяна не стала. Она резко развернулась и, хлопнув дверью, ушла в лесок за огородом. А домой вернулась только тогда, когда улеглась на дороге пыль от автобуса.
Этой ночью ей совсем не спалось. Измученная бессонницей, утром поехала на первом автобусе в город, подавать заявление на развод. Почему-то ей было важно, чтобы именно она сама это сделала — очень не хотелось получить приглашение в суд от мужа. Можно было развестись в ЗАГСЕ, но у Татьяны не было никакого желания искать встречи с бывшим.
Выйдя из суда на улицу, она медленно пошла к автовокзалу. Вдруг рядом остановились старенькие Жигули и симпатичный водитель, улыбаясь во весь рот, предложил подвезти.
— Спасибо! Мне недалеко, — отмахнулась Татьяна.
— Да не стесняйтесь, я довезу. Меня, кстати, Владимир зовут. Присаживайтесь.
Татьяне было так больно и тяжело на душе, что простое человеческое тепло в такой момент, было как глоток свежего воздуха. Она махнула рукой и уселась на переднее сидение автомобиля.
— У вас такое грустное лицо. Что-то случилось? — спросил водитель.
— А… с мужем развожусь. Приехала заявление в суд подать.
— О! Да это же здорово! Вернее я не это хотел сказать… — смутился парень.
Татьяне показалось, что он немного моложе ее, ну лет на пять точно.
Покружив немного по городу, Владимир пригласил Татьяну к себе домой. И не веря в собственную беспечность, она согласилась. Ей так хотелось отомстить мужу и доказать, что она тоже кому-то нужна.
Проснувшись рано утром Татьяна встала и, пытаясь не разбудить спящего рядом парня, тихонько вышмыгнула из квартиры. В ней боролись разные чувства: с одной стороны она ругала себя, а с другой с улыбкой вспоминала прошлую ночь и жаркие объятия.
Направляясь от автобуса в сторону дома, вдруг встретила у калитки соседку бабу Клаву.
— Откудова в такую рань? Ты что, дома не ночевала? А куры?
— Да я у подруги в городе засиделась и на последний автобус опоздала, — соврала Таня.
Сегодня дом был другим. Таня даже не узнавала все вокруг. Мир как-то внезапно изменился и заиграл красками. А спустя некоторое время, она вдруг поняла, что беременна. Не проходящая тошнота по утрам, не оставляла сомнений. Татьяна даже опешила от такого открытия. «Вот те на!.. приплыли. А что же делать? Как объяснять все односельчанам? А как смотреть в глаза детям?» Она была в отчаянии. Время шло, а ответа не было. Избавиться от такого долгожданного ребенка Татьяна не могла. «Может сказать, что это Сергея ребенок? Так дружки его донесут все-равно. Вдруг скандал будет?» Сердце разрывалось от тревоги и тоски. «Вот так дела! Это надо же было так влипнуть? Одна ночь и вся жизнь кувырком».
Собравшись с духом, Таня поехала в город и нашла ту самую квартиру. Но там никто не открыл дверь. Побродив до вечера по городу, она снова позвонила в звонок, но за дверью была тишина. В село вернулась поздно и проплакала весь вечер. Она не представляла даже, что будет делать, когда скрывать беременность уже будет невозможно. Татьяна уже физически ощущала косые взгляды за спиной и долгие пересуды односельчан.
Прошло два месяца с той злополучной ночи, как вдруг около калитки остановились старенькие Жигули. И оттуда, улыбаясь выскочил Володя. Татьяна даже лейку с водой уронила в полисаднике. Она с трудом верила в происходящее. Но это был он, из крови и плоти. Оперевшись руками на дощатый забор, парень весело спросил:
— Впустишь? Очень пить хочется. Пожалуй от чая не откажусь.
Тревожно оглянувшись по сторонам, не наблюдает ли кто за ними, она поспешила проводить гостя в дом.
— Прости, что вот так без приглашения. Ну ты тоже хороша, убежала тогда, ничего не сказала. Я твой адрес в суде узнал — там свояченица работает. У меня в тот день межвахта заканчивалась, поэтому я не мог раньше приехать. Я все это время думал о тебе.
Татьяна слушала и с ее лица не сходила глупая улыбка. «Я, пожалуй дочку Катей назову, как бабушку. Ну а сыну имя пусть Володя сам придумает...»
На горе колхоз — под горой совхоз
А мне миленький да задавал вопрос.
Задавал вопрос, сам смотрел в глаза:
Ты колхозница — тебя любить нельзя!
припев:
Ай-яй-яй-яй-яй! Ай-яй-яй-яй-яй!
Ты колхоница — тебя любить нельзя!
Ой чубчик мой! Чуб волной-волной!
Говорила тебе, милый: «Не гуляй со мной»...
Ой чубчик мой! Чуб волной-волной!
Говорила тебе, милый: «Не гуляй со мной»...
Что колхоница не отрицаю я,
А любить тебя не собираюся.
Я пойду туда где густая рожь
И найду того, кто для меня хорош.
Припев.
Я нашла его, а он — молоденький,
А он молоденький, да звать Володенька.
А мы встретились, да кудри вилися,
Расставалися, да слезы лилися...
Припев.
У меня теперь, да крест вам истинный,
Есть тот миленький, да единственный.
Он мне Богом дан, нареченный мой!
Не то пришлось бы век куковать одной...
Припев.
