Что пережили простые советские люди, оказавшиеся в эпицентре разрушительной Ржевской битвы? Как немцы поступали с мирными жителями прифронтовой полосы? Что осталось "за кадром" кровавого Ржевского сражения?
Главные жертвы войны
Каждый раз, когда вспоминают о Ржевской битве, прежде всего, конечно же, подразумевают исключительно военный аспект (и вы наверняка открыли эту статью из-за интереса к сражению). И это понятно: Ржевская битва, как, впрочем, и любая другая, отражена в бесчисленных советско-германских военных документах на самых разнообразных уровнях. А вот о том, что в разгар многомесячного ржевского побоища делали обычные мирные жители, волею судеб оказавшиеся в своих городках и деревнях в прифронтовой зоне, как правило, почти ничего не известно. Более того, как мне кажется, в наши дни вообще мало кого интересует. И это относится не только к Ржевской битве, а и всей Великой Отечественной. И когда, например, люди читают, что пришедшие в очередной освобожденный город красноармейцы обнаружили в нем лишь несколько десятков, сотен или, в лучшем случае, тысяч человек, практически не задумываются о том, какая трагедия скрывается за этими сухими строчками...
А между тем, можно смело сказать, что значительная доля погибших в Великой Отечественной советских граждан приходится именно на жертв многотысячекилометровой и весьма динамичной полосы советско-германского фронта. От самого Крайнего Севера до предгорий Кавказа они гибли от обстрелов и не избирательных бомбежек, болезней и голода, немецко-финно-венгеро-румынских репрессий и на организованных оккупантами "принудительных работах". И если, как документально доказано, в тыловых оккупированных территориях СССР немцами и их пособниками было "преднамеренно истреблено" от 5 до 7 млн. гражданских лиц, то на явление, лаконично обозначенное "жестокими условиями оккупационного режима" (куда по большей части относят и вышеобозначенную категорию жертв), приходится ещё как минимум 6 млн. жертв! Только лишь из-за общего ухудшения жизни на занятых немцами территориях (что включает организованный и спонтанный голод, болезни, эпидемии, отсутствие медицинской помощи и лекарств) по самым скромным оценкам "тихо" умерло около 4,1 млн. советских граждан. А вот оставшиеся 2 млн. можно смело отнести к жертвам обстрелов и бомбежек, тотальной тактики "выжженной земли" и немецких угонов населения при отступлениях.
В советское время на подробностях оккупационных будней старались не акцентировать внимания слишком уж пристально, ограничиваясь общей констатацией их чудовищности. А многие важные документы и вовсе были засекречены (те же материалы ЧГК). К счастью, в последние годы ситуация меняется, и российские историки начинают активно прорабатывать гуманитарный аспект Великой Отечественной. Появляются весьма интересные и объемные работы. Один мнотомный сборник "Без срока давности" (освещающий трагедию мирных жителей по каждой оккупированной области СССР) чего стоит. Благодаря кропотливой работе современных историков фактически вторую жизнь получают давно забытые, но чрезвычайно интересные материалы личного характера. А я абсолютно убежден, что трагедию беспримерного немецкого нашествия лучше всего изучать в наши дни именно через призму личного (неважно, дневника ли, писем ли, воспоминаний, и т.д. и т.п.).
Поэтому далее в статье я хочу показать вам два интересных личных письма из Ржева, в которых трагедия гражданского населения, долгие годы находившегося в тени мясорубочной ржевской битвы, отражена ну просто в концентрированном виде. Письма, в первую очередь, любопытны тем, что написаны они по горячим следам, то есть сразу же после освобождения Ржева и его окрестностей...
"Ржевская голгофа": свидетельство очевидца в двух письмах
Но прежде небольшой исторический экскурс...
Ржев, как известно, был оккупирован немцами 14 октября 1941 г. К тому времени из 56 тысяч его жителей в городе оставалось около 20 тысяч. Около 10 тысяч оккупанты вскоре вывезли на принудительные работы в Германию, остальных ждали страшные испытания. Достаточно сказать, что из 17 месяцев немецкой оккупации, 14 — город был фактически прифронтовым. Это значит, что и без того чрезвычайно жестокий немецкий оккупационный режим, с расстрелами за любую провинность, усугублялся голодом и постоянными "прилётами". При этом немцы под страхом смерти запрещали местному населению покидать Ржев, используя его как живой щит. И когда 3 марта 1943 г. красноармейцы вошли, наконец, в руины многострадального города, живыми застали лишь... 362 жителя Ржева. Да и то, обнаружили их запертыми в заминированной Покровской церкви, которую немцам не удалось взорвать перед отступлением лишь чудом.
Не меньшие испытания выпали и на жителей Ржевского района (да и всей Калининской области). Десятки деревень были буквально сметены войной без следа. Одно лишь прощальное немецкое "Движение буйвола", сопровождавшееся тотальными разрушениями, помимо тысяч жертв, стерло с лица земли десятки населенных пунктов.
При этом обо всех этих ужасах, равно как и о самом Ржевском сражении (с его миллионом боевых потерь), страна тогда ничего не знала. В советских газетах очень глухо упоминали лишь о "боях местного значения". Не в курсе реального положения дел были даже уроженцы здешних мест, оказавшиеся за пределами области!
Одним из них и был Федор Ошеров из деревни Старое Коростелево Ржевского района Калининской области. Ещё в 1938 году он призвался из родных мест на Северный флот, где немножко подзадержался после начала Великой Отечественной. На сторожевом корабле "Гроза" Ошеров прослужил до 1946 года, после чего был демобилизован. Вот только возвращаться бравому краснофлотцу, как оказалось, было уже некуда...
Еще летом 1943 году из переписки с односельчанкой Анастасией Соколовой Федор узнал, что все члены его семьи погибли во время немецкой оккупации, а сама родная деревня прекратила свое существование. Трудно представить, что он испытал, получив такое известие, но до наших дней сохранилось два письма Соколовой. Именно в них женщина тогда подробно рассказывала Ошерову об обстоятельствах гибели его родных. И хотя читать чужие письма считается неприличным, здесь совершенно особый случай.
Итак, вот первое письмо Анастасии Соколовой без купюр. Очевидно, что оно было ответом на письмо Ошерова. Видимо, потеряв после осени 1941 года связь с родными, Федор после известий об освобождении Ржевского района решил написать хотя бы соседям. В итоге откликнулась Соколова, и он получил такой ответ (орфография и пунктуация сохранены, не забывайте, что писала малограмотная женщина-крестьянка):
Привет из города Ржева!
Здравствуй Федя!
Желаю массу наилучших пожеланий Вашей жизни, но главное быстрее разбить врага и возвратиться с победою на свою родину и встретить того, кого желательно.
Во-первых, спешу сообщить, что я 26 июля в 12 часов дня получила неожиданно от Вас письмо, и мне стало очень интересно, от кого Вы узнали мой адрес, но об этом меньше всего. Большое спасибо за Ваши услуги, а я так же окажу услуги, что знаю, то и напишу.
Федя, немного о Ваших родителях: 29 января 1942 года нас выгнали из своей деревни, после чего они проживали в деревне Дуракова, но, когда стал фронт надвигаться, нас выгнали снова и после чего попали к немцам в лапы, так называемый лагерь. Жили мы там все время вместе: отец, Катя и я. А мать Ваша жила в деревне Грешниково.
Отец заболел воспалением легких, проболел восемь дней и покончил свою жизнь. Мы с Катей похоронили его, но матери не дозволили немцы подойти близко. Конечно, было расставаться с ним очень трудно, но в назначенное время мы должны были покинуть его тело и возвратиться обратно. Пролито было слез немало, так как мы с ней были крепко сплочены, и знакомых около нас не было никого.
После этого она заболела тифом, и я к ней ходила, она лежала очень плотно и проболела 29 дней, выздоровела. Но после этого я с ней ходила на работу, и у нее была сильная жара и её жадило пить. Она тогда съела грамм 200 снега, получился возвратный тиф и 10 февраля 1943 г. покончила свою жизнь.
И так я осталась одна, мне трудно было расстаться с ее телом, похоронила ее и решила бежать из этого кошмара, т. к. одинокая жизнь стала постылой и не страшна была смерть, и я решила бежать в деревню Грешниково, где были наши родные.
Прибегаю в деревню, ищу мать и сестер, но не найду их. Тогда решила искать Вашу мать, но не нахожу, тогда стала спрашивать и мне отвечают, что вчерашний день она умерла от голода. И вот погибла вся семья, почти все вместе. Отец и Катя были опущены в землю, но мать оставалась без присмотру для хищных птиц.
И так расстроенная пошла искать свою мать, найдя в следующей деревне одних сестренок малых, но уже мать была умерши. Не помню, как меня обратно забрали в этот кошмар, т. е. лагерь. Получив шесть плеток от переводчика, не в своем разуме, меня оттолкнули от них.
Прожила я там несколько дней и сошлась с малыми сестренками. Здесь была моя отрада, эти малые сестренки, где вызывали они слезы. Но много описывать не приходится, так как становится в голове не знаю что. Но факт тот, что в данный момент живу я с этими сестренками.
Отца не вижу уже два года. Он то же самое ничего не знает, что произошло с нами, если жив. Никаких известий я не получаю от него, что с ним даже не придумаю. А теперь немного об крестном, т. е. Андрее Андреевиче. Петя 6 сентября 1941 года пришел без правой руки и во время оккупации проживал в г. Ржеве. 7 января 1943 года заболел тифом и умер, а остальных немец угнал, куда неизвестно. Дома ихнего как такого не существует. Больше я не могу ничего про них описать. Что с ними, живы или нет? О дяде Саше я ничего не слышала и не знаю.
Но относительно нашей деревни и мирного населения осталось бледная копия, описывать все не стоит, все подробности, все равно не описать, только в кратцах. Ржев то же самое, если взять нашу сторону, т. е. Ржев когда идешь один, то просто жутко, даже каменные дома оказались все разрушены. Это ужасно.
Ой! Еще немного. Я позабыла описать насчет брата Ваниной семьи. В один прекрасный день захожу на почту г. Ржева. Сидят две женщины и держат письмо в руках и уговариваются, что семья вся погибла. И я спросила, они мне ответили, что этого гр-на жена и дети погибли от голода. Я попросила адрес, но они ответили, что мы опишем ему все про его семью.
Больше писать нечего, что знала, то и описала про всех. Но всего хорошего. Пиши, я жду с нетерпением. Писав письмо, сильно расстроилась. Не могу, когда вспомнишь, то волосы становятся дыбом, жуткое дело и все это наделала войнам <нрзб> растеряться со всеми родными.
До свиданья, жду, пиши. С приветом, Настя.
Федя! Извини меня, если найдешь какие недостатки, могут быть ошибки и недописки слов, то извини, пожалуйста.
Ой! Поверь, так расстраиваюсь. Это ужасно. Встретила бы, конечно подробно рассказала, но все не описать.
Очевидно, Федор Ошеров достаточно быстро ответил на взволнованное письмо односельчанки, попросив подробнее расписать обстоятельства гибели родных. Его ответ не сохранился, но как понятно из второго письма Соколовой, он был в форме вопросов. Во втором письме женщина писала потрясённому моряку:
Привет из города Ржева!
15.8.43 года
Здравствуй Федя!
Желаю массу наилучших пожеланий в твоей жизни, но главное быстрей разбить врага и возвратиться с победой домой. В первых строках своего письма спешу сообщить, что письмо твое получила, за которое благодарю сердечно и спешу ответить на твои заданные вопросы, так как сама за это переживаю и сочувствую другим.
1) Федя, от нашей деревни ничего не осталось: ни домов, ни сараев, ни деревьев, даже у кого были сады и тех не осталось. Стоит во всей деревне одна лишь лоза около <нрзб> и больше ничего, а также и от вашего дома.
Недавно пришлось ехать в командировку по своему большаку. Федя, представляешь не найдешь, где стояла наша деревня, она заросла вся травой и издалека видно какие-то кустарники, т. е. высокая трава лебеда, которая означает кусты.
2) В лагерях мы с Катей вместе были 6 месяцев, вспоминали всё прожитое когда-то, всю свою жизнь молодую, в чем проходила до войны. Когда она лежала в больнице, и я ее посещала на дню три раза. Однажды, придя с работы, я побежала к ней, она сидит на койке и поет песню “В гавани далекой гавани, где моряки зажгли огни”.
Я тогда спрашиваю: “Катенька, тебе лучше много стало?” Она отвечает: “Да”. Я начинаю с ней разговаривать, она и говорит: “Вчера я видела во сне Толю и Федю и я с ними дралась. Да, а теперь бы поговорила бы я с ними, рассказала все свое горюшко и поделили бы пополам” и мы с ней горько заплакали.
И больше воспоминаний не было, т. к. у нее все время была сильная горячка, температура 40° и 41° и она бросалась часто на стенки, упадала с нар и с койки, так что было много происшествий с ней во время болезни, все не описать, а возможно встретимся, тогда все расскажу. Часто я ей говорила: “Катя, тебе не выжить”, она отвечала “Скорей бы, это тоже не жизнь. Ни обуть, ни одеть, ни поесть, мрешь с голоду, и лучше умереть”.
Федя, не расстраивайся, намерения были у нас у всех такие: или же умереть, или же покончить с собой, белый свет был не мил. Мы были закабаленные, ходили, шатались от голоду, а тут патруль фрицовский кричит; “Матки, шнель, шнель”, т. е. быстрей. От одного только слова “матки” текут слезы неудержимо. А когда была здоровая, ходила на работу, то часто вспоминала тебя. Тифом заболела в лагерях.
3) Мать не допустили к нам в лагеря потому что, где мы находились, кругом нас была колючая проволока, и стояли патрули кругом нас и гражданских никого не пускали. Некоторые люди пытались бежать из этого кошмара, то расстреливали сразу, как только выйдешь за эту проволоку. Как, например Машку (Василискину), Дуньку Якову расстреляли, а поэтому ходить было запрещено.
Отец похоронен без гроба, в лесу Мончаловском под большой елкой, а там же недалеко от него и Катя. Похоронить в одну могилу не было возможности. Отец и Катя похоронены в одном лесу Мончалово в 1943 году в феврале месяце.
Толя брат выехал совместно со складом 40 и очевидно попали также в лапы к немцам, а поэтому ничего и никаких известий нет.
Федя, о дяде Саше, я ничего не знаю. С великим удовольствием, но ничего не могу знать. И теперь насчет Андрея Андреевича. Петя, как я тебе уже писала, также умер от тифа, а про остальных ничего не знаю. Кто говорит, что убиты, а кто говорит, что немцы угнали, так что теперь их никого не осталось.
Мать твоя погибла от голоду в деревне Грешниково.
Федя, из ребят у нас погибло: Миша Скворцов, очевидно Ваня Баскаков, а остальные пишут все.
Немного о себе. Жизнь протекает хорошо, но одно плохо, что не имею родных. Работа очень легкая в конторе, работают одни девчата.
Да, Федя, очень жаль Катю. Только бы жить, но ее уже нет, и не существует. Интересно встретиться, рассказать все то, что было.
С приветом, Настя Соколова
В следующий раз напишу, кто погиб в этом кошмаре из знакомых.
Для тех кто недопонял, о чем так сумбурно написала Анастасия Соколова...
Из ее рассказа можно сделать вывод, что членов семьи Ошерова немцы выгнали из родной деревни во время первой Ржевско-Вяземской наступательной операции в январе 1942 г., а сама деревня была сожжена. Пошатавшись по округе, летом 1942 года Ошеровы попали в немецкий лагерь для гражданского населения, где погибли в феврале 1943 г. от голода, болезней и непосильной работы на немцев. Они не дожили до освобождения каких-то считанных недель. В их личной трагедии, как в зеркале, отразилась трагедия всего нашего народа в той великой и страшной войне...
Кстати, обратите внимание на факт неких лагерей для гражданского населения в оккупированном Ржевском районе. К сожалению, эта тема с советских времён малоизвестна и малоупоминаема, но именно в подобного рода лагеря немцы сгоняли местное население прифронтовых зон. Так, например, было в Новороссийске, где всех остававшихся в городе жителей загнали в наспех организованный лагерь и пометили цифровыми бирками на шее (как племенной скот, позже при немецком отступлении их эвакуировали в лагеря Крыма). Аналогично было под Сталинградом, Воронежем, Ржевом, Ленинградом — везде! Часто подобные лагеря мигрировали вместе с линией фронта. Узников немцы, как правило, заставляли строить укрепления, копать траншеи, и вообще всячески обслуживать вермахт (например, стирать, колоть дрова и т.д.). Держали людей в проголодь, отчего смертность была ужасающей. Кроме того, часто в подобных лагерях из-за антисанитарии вспыхивали эпидемии тифа, после чего немцы бросали людей на произвол судьбы. Наиболее яркий и вопиющий случай произошел в белорусских Озаричах, где лишь за несколько дней погибло около 20 тысяч женщин и детей.
В общем, тема эта большая, и, повторюсь, малоизвестная. Наиболее явные следы ее — в материалах ЧГК. Возможно, придет такой момент, когда и до нее дотянутся загребущие руки наших историков.
Что касается Федора Ошерова, узнав о судьбе родных, он не стал возвращаться в родные места и осел под Архангельском. Работал в местном колхозе и умер в 1976 году в возрасте 58 лет.
Как все это выглядит в документах ЧГК?
Что еще интересно, историки сопоставили данные из писем Соколовой с материалами местной ЧГК. Они, как вы наверняка знаете, составлялись сразу же после освобождения этих краев, что называется по горячим следам. Так, в своих письмах женщина упоминала деревни Дураково (Митьковского сельсовета) и Коростелево (Коростелевского сельсовета). В "акте Ржевской районной ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских войск" читаем:
...За период оккупации района немецкие захватчики нанесли огромный ущерб гражданам, проживающим в районе. По уточненным данным, полностью сожжены и превращены в груду развалин и пепла деревни и даже полные сельские советы, как Митьковский, Коростелевский, Раменский, Антоновский, Зеленеченский, Ковыневский, Юрятинский, Тростинский, Становский, Красногорский, на территории которых находились от 815 населенных пунктов (деревень) с количеством от 20 до 150 домов. Всего сожжено и разрушено в районе 7 200 жилых домов, принадлежащих гражданам.
На основании актов и специальных расследований установлено, что немецко-фашистские захватчики в Ржевском районе грабили, истязали и истребляли советских людей. Немцы наряду с проведением грабежа одновременно истребляли и угоняли в рабство мирных граждан. Всего угнано в рабство в районе 3 887 человек <…>
В Гришинском с/с умерло от голода и тифа свыше 500 человек <…>
Всего за период оккупации района немцами истреблено мирных жителей, взрослых и детей 8 779 человек. Из них расстреляно, сожжено и повешено 796 человек, от бомбежек вражеской авиации и обстрелов погибло 1 274 человека. И умерло от голода и из-за отсутствия медицинской помощи свыше 6 700 человек...
Что интересно, в том же документе ЧГК упоминаются и пресловутые немецкие трудовые лагеря для гражданского населения в Ржевском районе:
...В дер. Брехово Быковского с/с немецкие захватчики устроили лагерь матерей с детьми, куда согнали 1 000 человек жителей из окрестных деревень, разместив их в сараях и амбарах, и заставили их нести непосильный труд. Работающим выдавали по 200 грамм хлеба в день, напеченного из березовых опилок, а кто не в состоянии работать, тот не получал ничего и умирал от голода. В этих помещениях распространялся тиф среди населения. За два месяца от голода и тифа умерло 400 человек...
Всего же, по данным ЧГК, на территории Калининской области погибло 40 876 ее мирных жителей. Из них:
- расстреляно, замучено и сожжено живьем 5 772 человека;
- повешено 287 человек;
- загублено вследствие невыносимых условий оккупационного режима, побоев, голода и холода 34 817 человек.
Просматривая письма, документы и страшную статистику ЧГК по мирным жителям, лишний раз осознал, что в журавлях величественного Ржевского мемориала, есть и частичка всех этих несчастных людей!
