Зеркало истины. Часть 5.
Вечером она как обычно заглянула к Антонине Ивановне, той стало чуточку лучше, и она даже чуточку порозовела, но от принесенного куриного бульона отказалась и вскоре незаметно задремала, тихо посапывая во сне.
Надя прошлась по её квартире, вымыла посуду на кухне, замочила в тазу бельишко старушки, подмела пол, стараясь избавиться от мучивших её мыслей. Ей не давала покоя полученная в кабинете директора информация, неужели муж ей изменяет? Она подошла к зеркалу, вглядываясь в его зеркальную гладь и попятившись, плюхнулась на стул что стоял рядом, увидев в нём туманную картинку.
Тридцатичетырехлетняя Акулина, мать большого семейства и счастливая жена спешила в школу. Земство всё экономило средства не желая тратить их на образование, поэтому в городе была открыта одногодичная школа грамоты, в которой она работала учительницей.
Обеспечение школы осуществлялось за счёт родительских средств так что особо не разгуляешься, да и знания они давали хуже, чем в начальной школе, но Акулина была рада и этой работе. Самой ей учёба давалась легко и благодаря отцу она не только закончила женское училище, но продолжила своё образование дальше, стремясь следовать за Павлой Асафовной своей первой учительницей и быть похожей во всём на неё. А вот и она сама, словно услышав мысли своей любимой бывшей ученицы появилась на городской улице, спешит, торопится на занятия.
-Акуля! –обрадовалась она, увидев женщину, - как я рада тебя видеть! Как сама, как детки?
-Всё хорошо, Павла Асафовна, болели чуток, но уже поправились. А вы как всегда, в делах и заботах! –ответила ей Акулина, улыбаясь.
-А, -махнула рукой собеседница, - что-то я тебя на последней службе не видала всё ли дома хорошо, слышала муж твой суров?
-Каков есть Павла Асафовна, мы с ним перед Богом венчаны, значит единое целое. Тяжело ему, после смерти моего отца, с лавкой управляться, не привыкнет к тому, что единоличным хозяином стал, да и я после того, как матушка преставилась в себя прийти не могу, плачу каждый день.
- Родители твои славными были, кабы не они, сироты грамоты так бы и не узнали. Это ведь отец твой оплачивал для них проживание в городе, да платья покупал, помнишь ночлежного приюта у нас не было и приходилось девочкам у чужих людей жить?
-Как не помнить Павла Асафовна, когда вы самолично нас всему научили и даже давали сироткам заработать всё, что мы в училище шили, вязали, вышивали они продавали в монастырской и лавке моего отца. И теперь вот, в помощи вашей я нуждаюсь, нельзя ли мне пару хороших учеников из вашей начальной школы для моей одолжить?
Пусть учат чтению, письму и арифметике в пределах первого класса, никак не справляюсь я одна. Сами знаете мал мала меньше у меня, а жалование положили курям на смех, 80 рублей в год, вот и ругается муж, мол сиди дома, неча время на обучение других тратить. А так, с помощниками, мы хоть какие-то знания дать успеем!
-Поговорю вечером с мужем, с настоятелем посоветуемся, что-то да придумаем, деточка! А ты уходить не моги! Мало нас, учителей верю, что тяжело тебе, но недалёк тот час, когда образование повсеместным станет! А теперь беги, заждались, небось ученички твои, да и я поспешаю, и службы пропускать не вздумай боле, с Богом любое дело легче даётся!
Муж Акулины Петр Николаевич был внешне мужчиной суровым: сердитый взгляд из-за кустистых бровей, черная, окладистая, густая борода, но внутри –мягче тонкого пуха, особливо если жена пускала слезу. А уж ей приходилось использовать этот приём часто, иначе как убедить любимого Петеньку оказать помощь её ученикам и школе?
Тут ведь разное нужно: и дрова зимой, и грифельные доски, да и книги бы не помешали. Сложно жить с учительницей, когда вокруг бабы домом занимаются да собственных детишек ростят. Подсмеивались над Петром мужики, подтыкали острыми языками, правда до поры до времени, пока тяжелый его кулак не приводил шутников в чувства.
Вот тогда уж замолкали, втайне завидуя тонкому стану Акулины, не изменившемуся после нескольких родов. А уж когда начала она желающим помогать писать прошения разные в земства, чуток и зауважали даже. Не отказывала Акулина и в помощи мужу, помогая, между дел своих, вести бумаги в лавке да вылавливая обманщиков, желающих погреть руки на чужом добре.
-Нужно помочь Любаве, Петр Николаевич, - просила она мужа, ласкаясь,-ведь за две версты она в школу ходит, а в городе остановиться негде, сирота.
-Ни к чему ей тогда образование, пусть волостное правление о сиротке заботится, тебе какая печаль? –привычно сопротивлялся он, уже понимая, что всё равно сдастся и пойдёт на уступки.
-Девочка умненькая, учительницей стать хочет, старается очень, может стипендию получит от земства, – наглаживала мужа по руке Ангелина, - что тебе стоит, квартиру ей оплатить, да вот хоть у Засыпкиных? И училище рядом и место имеется, последнюю дочь замуж отдали!
-Да согласятся ли? – медленно уступал Пётр.
-Я сама с ними договорюсь, тебе и делать ничего не придётся!
-Разорение с тобой одно, как же, не придётся! А денежки Засыпкиным кто платить станет? Я! Одни убытки от тебя, жена! Нет чтобы о собственных дитях подумать, ты всё о сиротах печется, - торощился он, улыбаясь в бороду да снисходительно принимая благодарность жены.
Тяжело продвигалось обучение в Далматово, сезонные работы заставляли учеников оседать дома, чтобы помогать по хозяйству родителям. Зимой не хватало одежды, да и морозы не добавляли радости, классные комнаты отапливались худо, в них было холодно. Учителям приходилось уговаривать крестьян отпускать детей в школу, подкармливать их во время учебы и помогать деньгами, хотя сами они в то время получили не лишка, три рубля в месяц.
Выручали благотворители, такие как муж Акулины, благодаря им при училище была открыта своя библиотека. Чуть позже сама Акулина оставив школу грамоты, стала помощницей Павлы Асафовны при женском училище, её правой рукой, перенимая её опыт и любовь к детям. Они вместе вели уроки рукоделия, изделия их учениц даже попали как-то на Сибирско-Уральскую выставку в Екатеринбург, получив высокую оценку за качество и оригинальность.
Иногда Акулине казалось, что в Павле Асафовне живёт какой-то живчик, она всюду успевала: воспитывала своих семерых детей, принимала участие в церковном хоре, читала лекции и следила за судьбой своих учениц. В 1901 году она вышла в отставку, ей было 72 года, но она всё жила школой. Умерла в 1913 году в возрасте 84 лет и земство возложило на ее могилу венок «в признательность за учительство».
Оставшись после того как все попрощались, на её могиле одна, шестидесятипятилетняя Акулина дала волю слезам, оплакивая человека, который сделал так много для обучения детей и лишь взрослая Ксения, её дочь, тоже ставшая, как и мать учительницей, смогла увести её домой.
Надя заметила, что каждый раз как она глянет в зеркало, находившееся в квартире Антонины Ивановны ей вроде как становилось легче на душе. Приближался день возвращения мужа домой, а она так и не решила, заводить с ним разговор об измене или промолчать ради дочери, не лишать её отца. Информации о том, с кем гуляет муж она так и не нашла, не будешь же людей расспрашивать, а подруги отводили глаза и пожимали плечами, мол не знаем, не слышали об Андрее ничего предосудительного.
На его страницах в социальных сетях ничего подозрительного не нашлось, в гараже, возле новенького дома, который она тоже проверила, было выметено под метёлку и разложено по своим местам. Не хватало правда кое какого инструмента, исчезла бетономешалка и станок по дереву, но муж любил одалживать инструмент друзьям, и она вовсе не обеспокоилась их исчезновением.
Надя решила заглянуть, перед тем как пойти назад, в дом и повернув за гараж охнула, застав дочь с сигаретой в руках. Неумело затягиваясь, она пазила за гаражом не опасаясь быть увиденной. Ошарашенная Надя выхватила сигарету и бросив её на землю сердито растоптала ногой.
-Ты с ума сошла! –не сдержавшись выкрикнула она, - курить вздумала! Вот приедет отец, он тебе покажет, поганка такая! Ты же девочка! Разве ты не знаешь, как губительно влияет курение на женское здоровье? Ничего, отец разберется!
-Ну, конечно, разберётся, папочка же у нас прямо святой!
-Лиза, следи за тем, что говоришь,- предупредила её рассерженная мать.
-Между прочим, наш папочка давным-давно шашни с Ликой крутит, все об этом знают, только ты одна, как слепой крот живёшь, ничего не вижу, ничего не знаю! - выпалила девочка, стараясь отвести от себя наказание за то, что курила.
-С какой ещё Ликой? –растерялась женщина, протягивая руки к дочери, чтобы её обнять.
-С Морковкиной родственницей, той что в ФАП приехала работать, - девочка увернулась от рук и сделала шаг назад.
-Надо же, а я и не знала, - Надя пыталась вздохнуть, но воздух казался таким плотным, что вдох никак не получалось сделать.
-А что ты вообще знаешь? Носишься со своей полуумной старухой и ничего не замечаешь! А папа её в город возит и ночует у неё! - Лиза развернулась, чтобы уйти, но подвела нога, подвернулась и она упала на подстывшую от первого мороза землю, расплакавшись от боли и обиды, мать бросилась к ней, пытаясь помочь встать и приобняв подняла прижала к себе, пряча от дочери ставшими мокрыми глаза.
-Давай дождёмся приезда папы - тихо сказала она, -спросим у него, может всё не так, как ты думаешь? Мало ли? Наш папа и других людей в город возит, а ночует он всегда, когда не на вахте дома, может ты ошиблась дочка?
-Мам, нельзя же быть такой доверчивой! – вздохнула Лиза,- идём домой, -а сигарету я первый раз закурила, хотела попробовать, ведь многие девочки в нашем классе говорят, что уже курят.
-Ну как, - спросила Надя, вытирая ладошками заплаканные глаза, - понравилось тебе?
-Гадость страшная! –искренне ответила ей девочка, - и как только их курят? Меня сразу затошнило!
-Это хорошо, что тебе не понравилось, это очень хорошо, - рассмеялась сквозь слёзы Надя и они, обнимая друг друга, мать за плечи, дочь за талию, тихонько побрели в сторону дома.
Есть несколько категорий женщин. Первая, узнав об измене, бежит разбираться с соперницей. Вторая устраивает разборки с мужем, третья винит во всё себя и съедает поедом, прощая изменщика, а четвертная молча собирает вещи и уходит от него навсегда.
За Надю всё решила судьба. Тамара Петровна, пришедшая в себя после недавнего скандала с видео, с новой силой, набросилась на коллегу, желая вывести ту из себя. В учительской, где весь коллектив собрался на большой перемене пахло грозой, все напряженно ждали чем закончится спор возникший между двумя педагогами.
