Глава 16
– Вы серьёзно?
Перевожу взгляд с одного на другого, не веря своим ушам. То, что они предлагают, очень странно. После всего, что мне говорили до этого.
– Вы серьёзно хотите отправить меня в иллюзию? Но... как же маска?
– Маска накладывается на испытуемого, а ты подключишься как куратор, – отвечает Татьяна.
Я в недоумении смотрю на неё. На вид ей лет шестьдесят – глаза выдают возраст, а лицо гладкое, волосы – пышные и красивые, фигура – как у тридцатилетней. Если подумать, ни разу не встречала здесь неухоженного человека. За исключением старика.
– Как куратор? А кто будет испытуемым?
– Никто. Кураторы иногда подключаются поодиночке. В основном, чтобы потренироваться. Или чтобы испытать новую версию иллюзии...
Мы втроём стоим у дверей в пустой кинозал. Я добилась, чего хотела. Меня отправляют обратно. К Паше. В мой мир. Но почему-то я не спешу заходить...
– Вопрос в том, действительно ли ты этого хочешь, – произносит Руслан, словно прочитав мои мысли. – И что оно тебе даст.
Со стороны коридора несутся голоса, но мои собеседники не реагируют. Должно быть, уверены, что всё идёт по плану.
Со вздохом делаю шаг к двери. Руслан хватает меня за руку.
– Зачем? – его карие глаза горят огнём. – Зачем оно тебе? Ну, проживёшь ты там эти полгода, осознавая, что всё кругом ненастоящее. Фальшивая школа, фальшивое кафе, фальшивый Паша. Так необходимо? Всё равно же в результате проснёшься здесь!
– А что мне делать? – пытаюсь не пустить к горлу горьковатый ком. – Что делать, Руслан? Я не здешняя! Это не я! Ты сам говорил... Не такая, какой была до Испытания...
– Тебе же не обязательно опять такой становиться. Ты можешь всё заново начать. С другим взглядом на вещи. Узнать побольше об этом мире. Завести новых друзей. Хотя бы из тех ребят, которые с нами летели. Можно попробовать поближе познакомиться с Пашиным внучком, хочешь?
– Дурак.
– Я-то дурак?
Мы несколько секунд смотрим друг на друга. Я чувствую, как одновременно с подступающими рыданиями по лицу расползается улыбка.
Потом перевожу взгляд на Татьяну. Всё это время она терпеливо слушает наши разборки, скрестив руки на груди и мягко улыбаясь.
– Нет, я всё-таки пойду, пока есть шанс. В конце концов, двенадцать часов – не так много, да? Пока буду там, подумаю. Вернусь – скажу.
– Как знаешь, – брат пожимает плечами с деланным безразличием, но я-то знаю, что он дуется.
Татьяна жестом руки приглашает следовать за ней, и исчезает за тяжёлой занавеской. Я медлю, прежде чем войти. Приоткрыв занавес, разглядываю ряды людей, словно бы нанизанных на светящиеся нити.
Кто-то снова хватает меня за руку, лишь только я захожу. Раздражённо оборачиваюсь, чтобы отчитать нытика Руслана, но это вовсе не он.
Незнакомый рослый мужчина настойчиво тянет меня за руку обратно в коридор. Там уже стоят ещё несколько людей в такой же жёлто-фиолетовой форме.
Руслан с досадой смотрит в сторону. Татьяна, грустно улыбаясь, переводит взгляд с одного из собравшихся на другого.
– Опять, да? – произносит женщина со стянутыми в хвост светлыми волосами, кивком указывая на меня.
– Это другой случай, – качает головой Татьяна.
В том конце коридора топот ног – один за другим появляются фигуры в зелёном, подходят ближе, берут нас в полукольцо.
– Ради одной-единственной девочки, – удивлённым тоном говорит кто-то из них. – Ради одной дурочки – столько риска! И ладно бы речь шла о её жизни... Это так глупо, что даже не верится.
– Но вы поверили, – спокойно отвечает Татьяна.
Резким движением она прижимает нас с братом к стене. Слышится звук, словно гудит трансформатор. Крики, но какие-то приглушённые, как сквозь вату. И молочно-белая пелена застилает глаза.
Сначала мне кажется, что я теряю сознание. Но нет, повернув голову, вижу, что всё реально. Точнее, реальны только мы втроём. По бокам, сверху и под ногами – клубящийся непрозрачный туман.
– Мы были приманкой, да? – тихо говорит Руслан. – Они подумали, что мы все пришли, чтобы подключить Катю...
– Такой у него план, – пожимает плечами Татьяна.
– Почему они сказали «опять»? – спрашиваю я.
Руслан смеётся.
– Что смешного?
– Ты в своём репертуаре. Вечно тебя не то волнует. Балаклавы помнишь?
– Я уже один раз пыталась незаконно подключить к Испытанию человека, – отвечает мне женщина. – Когда здесь работала. Своего брата.
– У вас тоже не было денег?
– Деньги были. Ему запретили проходить Испытание из-за провинности на работе. Он обслуживал кейблы и не уследил, чтобы очередную кабину вовремя отремонтировали. Та сломалась в полёте.
– И за это лишили Испытания? Это же всё равно что смертная казнь!
– В какой-то степени справедливо. Каждая работа должна быть выполнена на совесть. Я, кстати, после этого тоже потеряла и работу, и право на Испытание.
– Понимаешь теперь? – тихо говорит Руслан.
Туман вокруг рассеивается.
– Ого.
В коридоре больше никто не стоит. Все лежат. Неподвижно.
– Они что... – мой голос дрожит.
– Нет, конечно, – отмахивается брат, пока мы пробираемся среди тел к выходу из коридора. – Просто парализованы. Татьяна нас прикрыла полем, а ребята шарахнули из «Аксиомы».
Я киваю. Думаю, лучше не спрашивать, что это такое.
– Но ведь нас тоже могут так. Шарахнуть.
– Могут, – кивает Татьяна. – В любой момент. До этого им мешали принципы гуманизма, но после такого...
– Поэтому нужно шевелиться, – вмешивается старик, расслышав последние слова. – Ты ещё не передумала погружаться в иллюзию, барышня?
Глава 17
Очень неудобно, полулёжа в этом дурацком кураторском кресле, тянуть шею, чтобы видеть, что происходит на стене-мониторе. Там, правда, пока не происходит ничего. На тёмном квадрате в центре – очертания ещё одного кинозала. Он поменьше, чем мой, и выглядит несколько заброшенным.
– Секунд через тридцать, – сообщает кто-то за моей спиной.
Уже было откинувшись в кресло, снова приподнимаюсь, стараясь разглядеть экран.
– Вот они. Готовьтесь.
Занавеска на двери осторожно, но решительно отодвигается. Группа людей гуськом заходит в зал. Кто-то включает свет, и нам теперь хорошо видно их зелёную форму. Они оглядываются по сторонам, но не слишком внимательно – по приборам видели, что в помещении никого нет. Спешат к нам, кучке красных точек на дисплее. Однако, чтобы достать группу мятежников, сбившихся в комнатушку для кураторов Испытания, сначала нужно пройти через зал.
– Включайте, – приказывает старик.
Защитники застывают на месте. Нам ничего не слышно, но их сейчас оглушает чудовищной силы белый шум. А со стороны нашей каморки тянутся злополучные светящиеся щупальца.
Слишком медленно. Я возмущённо окидываю взглядом присутствующих – нельзя ли как-то их ускорить? – но все они, затаив дыхание, напряжённо наблюдают за происходящим. И сразу несколько человек издают приглушённые стоны, когда один из Защитников начинает трясти головой и пятится назад, натыкаясь на подлокотники кресел.
– Без паники, – сухо произносит старик, и выдаёт ещё одну серию щелкающих звуков.
Защитник падает на колени, но послушно поднимает лицо навстречу своей нити.
– Это их командир, – шепчет Руслан возле моего уха. – Ты будешь говорить с ним.
– Катя, готовься, – раздаётся голос Татьяны. – Десять... Девять...
Безумная, безумная идея. Их идея – старика и Татьяны. Я должна поймать этих людей в сети иллюзии, довести до грани сумасшествия, вытянуть информацию. Но шансов нет. Я не справлюсь.
– Восемь... Семь... Шесть...
Несколько наших ребят появляются на экранах. У них на голове – объёмные наушники, защищающие от шумовой атаки. Стремительными движениями они подхватывают падающих на пол Защитников, небрежно бросают их в кресла.
– Пять... Четыре... Три...
Щупальца на экране слегка идут рябью, прикрепившись к головам жертв. Я чувствую тёплое прикосновение к собственному лбу. Дороги назад нет.
– Два... Один... Старт.
Белое сияние заливает весь мир вокруг, становится миром вокруг. Им теперь наполнена каждая клеточка в моём теле. Я его вижу, слышу, чую, осязаю и чувствую на вкус.
Но это не новое ощущение. Я не раз слышала рассказы знакомых о том, как они проходили Испытание. А недавно прочувствовала всё на своём опыте.
Меня зовут Екатерина Панфилова. Я помню всё. Помню лицо своей бабушки. Люблю своих родителей. Знаю всё об этом мире – всё, что необходимо знать подростку, и даже чуть больше.
А ещё помню мир Испытания. Маму – другую, не Жанну... Пашу, Риту, Никиту, Марину. Всех одноклассников – в лицо и по именам. Надпись на своём велосипеде. Примеры, которые решала в последнем задании по математике. У моего выдуманного отца, кстати, было совсем не такое лицо, как у настоящего.
Свет становится ещё ярче, хотя казалось что ярче – некуда. Больно...
Но потом всё проходит.
«В иллюзии время течёт по-другому».
Здесь у меня есть минут пятнадцать, пока неподготовленное и несогласное сознание Защитников пытается оттолкнуть навязанную иллюзию. И за это время я должна выудить у их лидера нужную старику информацию.
«Сначала напугай их», – сказала Татьяна. – «Ты справишься. Ты уже управляла иллюзией».
Мне нужно только захотеть – и вот наши обалдевшие Защитники уже стоят на городской площади, окруженные толпой солдат с автоматами.
Я, правда, призывала монстров.
Наверное, в программе есть ограничения – всё должно вписываться в рамки этого мира. Ладно, так тоже сойдёт.
Защитники поднимают дрожащие руки. Бедолаги, мало того, что их насильно запихнули в иллюзию без масок – так теперь ещё и это.
Только командир на это не ведётся. Он тоже выглядит неважно и дрожит, но кричит остальным, чтобы взяли себя в руки. Убеждает их, что всё это – не реально.
Я хмыкаю про себя. Это мы сейчас посмотрим.
Солдаты внезапно направляют оружие друг в друга и стреляют. Грохот выстрелов и жуткие предсмертные вопли, за которыми следуют не менее неприятные звуки падения мертвых тел на асфальт, шокируют даже командира. Он стоит совсем белый, щедро забрызганный кровью, и диким взглядом обводит страшную картину. Несколько Защитников падают на четвереньки, опорожняя желудки.
Господи, я и не подозревала, что у меня такая жестокая фантазия. Как саму не тошнит. Насколько себя знаю, никогда не переносила подобные зрелища.
Неправда, отзывается какой-то кусочек моего сознания. Просто это та часть характера, которую убрали под маску перед Испытанием. Жестокость и хладнокровие – они всегда были во мне.
Ясно, понятно. Привет, прежняя Катя.
Но нет времени копаться в себе. Моя пробудившаяся буйная фантазия вовсю диктует, что творить дальше.
Десятки летучих мышей, крупных, как кошки, слетаются со всех сторон и принимаются пожирать мёртвые тела, разбрасывая вокруг окровавленные ошмётки.
Один из Защитников, стоя на коленях, хватается за голову и начинает орать дурным голосом.
А ещё землетрясение. Теперь на коленях или на четвереньках все без исключения. Под аккомпанемент глухих раскатов, земля сотрясается так сильно, что трудно удержать равновесие. Один из столбов у края площади падает, утягивая за собой провода. Коснувшись чёрно-коричнево-кровавой кишащей мешанины тел и зверей, провода искрят и порождают мощную вспышку. Под жуткий визг горящих животных пламя стремительно распространяется по кольцу, окружая несчастных.
Это я вижу происходящее, как объёмную картинку. А им, должно быть, достаётся реалистичности по полной, включая жар пламени и неповторимый дым от горящей плоти.
– Хватит! – кричит кто-то из них, и захлёбывается в кашле. – Хватит! Что тебе от нас нужно?
Может, и правда хватит?
Ещё чуть-чуть, чтобы наверняка.
Земля заходится в новом приступе толчков, и с эпичным звуковым сопровождением разъезжается пополам в нескольких метрах от Защитников. Картина довершается срывающимися в бездну горящими останками.
Теперь моя очередь появиться.
Брезгливо убираю смрадный дым, оставив лишь чистое пламя для эффекта, и возникаю из ниоткуда на самом краю пропасти, прямо перед командиром.
Он выглядит измученным, но взгляд вполне осознанный. А вот остальные, обезумевшие, будут мешать. Внезапно решаю, что хочу поговорить только с ним и в более уютном месте.
Пустой сквер у больницы, где лежал Паша, подойдёт. Мы сидим на скамеечках друг напротив друга.
– Это ты? – мрачно вопрошает он, едва шевеля губами на сером лице. – Неважно... Что?
– Почему Испытание так дорого обходится? – задаю ему первый вопрос из надиктованных мне Татьяной.
– Ничего оно не обходится дорого, вы уже и сами могли догадаться, – бурчит он. – Цена сильно завышена. Нам просто нужны просроченные...
– Зачем?
Он усмехается. Как вообще можно усмехаться после всего этого?
– Я знаю, что они думают... Знаю каждый их чёртов вариант... Будто бы мы ставим опыты на людях, или используем их для выработки энергии. Или, мой любимый – делаем из них продукты питания. На самом деле всё проще. И неприятней. Готова услышать, девочка? Готова передать своему беспокойному вождю?
Я не уверена, что готова. Но нельзя же отказаться от такого предложения. И я киваю.
– Нет никакой всемогущей программы, создающей иллюзию. Точнее, программа есть, но она довольно проста. Никакие синтетические мозги не способны заменить человеческие. Всё, что мы видим в иллюзии, вот даже прямо сейчас, – он поводит вокруг ослабшей рукой, – это плод воображения реальных живых людей, подчиняющихся воле куратора. Мы их называем Мечтателями.
– То есть... Вы специально ставите непомерно высокую цену на Испытание, чтобы получать «просроченных». Подключаете их к иллюзии и используете их фантазии... Но... почему просто не нанимать людей и не платить за это?
– Всё не так, – Защитник качает головой. – Нет способа подключить и отключить человека. Мы его ищем и, может быть, когда-нибудь найдём. А пока – Мечтатели отдают своё сознание иллюзии. Они становятся иллюзией. Выхода обратно нет.
Мой мозг отчаянно протестует, отказываясь воспринимать информацию. И его протест проявляется приступом жуткой головной боли, возникнувшей в считанные секунды.
– Но ведь просроченные видятся с родными! А, вот оно что... – до меня доходит. – В иллюзию загружают только тех, кто слетел. Это вместо смертной казни.
– Да, у слетевших гораздо богаче фантазия. И ими проще управлять, потому что разрушено чувство собственного «я».
– Получается, – шепчу, игнорируя боль, – общество жертвует кем-то... чтобы остальные спаслись от сумасшествия. Ну... в общем-то, разумно... Но неужели нет другого способа?
– Пока нет. И потом, функция Мечтателей не заканчивается на поддержании иллюзии. Они правят миром.
– Что?
– Всё, что нас окружает – транспортная система, экология, добыча ископаемых, производство сырья и продуктов питания – всё это под их контролем. То, что мы называем программой координации, заменяющей нам правительство, на самом деле – они. Наблюдают, анализируют информацию, планируют, принимают решения именно они. А нам остаётся лишь следовать их советам.
Я тупо смотрю на него. Головная боль становится невыносимой.
– А ты – сообразительная девочка. Система разумная, ты сама сказала. Так ли необходимо ломать её, как хочет старик? Нужно ли всем остальным знать о ней? Всё налажено и работает с минимальными потерями. Может быть, со временем мы найдём выход получше. Если нет – ну, это, чёрт побери, тоже не самый худший. Подумай.
Страшный жар переполняет меня, стекая волнами от раскалывающейся головы вниз, до самых пяток. Я кричу, утратив силы терпеть, и вырываюсь из объятий кем-то придуманного скверика со скамейками. Света в этот раз нет – наоборот, всё затопила тьма, настолько чёрная, что невозможно в неё поверить.
Глава 18
– Что, Катя?
Перепуганное лицо брата маячит надо мной. Без сил падаю на кресло, не отрывая глаз от медленно отползающего светящегося щупальца. Головная боль постепенно утихает. Я, наверное, действительно кричала, потому что ко мне повёрнуто несколько обеспокоенных лиц.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает брат.
– Голова болит...
– Ещё бы, – Татьяна буравит меня пристальным взглядом. – Ты, похоже, перестаралась со спецэффектами, пока была в иллюзии, скажи честно?
– Сами же сказали напугать их...
– У тебя прямо талант. Должно быть, от матери.
Пока она деловито отсоединяет датчики, приподнимаюсь на локте. Людей в помещении теперь меньше – по сути, остались только мы с Русланом, ещё трое из молодёжи, Татьяна и старик.
– Как успехи? – спрашивает последний, не отрывая глаз от экрана.
– Вы ошиблись, – мой голос дрожит и болезненным звоном отдаётся в голове. – Правительство-то есть.
Старик неопределённо хмыкает, и я понимаю: он не ошибся, он знает. Не может он этого не знать. Как и всего того, что я по просьбе Татьяны так старательно выпытывала у командира Защитников. Но тогда зачем?..
Несколько секунд молча, с нарастающим раздражением, сверлю глазами его спину, и в конце концов не выдерживаю:
– Это бесполезно! Адриан не отступится. Даже если вы его убьёте, куча народу на его стороне, со всеми не справитесь... И они правы. Нельзя ничего менять, всё рухнет. Какой бы жестокой не была эта программа, без неё будет ещё хуже...
Я выложила это всё лихорадочным тоном, запинаясь. Может быть, поэтому остальные на меня смотрят так, будто не поняли ровным счётом ничего. Только старик по-прежнему стоит ко мне спиной.
Перевожу взгляд на экран. Пленники привязаны к креслам, вяло шевелятся.
– Почему никто не приходит к ним на помощь?
– Ну почему же не приходит, – старик наконец поворачивается и весело подмигивает мне. – Посмотри сама.
Я неловко слезаю с кресла, морщась от очередного приступа боли, и подхожу к стене с экраном. Инстинктивно щёлкаю языком, и жестом руки сдвигаю изображение. Его место занимает вращающаяся панорамная картина происходящего вокруг здания.
Их много. Человек сто, думаю. Почти все вооружены. В воздухе висит пять онтокоптеров.
– Почему тогда... А, ясно, заложники, – до меня доходит. – Группа Адриана и персонал центра у нас в заложниках. А ступораторы или другое психотропное оружие бесполезно, стены здания защищены от них. Чтобы Испытанию ничего не мешало... Мама рассказывала.
Поворачиваюсь лицом к остальным, и вдруг осознаю, почему все на меня так уставились. Совсем не потому, что беспокоятся за моё самочувствие.
Я упомянула командира Защитников по имени. Как нечего делать управилась с дисплеем на стене. Назвала вещи, которых нет в иллюзии, своими именами. А Жанну – мамой.
– Вообще, честно говоря, твоей маме не следовало разглашать такую информацию, – вздыхает Татьяна. – Но не мне судить, конечно.
Смотрю на Руслана, пытаясь прочитать выражение его глаз. Это, наверное, разочарование. Он так не хотел, чтобы «прежняя Катя» возвращалась, дурачок...
Все они ждут, что я буду делать дальше, вернув себе настоящую личность. Особенно колючий взгляд у Данила. Это он по дороге сюда предсказал, что я могу внезапно всё вспомнить и всех их предать.
Самое интересное, что мне действительно не хочется больше быть на их стороне. Но не потому, что настоящая Катя такая злая и нехорошая. Просто теперь я понимаю, что их действия ведут к катастрофе.
Так что да, Данил, я всё вспомнила и готова это сделать. Даже, наверное, должна.
Улыбаюсь и собираюсь сказать что-нибудь дружелюбное, чтобы они не заметили моё настроение, но тут вмешивается Руслан.
– Что значит – правительство есть? – хмурится он, кидая косой взгляд на старика.
– Защитники, – с готовностью начинаю объяснять я. – Они управляют городом с помощью прог...
Меня бесцеремонно перебивает пронзительный сигнал со стороны дисплея.
– Пора, – быстро произносит старик, повелительным взглядом указывая на дверь. Рад, небось, что не пришлось отверчиваться. – Лиза, останься. Следи за ними.
И мы бежим по коридорам, куда – пока непонятно. Впрочем, меня это сильно не беспокоит. Настоящая Катя, оказывается, мастер действовать по обстоятельствам.
Над головой мягко сияет светопласт, который довёл до припадка меня, едва очнувшуюся от Испытания – смешно вспомнить. В голове зреет смелый и подлый план. Я пока не решила, собираюсь ли претворять его в жизнь, или нет.
Что дороже? На одной чаше весов мой родной брат и горстка знакомых под предводительством местного сумасшедшего. Их всех лишат права на Испытание. На другой – благополучие всего города, а может, и мира.
А ещё первую чашу тянет вниз вторая Катя, эта чёртова маска, колотит кулаками и, надрываясь, требует, чтобы я не была такой вероломной стервой.
Да пошла она. Обидно же.
Шнурки.
Подумать только, как странно – из всех возможных вариантов застёжек обуви в наше время популярна именно непрактичная, неудобная шнуровка. Считается чуть ли не чертой интеллектуала каждый раз давать себе труд вручную зашнуровывать и расшнуровывать свои ботинки. А они, между прочим, имеют свойство время от времени развязываться – причём в самый неподходящий момент.
– Догоню, – кричу я, склоняясь над пострадавшим ботинком. Это было нетрудно – всего лишь наступить на край шнурка.
Руслан делает движение, словно собирается меня подождать, но потом встряхивает головой и бежит дальше. За что я ему бесконечно благодарна.
Лишь только мои спутники скрываются за очередным углом, вскакиваю на ноги и бегу со всех сил – но не в ту сторону. Обратно, в комнату кураторов.
Лиза недоумённо оборачивается на стук открывшейся двери. Хорошая девчонка, учится на год младше меня. Я знаю, почему она здесь – они забрали одну из её трёх старших сестёр. Родители сами виноваты. Нечего заводить столько детей, если не в состоянии всем обеспечить Испытание. Но её саму жалко.
– Помоги, – притворно задыхаясь, хватаюсь за неё, ошарашенную, словно в поисках защиты.
Незаметно достаю из её кармана шокер.
Вот и все дела. Аккуратно укладываю обмякшее тело на пол. Девочка даже понять не успела, что случилось. И главное – не успела послать остальным тревожный сигнал. Через пару часов очнётся.
Превозмогая дикую головную боль, с разбегу кидаюсь в кресло куратора и принимаюсь дрожащими руками цеплять на себя датчики, одновременно активируя щелчком языка экраны на стене и отыскивая там кнопку, которая включит ступоратор.
Как раз вовремя. Группа «революционеров» как раз вбегает в зал Испытания. Без тени сомнений тыкаю пальцем в воздух, включая кнопку, и вот – они попались в свою же ловушку. Оглушённые белым шумом, замирают на месте. Подав команду подключения к Иллюзии, с болью гляжу на фигуру Руслана, пока сияющие нити ползут по воздуху к их лбам. Прости, братишка...
Но что-то ещё не так. Судорожно пересчитываю застывшие фигуры – всего четыре, одного не хватает. Кого? Вот чёрт, надо же так...
Старик стоит в дверях. Сквозь молочный свет приближающейся к моей голове нити вижу выражение его лица – там ни капли злости или раздражения, только насмешливое удивление... И жалость.
Шлепок выстрела. Я знаю этот звук – парализатор. Но одновременно с ним моего лба касается тёплое щупальце нити.
Я ещё успеваю понять – что-то сейчас пойдёт не так.
А потом всё тело пронзает ослепительно белой болью, которая тут же распространяется на весь мир.
Потому что тела у меня больше нет.
Глава 19
А мир, оказывается, совсем не такой, каким я его видела... каким все его видят.
Не существует цветов и узоров – есть только излучение, бесчисленными способами пронизывающее пространство и отражающееся от предметов. И звуков нет – лишь колебания. Жар и холод – тоже иллюзия. Но всё это хоть как-то связано с реальностью. А самое выдуманное, самое ненастоящее наше чувство – это боль.
Мы – пленники собственных ощущений. Закутавшись в них, как в кокон, отгородившись от всего остального, полностью доверяем органам восприятия, которые позволяют уловить крошечную долю происходящего вокруг. И даже вообразить себе не можем, насколько сложна вселенная. Эта необъятная система непрерывно двигается, меняется и каждой частичкой взаимодействует внутри себя.
Какое-то время я ошеломлённо созерцаю открывшуюся истину. Затем звено за звеном начинаю выстраивать логическую цепочку мыслей.
Что мешало мне осознавать всё это раньше? Должно быть, то, что контролирует органы чувств. Мозг. Раз ограничение исчезло, значит, он больше не функционирует. Мёртв. Я умерла. Но почему-то кажется, что в таком случае должна исчезнуть и личность. А я по-прежнему Катя.
Хочу жить, – неуверенно отправляю мысль куда-то в пространство.
Кто тебе мешает? – немедленно приходит ответ.
Теряюсь. Разговоры с собой для меня не в новинку, но сейчас я твёрдо уверена – там не я.
Как мне так жить? – обиженно возражаю неизвестному собеседнику.
А что тебе для этого нужно? – откликается он.
Действительно, что? Немного подумав, решаю начать с тела и привычных органов чувств. Поднимаю руку и осматриваю собственную ладонь. Наклоняюсь, чтобы разглядеть ноги. Ощупываю лицо, волосы.
Стесняться в этой безликой пустоте, конечно, глупо и некого, но всё же одежда – то что надо, чтобы ещё больше почувствовать себя живым человеком. Останавливаюсь на компромиссе: простое летнее платьишко из мира иллюзии такой же длины и силуэта, как в современном мире. Сандалии. Никакой шнуровки.
– Так лучше? – интересуется голос.
Вроде бы слышу его ушами, а определить, какой он – высокий или низкий, мужской или женский, не могу.
– Обстановку бы поуютнее, – бурчу.
Голос молчит, но создаётся впечатление, будто собеседник передёрнул плечами: валяй.
Решив шибко не фантазировать, разворачиваю вокруг всё тот же скверик около больницы. Устало опускаюсь на скамеечку, кладу голову на руки. Как бонус к ощущению себя живой приложилась тупая головная боль.
Звуки лёгких шагов и тень на асфальте дают знать о чьём-то приближении. Скрип скамейки напротив заставляет поднять голову.
– Ты бы мог выбрать другое обличье, – укоризненно замечаю, вглядываясь в Пашино лицо. – Кого-нибудь незнакомого.
– «Обличье» – это не совсем справедливо, – безмятежно замечает он. – В каком-то смысле тот, кого ты видишь перед собой – и есть настоящий я. Один из настоящих меня. Понимаешь?
Я киваю и стараюсь не смотреть в это лицо, всё ещё вызывающее бурю эмоций.
– Ты и есть та программа. Подумать только... Получается, ты – разумное существо.
– И да, и нет, – он улыбается. – Всё-таки, повторю, «я» – это скорее «мы». Миллионы сознаний. У каждого – свой характер, свои эмоции и мысли. И в то же время мы все связаны.
– «Вы» – это Мечтатели, которых Защитники держат подключёнными к программе?
– Не только. Все бывшие Мечтатели. Все, кто когда-либо проходил Испытание. Все, кто хоть раз был в иллюзии и оставил отпечаток себя.
Молчу, переваривая. Вспоминаю их – Пашу, Риту, Никиту, Марину. Руслана, доброго и жизнерадостного; высокомерную жестокую Жанну...
– Так они все реальны, – заключаю, наконец. – Они существуют. И ты тоже, Паш. И я, которая вторая Катя...
– Существуют, – он вздыхает. – Кстати, насчёт второй Кати... Слушай. Обычно люди уходят из Иллюзии, разрывая всякую связь с той своей копией, что осталась здесь. Ты почему-то связь сохранила. И всё ещё можно было исправить... Но минуту назад в тебя попал паралитический импульс. Прямо в момент подключения к иллюзатору. Это вызвало сбой. Из-за него оба твоих сознания ещё крепче сцепились друг с другом. Теперь придётся жить сразу в обоих мирах. Боюсь, это не очень приятно.
– В обоих?
– Ты сейчас этого не ощущаешь, потому что там ты без сознания. Но скоро они приведут тебя в чувство. Над тобой уже целая бригада суетится.
– Откуда ты знаешь?
– Камеры, – пожимает он плечами. – Я знаю всё, что там происходит.
Я на миг немею, обрисовав себе масштабы этой тотальной слежки.
– Вы ведь можете... По первому желанию...
Перед глазами встаёт фантастическая картина взбунтовавшихся машин, беспощадно уничтожающих человечество.
– Можем. Но зачем?
– Ааа, – выдаю я тоном внезапно снизошедшего озарения. – Вы просто управляете людьми.
– Ничего подобного. Люди сами управляют собой. С нашей помощью, не более.
– Как?! Вы им подчиняетесь? Но почему?
– А почему нет? Мало кто из нас желает им зла. Если вспомнишь, каждый из нас раньше был человеком, а значит, сохранил тёплые чувства к своим близким.
Замолкаю на несколько секунд. Странно – я могу по своему желанию создать в этом мире всё, что угодно, могу преобразить собственное тело, но не могу заглушить головную боль.
– И вас устраивает... Существовать здесь... Ведь это всё не реально...
– Не так. Это всё не материально. Но кто сказал, что реальность обязательно должна быть материальной? Это те условия, при которых ты способна существовать. Мыслить, испытывать эмоции. В конце концов, у тебя ведь не возникало сомнений в материальности иллюзии, пока ты не обнаружила свою способность менять её, так? А вот можешь ли ты с уверенностью сказать, что тот мир материален?
Всё это совсем не идёт на пользу моей голове. Не пойму, от чего она раскалывается в первую очередь – от боли или от обилия информации.
Внезапно вспоминаю его слова, на которые так и не отреагировала должным образом, сбившись с толку при упоминании о камерах.
– Мне придётся здесь остаться.
– И здесь, и там одновременно.
– Можно сделать так, чтобы я не могла управлять иллюзией? Просто жила, подчиняясь событиям. Как было в начале Испытания.
Я ждала удивлённой реакции, но он лишь кивает.
– Можно. Если ты этого хочешь.
– Хочу.
Паша с улыбкой поводит глазами вокруг. Сквер и улица наполняются людьми, звуками, криками.
– Меня выписали, – весело сообщает он, подмигивая и похлопывая пузатую спортивную сумку, которой секунду назад не было на скамейке.
– Давно ждёшь, парень? – раздаётся голос сбоку.
Поворачиваю голову и вижу лысоватого, пузатого, но ещё крепко сбитого мужика в камуфляжных штанах и мятой спортивной майке. Только теперь он не наставляет на Пашу пистолет, не сквернословит и вообще довольно приветливо ухмыляется.
– Ничего, я в хорошей компании. А ты не торопился.
– Да эта твоя мать... – он качает головой и отмахивается. – Ты ж её знаешь.
– Ладно, Кать, мы пошли. До завтра, – Паша подхватывает сумку, хлопает меня по плечу и вслед за отчимом отправляется в сторону автобусной остановки.
Я, как во сне, тоже поднимаюсь, взбираюсь на свой велосипед и кручу педали в противоположную сторону, вниз с холма, к дому Жанны.
Но на полдороге приходится притормозить, потому что от головной боли темнеет в глазах. Прислоняю велосипед к ближайшему столбу и сама приваливаюсь к нему же.
Время будет идти с той же скоростью, как там, – произносит безликий голос у меня в голове. – Это большее, что мы можем сделать, прости.
А потом наваливается.
Я открываю глаза. Сначала одни, потом другие. Лежу на спине в кураторском кресле, щурясь от мягкого сияния светопласта. И сижу на корточках, уперевшись спиной в бетонный столб. Надо мной склоняется незнакомая женщина в зелёном костюме Защитника. И ещё одна, пожилая, в платочке и шерстяной кофте.
– Очнулась, – говорит одна. – Давайте тонизирующее.
– Тебе плохо, дочка? – спрашивает другая. – Может, скорую вызвать?
И я смеюсь – одновременно в обеих реальностях. И звук собственного смеха, жутким образом помноженный на два, летит сквозь пространство и время, поднимая дыбом реальные волосы Кати в кураторской комнате, виртуальные – у Кати, скрючившейся на тротуаре, и фантомные – у миллионов обитателей Иллюзии.
Так вот что он имел в виду!
Глава 20
– Кать, там клиент буйный, отказывается платить, – с виноватым лицом заглядывает в мой кабинет официантка Вика.
– Катерина, на пятой линии неисправность уже пятнадцать минут. Свяжитесь, пожалуйста, с центром координации. Что они так долго возятся, кейблы-то висят!
Морщусь. Не люблю такие моменты, когда в обеих реальностях происходит что-то, требующее моего пристального внимания. Думать на два фронта я уже приспособилась, но это чревато дикими головными болями – ещё более жестокими, чем обычно.
Как хорошо, что есть разница во времени суток – сейчас вечер там, где я администратор кафе, и утро там, где я координатор канатной дороги. Так что большую часть времени одно из моих тел спит, а не как сейчас.
Вздохнув, принимаюсь за дело. Встаю из-за стола со сметами и направляюсь в зал. И наоборот, сажусь в специальное кресло, чтобы пообщаться с программой, диагностирующей и контролирующей кейблы.
Чуть позже, когда освобожусь, будет время подумать. Ведь сегодня необычный день. Мне ровно десять лет. Когда я говорю «мне», я имею в виду именно ту меня, которая состоит из одного сознания и двух тел в разных мирах.
Пожалуй, сегодня можно дать себе волю и хорошенько вспомнить обо всём, что тогда случилось. О моём выборе – правильном или неправильном, чёрт с ним. Что бы было, если бы я не предала мятежников, дав Защитникам те несколько драгоценных минут? Одна из моих жизней бы не существовала вовсе. На что была бы похожа другая? Стоило бы оно того?
Удивительно – из той переделки мы все вышли сухими. Все, кроме старика и Татьяны. Их лишили Испытания, а нас, молодёжь, нет. Должно быть, не обошлось без участия иллюзии – всё-таки Защитники прислушиваются к её мнению. Они-то думают, иллюзия правит миром. Любой совет, должно быть, воспринимают как приказ.
А вот с семьёй просто беда. Стыдно признаться, я с тех пор ни разу не разговаривала ни с Русланом, ни с родителями. Может, это я навоображала себе, но мало верится, что после всего, что стряслось, они способны меня простить.
Вообще репутация в этом мире у меня так себе. Кажется, я теперь стала местной сумасшедшей – на замену старику. Свято место. Никто не поверил мне. И до сих пор эксперты из центра Испытаний продолжают настаивать на том, что моё сознание пострадало в ходе неправильного подключения к иллюзатору. Затяжные галлюцинации, головные боли, агрессивное поведение и прочие прелести. Лечению не поддаётся.
Собственно, поэтому меня и не взяли работать в Центр, как я ни пыталась туда пробиться. Попытки получить поддержку у самой иллюзии успеха не возымели – миллионы сознаний молчат, как партизаны, лишь речь заходит обо мне. Может, эксперты и правы. Может, это галлюцинации.
В иллюзии я, кстати, тоже сумасшедшая. Об этом, правда, знаем только мы с Русланом. И несколько психотерапевтов, по которым он меня заботливо затаскал. Один из них даже преуспел – какое-то время я действительно верила, что больна и страдаю галлюцинациями о том мире. А может, он как раз и был прав.
Паша тоже в курсе. Наверное, поэтому мы и расстались. Не слишком легко уживаться с сумасшедшей. Это, конечно, была не единственная причина, но решающая. Скорее всего.
В общем, у двух моих персонажей в разных мирах есть несомненные сходства – обе безумны, одиноки, но неплохо устроились. Место администратора досталось мне от Риты, которая выкупила наше кафе и теперь хозяйка. Мы с тех пор сильно расширились – и мне приятно думать, что есть в этом и моя заслуга.
Координатор кебл-системы – хоть и не самая высокооплачиваемая, но довольно интересная работа. Мне в своё время не составило труда разобраться в технической составляющей и найти общий язык с управляющей программой. А так как семьи у меня нет, все заработанные средства я могу, отложив нужную сумму для собственного Испытание, тратить на путешествия по этому удивительному, зелёному миру.
Свободное время же я предпочитаю пускать на поиск информации – с некоторых пор сильно интересуюсь историей. Помнится, даже пыталась доказать, что оба мира реальны, предсказывая в иллюзии события, которые произошли в определённые дни. Бесполезно, как оказалось. Иллюзия не повторяет реальный исторический ход, всё идёт самотёком. Даже нашего городка в те времена, на которые она завязана, не существовало.
Путешествовать здесь я тоже пыталась. Несколько раз покупала билет на поезд или самолёт, заказывала такси – но в последний момент что-нибудь срывалось. Работник аэропорта вежливо отказывал в вылете, объясняя это тем, что имеются неуплаченные налоги. Поезд по непредвиденным причинам задерживался на несколько часов, я засыпала на вокзале, а просыпалась дома – билета не было, чемодан лежал в кладовке под слоем пыли, а все вещи из него – аккуратно на своих местах.
И всё же этот выдуманный мирок мне нравится больше. Здесь есть Руслан, который со мной разговаривает. Хоть и всего лишь отпечаток, я уверена, что он полноценная, самодостаточная личность, какой в своё время была Катя-маска.
А ещё, кто бы мог подумать, именно здесь у меня появилась лучшая подруга. Марина, одна из первых жителей иллюзии. Основательница Испытания. По совместительству – кухработница в моём кафе. Да, даже десять лет спустя. Никакого карьерного роста. И никому не кажется это странным. И меня абсолютно не напрягает то, что мы с ней можем часами разговаривать обо всём на свете, но ни разу не обмолвиться об истинном положении вещей.
Потому что я вижу в её глазах – это лишнее. Достаточно просто дружить с существом, в котором сосредоточена вся суть этого мира, и осознавать, что дружишь со всем этим миром целиком. И любоваться им – как по мне, это лучшее творение человечества за всю его историю.
Реальность не обязательно должна быть материальной, – сказал он.
Довольна ли я? Скорее да, чем нет. В конце концов, кому ещё выпадает такая возможность – прожить одновременно две жизни.
Но вот головные боли достали.
Конец
Автор: Ирина Рован
Источник: https://litclubbs.ru/articles/10107-realnost-popolam-chast-2.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
