Сердце Найды почуяло неладное еще утром, когда дед Сидор с Любимом так резво на речку собрались. Распогодилось, конечно, на славу: солнышко пригревало, небо радовало глубокой синевой. Словно лето на дворе стояло, а не осень.
Но, сердце не обманешь: боялась Найда чего-то. Поделилась она своими опасениями с матерью, но та только охала и крестилась: страшно, а рыбкой-то хотелось мальцов накормить. Так и пошли дед с Любимом на промысел.
До обеда все вроде тихо было, а потом небо странно зачернело с севера, ветер подул, думали, дождь – ан нет. Еще хуже кое-что приключилось: жуткое буханье какое-то, словно о землю кто огромным молотом ударял… эхо от ударов прокатывалось по земле и дрожало в воздухе. Именно так Найде и представлялось.
Странные звуки эти услыхала она, когда на дворе была. Подошла к воротам, но на улице все было по-прежнему. Бабы только с любопытством выглядывали каждая из-за своей изгороди, да кое-кто из мужиков пошел к воротам селения, на стену подняться и глянуть: не видать ли чего.
Вскоре вернулись мужики, рыбачившие на реке вместе с дедом Сидором и Любимом. Сами они напуганы были, но толком ничего не могли объяснить. Заверяли только:
- Да вернутся они сейчас! Рыбы больно много у них, улов собрать не могут!
А затем буханье прекратилось. Тихо стало, словно и не было ничего. Такая мертвая тишина повисла над лесом, над полем. Дед Сидор с Любимом еще долго не возвращались. А, когда вернулись, Найда так и обмерла: вместе с ними шел Радим.
Она не ведала, радоваться или плакать: один Радим вернулся или остальных тоже следовало ожидать? Дед Сидор успокоил: свои все живы, скоро будут в селении, а вот Ждан…
Найда взглянула на Радима и не узнала его. Чужим он ей показался: борода как будто чернее стала, волосы были растрепаны, лицо вымазано в грязи, но более всего поразили ее глаза. Они были не привычно-карими, а какими-то черными, словно угли, и глядели на нее пристально, прожигая насквозь.
- Ну, здравствуй, невеста моя! - молвил Радим, подходя к ней и беря ее за руку.
Его горячее прикосновение обожгло Найду, но не тем огнем, который вспыхивал между ней и Мечиславом. Этот огонь был незнакомым, страшным, пугающим. Радим поспешил запечатлеть на ее губах жадный поцелуй, от которого дрожь пошла по телу Найды. Неприятная дрожь…
Она отстранилась от него, смущаясь присутствия людей, и сказала неприветливо, стараясь не глядеть в глаза:
- Здравствуй… для чего же обманул ты меня, Радим? Оберег для чего заставил Беляну у меня стащить? То не доброе дело. Сестрица моя чуть жизни себя не лешила: зарезаться вздумала. Что же ты наделал…
Радим помрачнел, но сказал спокойно:
- Слыхал я про Беляну… прощения у нее испрошу… и у вас всех… но после. Нынче чародей в селение нагрянет: людей предупредить надобно.
Найда в сердцах воскликнула:
- Ты точно медведь, Радим, бесчувственный! Разве не уразумел ты, что девка чуть не померла по твоей милости?!
- Медведи – не бесчувственные, - отрезал Радим, сверкнув взглядом.
Затем он смягчился, - вероятно, чуя за собой вину, - и произнес тихо, чтобы другие не расслышали:
- Свидимся еще, тогда и потолкуем… все тебе я расскажу. С Беляной тоже повидаюсь: покаюсь ей. А, покамест, к своим пойду.
И, повернувшись, он пошел прочь, оставив Найду в полном смятении.
- Какой… чародей? – спросила она у деда Сидора с Любимом.
- Тот самый, за которым и охотились они. Явится он сюда заклятие свое с Тишки снять, а Тишки-то и след простыл…
- Как же теперь быть?
- Ждать прихода его надобно, никуда не денешься.
- Но чародей этот ведь силен и опасен? Что, ежели дурное он замышляет?
Любим пожал плечами, но было видно, что ему нетерпится скорее увидать ведуна, о котором велось столько тайных разговоров.
Найда бросилась к дому: успеть предупредить обо всем мать и мальцов собрать, чтобы сидели в избе и не высовывались.
С погодой в тот день творилось что-то невообразимое. Солнце клонилось к закату, а на горизонте опять собрались темно-лиловые тучи, как перед грозой. Вдалеке, за лесом, тихо рокотал гром.
Найда стояла на крыльце и глядела на зубчатую стену леса – туда, откуда должны были явиться их родные… Мечислав давно уж жил в ее сердце, будто близкий человек. Кручинилась она по нему, опасалась, как бы что с ним не случилось.
Неожиданно сердце ее оборвалось: услыхала она вдалеке те самые звуки, которые так напугали всю деревню днем. Странное буханье, будто кто-то бил в огромный барабан… а может, это была чья-то тяжелая поступь? Но что за исполинское существо это должно тогда быть?! Пару минут Найда еще стояла на крыльце, прислушиваясь к пугающим звукам, а затем бросилась в избу.
- Скорей, скорей сюда! Там снова… бухает что-то за лесом!
Любим первым оказался на крыльце. За ним выбежала ребятня, вышли Беляна с матерью. Последним пришаркал ногами дед Сидор.
- Ох ты, Господи, – сокрушался старик, - сызнова началось!
- Будто молотом бьет кто по земле! – воскликнул Любим, прислушиваясь к протяжному гулу под ногами.
- Спаси нас, Господи! – начала креститься Матрена, и поспешила загнать ребятню в избу.
- К воротам побегу – авось, народ что ведает! – бросил Любим и кинулся со двора.
- Постой, я с тобой! – крикнула Найда и побежала за братом, невзирая на протесты матери.
Ей уже было не до обещаний: сердце-вещун беду почуяло. Меж тем, буханье становилось отчетливей. Возле ворот уже начал толпиться любопытный и обеспокоенный народ. Мальчишек усердно пытались загнать по домам, но безуспешно. Кое-кто из них умудрился даже подняться на смотровую башню вместе с мужиками. В конце концов мальцов оставили в покое: народ волновался, и волнение это быстро передалось Найде и Любиму.
- Гроза, никак, идет! – крикнул с башни односельчанам Вторак, шустрый, но трусоватый мужик.
- Что видать-то? Откудова шум? – доносилось из толпы.
- Ветер, никак, бурю гонит! Деревья в лесу гнутся! Так верхушки, слышь, и пригибает!
- Это чародей… чародей идет, - догадался Любим, - это ведун к нам идет, люди! Наши возвращаются, и ведун вместе с ними!
Толпа зашумела. Меж тем, все поняли, что Любим оказался прав, потому как вскоре Вторак потрясенно воскликнул:
- Вижу! Вижу! Из лесу кто-то вышел на том берегу!
- Кто ж там?! Говори скорее! Кто вышел?
- Не разобрать пока…
Спустя некоторое время Вторак успокоил толпу:
- Наши! Наши идут… Горазд с Молчаном… дружинный волочет что-то… а с ними… с ними…
Вторак не договорил, осекшись. За него это сделали деревенские мальчишки:
- Чародей! Как есть, чародей! В черном одеянии, с посохом! На голове – рога!
- Матерь Божья… - начали спешно креститься бабы.
Некоторые мужики, не поверив своим ушам, полезли на смотровую башню убедиться, что мальцы не врут. Вторак слез на землю бледный и испуганный.
- Нечисть какая-то рогатая… чудище лесное! Как есть, чудище…
И он затесался в толпе подальше от ворот. Мальчишек согнали со смотровой башни, народ расступился перед воротами, готовясь пропустить пришедших. Кто-то из старейшин приказал:
- Всех мальцов и девок по домам гоните! Неровен час, что случится… отворяйте ворота… свои идут…
Мужики послушно кинулись отпирать. Впрочем, только бабы с малыми детьми по домам и попрятались. А все, кто постарше, остались стоять на месте: уж больно любопытно было поглядеть на диковинного чародея.
Когда кондовые скрипучие ворота медленно отворились, народ так и замер, лишь бы чего не пропустить. И вскоре, действительно, всеобщему взору зрелище явилось необыкновенное…
Первым в воротах показался Мечислав, который шел, пригнувшись под тяжестью ноши. Ношей этой было тело Ждана, спрятанное в холщовый мешок. Из мешка торчали лишь его безжизненно болтающиеся ступни. По толпе пронеслось оханье, когда люди сообразили, что к чему. А спустя пару мгновений Авдотья, стоявшая вместе с Голубой, упала на колени, не сдержав рыданий. Хоть и мучил ее Ждан долгие годы, хоть и не давал спокойной жизни своим бражным существованием, а все же близкий человек он ей был… ведь помнила она его и другим.
Мечислав молча подошел к Авдотье; толпа расступилась. Осторожно он положил на землю этот страшный сверток в человеческий рост. Голуба принялась плакать, обняв мать. Но не успели люди опомниться от увиденного, как в воротах возникли Горазд с Молчаном. Грязные, уставшие, они отыскали в толпе лица родных и, едва волоча ноги, направились к своим. Матрена со слезами на глазах и причитаниями повисла на шее у Горазда. Найда и Любим были здесь же; Беляну оставили дома с мальцами.
Обнявшись с отцом, наплакавшись, Найда не могла не обратить свой взор на Мечислава. Тот стоял рядом – замученный, потрепанный скитаниями по лесу, но – такой невыразимо милый сердцу и желанный! Больше всего на свете Найде хотелось в ту минуту кинуться ему на шею, покрыть поцелуями его суровое, но прекрасное лицо, и больше не отпускать его!
Однако вокруг был народ и неподалеку стоял Радим вместе со своей семьей. Найда осмелилась лишь бросить на дружинного красноречивый взгляд; на этом дело и кончилось. «Ничего, потом… - думалось ей, - успею я побеседовать… улучу времечко… и пусть говорят, что им вздумается…».
Люди с нескрываемым интересом наблюдали за этими семейными сценами. До тех пор, пока не произошло главного. Толпа слегка отхлынула от ворот: люди попятились, не ведая, чего ожидать – добра или худа. Ибо вошел в ворота некто, от одного вида которого мороз пробирал по коже...
Назад или Читать далее (Глава 35. Ведагор)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
