Есть мнение, что эпоха гигантов на суше не кончилась. Как минимум, не завершилась естественным путём, в результате поражения в конкурентной борьбе «слоновой фауны» неогена. Причиной вымирания хоботных, – как и прочих травоядных гигантов, – стал человек. Если бы не он, размеры травоядных расти продолжали бы. Это очень пространное, – по пунктам, – мнение, умное и хорошо аргументированное. Но само по себе оно может быть не слишком понятно вне контекста, – публикации «Вернутся ли на землю гиганты», речь в которой шла о причинах кризиса гигантизма, как стратегии приспособления на суше.
...Собственно же, в комментарии всё так, но проблема заключается в смешении общего и частного. Обвинения человека в содействии (как минимум) вымиранию мегафауны отнюдь не беспочвенны, но касаются Сибири, Австралии, Южной Америки. Шерстистые мамонты, мегатерии, австралийские гигантские черепахи миолании, если б не преследование со стороны людей, может быть, ещё жили бы… Однако, на людей не возлагается ответственность за то, что в Африке за последние миллионы лет количество видов хоботных уменьшилось на порядок, – как и за вымирание мастодонтов и в Северной Америке или мамонтов в южной Азии. Собственно, упомянутый в комментарии дейнотерий, – самый крупный вид, масса которого могла достигать 15 тонн, – жил и вымер в Европе более 3 миллионов лет назад, – человека, даже как рода, в то время просто не существовало.
То есть, можно говорить, об общей тенденции, – в конце неогена, в плиоцене 5.3-2.6 миллионов лет назад, а затем уже в четвертичном периоде, – количество видов хоботных, как и ареал их расселения сокращаются. Эту тенденцию не так-то легко отследить методами палеонтологии, – видов никогда не было слишком много, известны они, наверняка, не все, не всегда понятны временные рамки существования каждого, – но нельзя и отрицать. Гиганты (не обязательно слоны) сдают быстроходным парнокопытным большую часть площади планеты… Частным же обстоятельством является охота людей на шерстистого мамонта. Это единственный вид хоботных, вымирание которого точно произошло при участии человека. Во всех прочих случаях это либо определённо не так, либо причастность людей не очевидна.
И ещё одним частным обстоятельством можно считать высокий интеллект выживших африканских и индийских слонов. Совершенно безосновательным является распространение представлений о слонах, как об интеллектуалах животного мира, на всех хоботных. Общая тенденция к цефализации проявляется не у всех видов одновременно, – и тут мы сталкиваемся с «эффектом выжившего». Ведь африканский слон сосуществовал с человеком два миллиона лет, а индийский – миллион лет. Шерстистых мамонтов (вид появляется 300 тысяч лет назад) ещё не было в проекте, когда люди и слоны встретились. Но вымер в итоге именно мамонт, – как обладатель наименее вместительного черепа.
...Биосфера устроена так, что революционные преобразования расходятся от наиболее благоприятной для жизни, следовательно, конкурентной, зоны – от экватора. С учётом же географии современной Земли – из Африки, поскольку прочие территории в тропиках менее просторны. Или вообще представляют собой отставшие ввиду изоляции осколки Гондваны. И когда копытные изменили правила игры, вписав всё нужное для переваривания грубой растительной клетчатки в узкий, поставленный на быстрые ноги корпус, – кризис «слоновой фауны» охватил прежде всего тропики.
И нет ничего удивительного в том, что слоны выжили именно там. В условиях избытка первичного ресурса у них была возможность перегруппироваться и ответить, – приловчиться давить антилоп интеллектуально. Потеря ресурсов означает сокращение популяции и видового разнообразия, но если в абсолютном измерении ресурсная база велика, оставшихся хватит для сохранения пары видов.
На севере всё это работало иначе. Ибо, с одной стороны, революция там происходила позже, – фактически же, совсем недавно, поскольку несколько миллионов лет для биосферы – не срок. На периферии мегафауна продержалась дольше, – а в Австралию копытные вообще не проникли. С другой же стороны, мамонтов никогда не было так много, как хоботных в Африке, – на севере ресурсов предсказуемо меньше. И осталось совсем мало после исчезновения в Азии морозного варианта пампасов – тундростепей. Так что, и относительно небольшие даже дополнительные потери, наносимые человеком, регион за регионом снижали плотность популяции ниже критического уровня.
