Не планировал эту статью, но вчерашние события, связанные с захватом заложников террористами в Ростовском СИЗО № 1, и то как их освещают СМИ, побудили взяться за клавиатуру, потому что любое событие у меня вызывает не только вопросы: что делать, кто виноват, но и как оно было раньше. Вот и попробую сделать небольшое путешествие в историю, связанную с ФКУ СИЗО-1 ГУФСИН России по Ростовской области , вернее в истории, связанные с ним. А истории эти состоят из множества легенд, при чем не всегда правдивых, которые распространяются на самом официальном уровне. Например, само главное тюремное ведомство Ростовской области сообщает: "Зарождение тюремной системы на Дону относится ко времени правления Екатерины II. Как известно, свое название город Ростов-на-Дону получил от крепости святого Дмитрия Ростовского. Первое упоминание о наличии в крепости - острога, явившегося прародителем пенитенциарных учреждений Донского края, относится к сентябрю 1768 года. Датой образования старейшей тюрьмы в области, считается 4 сентября 1768 года. Сейчас она известна как следственный изолятор № 1. Следственный изолятор ФКУ СИЗО-1 г. Ростова-на-Дону построен в форме перевернутой буквы «Е», приплюснутой и растянутой. Впереди – длинный широкий корпус с камерами по обеим сторонам коридоров. По бокам здания – узкие флигели, примыкающие под прямым углом к корпусу. Место расположения – бывшая Острожная площадь. Одно из первых названий учреждения – Тюремный замок. Во второй половине XVIII века по всей России стали создаваться крупные тюрьмы, находящиеся в центральном подчинении (то есть в подчинении Главного тюремного управления) – «централы». Такой же статус получила и Ростовская тюрьма, в народе более известная как «Богатяновский централ»." Хорошо, что тут хотя бы не повторяется широко тиражируемый миф о том, что здание "Богатяновской тюрьмы" - это самая старая каменная фундаментальная постройка в городе. Но и так - половина приведенного текста не вполне соответствует истине. Например, на страницах портала "Меотида и окрестности" не только написано, но и показано, что тюремный острог и нынешний СИЗО - совершенно разные строения и их местоположение никоим образом не совпадает. На нижеприведенном рисунке СИЗО (тюрьма) обозначен красной фигурой, напоминающей букву "Е", а тюремный острог - черной решеточкой. Находился острог приблизительно там, где сейчас угол переулка Университетского ( раньше Острожного) и улицы Пушкинской - напротив нынешней Публичной библиотеки. Видимо, на его месте поставили три бюста знаменитых донских писателей ( второе фото в галерее).
Автор исследования даже потрудился выполнить свою реконструкцию тюремного острога крепости Димитрия Ростовского, что, наверное, сделано вообще впервые в мировой историографии:
Автор также справедливо заметил, что на бронзовом памятнике отцам-основателям Ростова-на-Дону, который установлен в Крепостном переулке, генерал-майор инженер Ригельман перстом указывает как раз на острог, правильно изображенный в виде сарая с двускатной крышей за валами редута Св. Екатеринына на лежащем у ног генерала плане крепости : Мол, не балуйте! Острог по вам плачет! Хотя, по некоторым заслуживающим внимания версиям, вовсе не острог это был, а крепостная гауптвахта! Учреждение отнюдь не партикулярное, а военное!
На всех имеющихся планах города здание тюремного ведомства появляется на нынешнем его месте не ранее второй половины 19-го века. Если обратиться к тому же ФСИНовскому источнику, то можно прочитать следующее: "Руководство Тюремным замком осуществлял начальник из казачьих офицеров (1886 год - войсковой старшина Рыковсков Калистрат Федорович, 1895 год - есаул Сычев Иван Андреевич, 1897 год - сотник Попов Иван Евгеньевич). У начальника Тюремного замка было два-три помощника из государственных служащих (1886г.-1897г. - титулярный советник Назаров Ефим Тимофеевич, коллежский регистратор Филиппов, 1 895г. - коллежский регистратор Хуринов Василий Иванович, 1897г. - коллежский асессор Ребров Яков Яковлевич). В период 1886 год по 1897 год лечением заключенных занимался надворный советник Вейдле Артур Яковлевич, а священником тюремной церкви - был отец Михаил Белый." Вот и становится понятным, что строение появилось где-то в 1860-ые годы. В конце 50-х - начале 60-х годов XIX века из-за наплыва освобожденных крестьян из центральных губерний на юге наблюдался вполне предсказуемый рост криминальной активности. Из-за этого тюремное строительство развернулось по всей Области Войска Донского в ее окружных центрах. Были построены тюремные замки в станицах Константиновская, Каменская, Усть-Медведицкая, Нижне-Чирская, Урюпинская и Донецкая, а также Войсковой острог - Новочеркасский тюремный замок.
Ростов также был центром округа. Так что, вероятнее всего, как раз тогда и было возведено первое здание ростовской тюрьмы, площадь перед ним получила наименование Острожной, а ведущий к площади переулок – Острожный (ныне Университетский). В «Памятной книге Екатеринославской губернии за 1864 год» про тюремный замок указано: «Затрат нет. Нанимается у частного лица. Строится новый каменный замок на 200 человек».
Старый замок уже не мог вместить всех постояльцев, срочно требовалось новое здание и содержание на него. Скажите, зачем надо было строить новое здание в форме буквы "Е", если Екатерина уже давным-давно не царствововала и была, что называется "ни при чем". Так, похоже, его и не строили в виде этой буквы русского алфавита.
В 1867 году на содержание смотрителя и двух надзирателей тюремного замка городская управа выделила 301 рубль 25,5 копеек, то есть всего трех человек на четыреста сидельцев.
Немудрено, что из острога побеги были регулярны.
Рост числа побегов был прямо пропорционален росту в Ростове числа тяжких преступлений и увеличению количества лиц, осужденных к каторжным работам, а то и к казни, когда терять уркаганам было уже нечего.
Очтрог - «дядину дачу» перестраивали, увеличивая персонал. К 70-м годам их было уже семеро. К началу Первой мировой войны была проведена очередная реконструкция, когда сначала появились так называемые «левый и правый глаголи» (помещения в виде старославянской буквы «Г»), а затем, вероятно, трехэтажное здание и пристройка в виде средней палочки. Вот только тут и получилась буква «Е»! Персонал увеличился до 13 человек. Но и этого также было крайне мало, ибо по нормам Главного тюремного управления Империи полагалось иметь одного надзирателя на 13,7 арестантов.
Тогда же острог стал именоваться «Центральной тюрьмой» («Ростовским централом»). Ниже приводится самое раннее фотоизображение Богатяновской тюрьмы. Изображение нечеткое, из-за чего рядом в галерее помещен рисунок с фотографии. Внизу рисунка, кстати, помещена интересная информация:
Источник также сообщает: по данным тюремного ведомства, в 1900 году в ростовской тюрьме содержалось около тысячи заключенных. Из них 670 человек за кражи, 117 – за кражи со взломом, 63 – укрывательство краж, 32 - прошение милости, 20 – конокрады, 18 – разбой, 15 – изнасилование и растление, 14 – нанесение тяжких телесных повреждений, 13 – покушение на грабеж, 12 – убийство, 10 – мошенничество, 7 – фальшивомонетничество и т.д.
Распорядок дня арестантов утверждался градоначальником и распределялся следующим образом: в 7.00 утра подъем, туалет, уборка постели, утренняя молитва. В 8.00 содержавшиеся в общих камерах переводились из ночных каморок в дневные помещения. Днем они не выпускались в помещения, предназначенные для содержания ночью. Затем шла утренняя поверка, выдача хлеба и кипятка. С 8.30 до 10.00 сидевшие в одиночных камерах выводились на прогулку во двор, с 10.00 до 12.00 им на смену выводились лица, содержавшиеся в общих камерах. На прогулку заключенные выходили по желанию. С 12.00 до 13.30 все обедали, затем отдыхали. С 14.00 до сумерек поочередно выводились на прогулку те, кто размещался в одиночных камерах. В 16.00 все получали кипяток для чая, затем до 19.00 осуществлялся прием писем, прошений и заявлений. В 19.00 все заключенные ужинали. В 20.00 производилась вечерняя поверка, и все, кто находился в общих камерах, переводились в ночные каморки. В 21.00 назначался общий отбой.
Одиночные камеры полагалось освещать до 21.00. Управляющий Домом мог, однако, позволить заключенному пользоваться собственной лампой или свечой.
В баню арестанты выводились в следующем порядке: мужчины по четвергам и пятницам с 13.00 до 17.00, женщины - по субботам с 15.00 до 18.00. По воскресениям и в праздничные дни, а также накануне их проводились богослужения.
Содержание в чистоте носимой одежды и обуви, уборка постели, а для содержащихся в одиночной камере также и уборка этой камеры входили в обязанность каждого заключенного.
Заключенным запрещалось заниматься пением и музыкой и не разрешались всякого рода игры (в карты, кости, шашки и прочее), а также шум, крики, свист, громкие разговоры и вообще действия, нарушавшие спокойствие и благочиние.
От них требовалось во время заключения, по возможности, сохранять в своей наружности тот вид, который они имели при взятии под стражу. С этой целью носившим усы, бакенбарды и бороду не разрешалось стричь и брить их, а не носившим - отпускать.
За содержанием арестантов следило созданное императором Александром Первым «Общество, попечительное о тюрьмах». Его комитеты снабжали арестантов пищей, одеждой, бельем, обувью, книгами, устраивали при тюрьмах больницы, церкви, организовывали обучение малолетних, мастерские для занятия арестантов работами.
В конце 70-х годов XIXвека содержание каждого заключенного в остроге обходилось в сумму около 230 рублей в год.
Чем ближе к Первой русской революции, тем больше на Дону наблюдалось не только уголовное, но и революционное брожение. А, следовательно, больше сидельцев посетило стены Богатяновского централа.
Из-за нехватки мест в одиночках сидели по двое-трое. Не возбранялось общаться через окна с родственниками, а по вечерам петь хором. На жесткий режим особо не жаловались, лишь на невыносимый запах из-за невозможности проветрить помещение и вдоволь помыться в бане.
В 1903 году арестантов оказалось уже 7610 мужчин и 606 женщин, из них пересыльных – 6698 и 511 соответственно. Из содержавшихся на 1 января 1904 года насчитывалось 372 мужчин и 44 женщины; 24 за убийство, 12 – покушения на убийство, 13 – разбой, 32 – грабеж, 12 – подлог, 13 – побеги из Сибири. 683 узников сидели за кражу и 42 – за кражу со взломом.
Мрачную славу одной из основных российских пересыльных тюрем Богатяновский централ снискал уже в советское время. А в царское особых ужасов за ним не наблюдалось. Служба здесь считалась непрестижной, малооплачиваемой, отчего начальники тюрьмы менялись чуть ли не раз в год. К тому же либеральная общественность пристально следила за тем, чтобы они, не дай боже, не обижали арестантов. В 1903 году были отменены телесные наказания плетьми для каторжных и ссыльных. Даже за значительные нарушения режима в ростовском централе уже не секли как это бывало ранее.
Малочисленность персонала централа всегда таила в себе угрозу не только внутреннего мятежа, но и внешнего штурма.
18 октября 1905 года, на следующий день после провозглашения царского манифеста о некоторых свободах, огромная толпа митингующих потребовала от начальника тюрьмы освободить всех политических. Что тот, располагающий только небольшой конвойной командой, под угрозой захвата острога и вынужден был сделать.
А после Февральской революции 1917 года из централа одновременно сбежали сразу две сотни уголовных – большая часть сидельцев. Охрана даже не попыталась им помешать, понимая, насколько общество настроено против хозяев «дядиной дачи».
Новые власти в октябре 1917 года быстро навели острожный порядок. В советские времена порядок только укреплялся. На нижеследующем фото - представители общины духоборов, осужденные по знаменитой советской анистисоветской статье 58-10 в Ростовской тюрьме.
Немецко-фашистские оккупанты тоже не меняли профиль учреждения. Перед своим бегством из города в феврале 1943 года узников тюрьмы расстреляли. На нижеприведенной фотографии можно видеть как кто-то из ростовчан идет с тележкой за телом своего родственника ко входу в тюрьму по улице Горького, которой вернули историческое название Sennaja.
После освобождения города строение тюрьмы было существенно перестроено, но профиль не утратило. Еще позже строение перестало быть тюрьмой и стало чисто следственным изолятором. Историю из времен "перестройки" тюрьмы рассказал известный ростовский "криминальный авторитет" Фима Жиганец. Время действия его рассказа "Джентльмен неудачи" - 1981 год:
"Надобно заметить, что в масштабных планах перестройки СИЗО особая роль отводилась реконструкции общежития под режимное здание. До той поры под общежитие было отдано здание изолятора, которое выходило на улицу Горького, к трамвайной линии. Здесь временно ютились офицеры и прапорщики, которым негде было приткнуться в донской столице. А поскольку находилось здание на территории СИЗО, участь сотрудников изолятора напоминала судьбу героя известной песни Высоцкого «Банька по-белому». Только того «два красивых охранника повезли из Сибири в Сибирь», а здесь сами «красивые охранники» каждое утро отправлялись на службу «из тюрьмы в тюрьму».
И вот новый «хозяин» решил превратить общежитие в режимный блок, несколько разгрузив камеры и улучшив санитарное состояние учреждения. Работа закипела с размахом. Весь личный состав из здания выселили. Охрану внутреннего режимного двора усилили. Строительством и ремонтом занимались осуждённые из так называемой хозяйственной обслуги СИЗО. Эту категорию арестанты часто по старой гулаговской традиции называют «придурками» - теми, кто умеет хорошо пристроиться на непыльную работу. Отбывать (или ещё говорят - «отбивать») свой срок в хозобслуге для многих считается великим счастьем. Отряд небольшой, занимается работами по обслуживанию изолятора: ремонтом, приготовлением пищи, обслуживанием автотранспорта в гараже и прочим. Отбирают сюда людей с небольшими и несерьёзными сроками, для которых главное - спокойно отсидеть и спокойно выйти. Живут «хозяйственники» в отдельной чистой камере, быт устроен, всё тихо-мирно. Помимо маленького срока, начальство учитывает и рабочие специальности «сидельцев». Особенно ценятся авторемонтники, строители, электрики и так далее.
Вот эти самые «придурки» и пахали на реконструкции здания. А поскольку работы велись не только изнутри, но и с фасада, на территории, прилегающей к СИЗО с «воли», то часть улицы Горького перекрыли до самых трамвайных путей, поставили сторожевую будку, окружили участок по периметру вооружёнными контролёрами. Муха не проскользнёт.
Но арестант - не муха. У него под черепушкой мысли постоянно кишат, как червяки. И направлены эти мысли чаще всего «туда, где нет закона и труда», как любят писать уголовнички у себя на груди. Честно говоря, вертухаи, охранявшие ударную стройку, особой бдительностью не отличались. Сами прикиньте: ну какой голимый дятел (то есть идиот конченый) побежит на волю из хозяйственной обслуги? Это надо быть вроде Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи», который рванул в бега со сроком «одын гооод»...
ТАК ЧТО Ж ВЫ ДУМАЕТЕ? Нашёлся такой Алибабаевич и в ростовской «крытке»! Я так его дальше и буду называть, поскольку история его настоящего имени не сохранила (в моей памяти). Мотал Вася свою «трёшку», кажись, за какую-то «бытовуху»: жену неудачно поколотил не то в пьяном виде тестя гонял и слегка поранил оглоблей промеж глаз... Короче, «домашний боксёр», как таких называют на жаргоне. Числился Вася у начальничков на хорошем счету. Во-первых, статья смешная, во-вторых, на его счастье, был он и каменщик, и плотник, и на все руки золотарь. В-третьих, родом с глубокой Кацапетовки - из Центральной России, и бежать ему до дому дюже далеко. Да и куды бечь от сытной жизни в тёплой «хате»?
Но просчитались менты! Не учли национальных особенностей широкой русской натуры! К тому же на дворе стояла весна. А весной зэка завсегда на волю тянет. Это психология такая. Летят бегунцы из клетчатых гнёзд стаями, косяками и эскадрильями. Сами часто объяснить не могут, куда и зачем. А вы спросите у кота, чего ему в марте башню клинит - он вам ответит? Вот так и наш Василий Алибабаевич.
Хватились как-то контролёры на вечерней проверке - нет одного «придурка»! Кого? Да Васьки Пузырёва! Поначалу никто и не подумал, что арестантик «сделал ноги». Решили: может, плохо ему стало, где-нибудь пускает пузыри на холодной опалубке? Бросились на стройку, стали в темноте фонариками шарить по тёмным углам... И нашарили. То есть обнаружили чёткие белые следы, ведущие к одному из оконных проёмов и далее - в бесконечность.
А случилось вот что. Зверехитрый Алибабаевич, поработав на объекте с недельку, обратил внимание на преступную беспечность охраны. Потому как суровые церберы видели свою задачу в том, чтобы не выпустить арестантов за пределы охраняемого периметра. Но никого особо не волновало, если строитель в робе удалялся на территорию СИЗО, в режимную зону. Ну, гвоздей взять, справиться насчёт цемента или ещё по каким делам. То есть точного учёта не велось: кто на сколько убежал в тюрьму и когда вернулся. Этим и воспользовался беглец. Видать, вспомнил он великое творение режиссёра Гайдая про джентльменов удачи - и, улучив момент, нырнул в ящик с цементом! Затаился и стал ждать съёма.
Расчёт оказался верен. Когда строителей стали снимать с объекта, отсутствие арестанта, конечно, сразу обнаружилось. Но - не его одного. Бардак с беготнёй «придурков» в тюрьму и обратно сыграл с охранниками злую шутку. Они посчитали, что люди попросту ушли в камеры пораньше. Такое и прежде случалось. А Алибабаевич, выждав, когда все уйдут и на улице стемнеет, спокойно вылез из ящика, отряхнулся - и неторопливо выскользнул в оконный проём.
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ БЕГЛЕЦА продолжились дальше. На ночь он спрятался в подсобке ближайшего кафе-«стекляшки», которую аккуратно взломал (благо, за хранилищем веников и тряпок никто особо и не присматривал). Вот тут-то и задумался наш Вася: а на хрена я, собственно, «рвал когти»?! В тюрьме сейчас макароны дают, тепло, телевизор, книжки про любовь и дружбу, шашки с нардами... А на свободе? Как говорится, ни родины, ни флага. До далёкой дерёвни Перловки за сто дён не дотопаешь, в Ростове - только по канализациям греться, как последнему труболёту... И так стало Васе грустно, что выполз он из подсобки и поплёлся... обратно к тюрьме!
- Решил я снова в плен сдаться, - рассказывал позже Алибабаевич господам начальничкам. - Перешёл трамвайную линию, думаю, сейчас все опера по округе шастают, меня ищут, а я - вот он! Руки в гору - и за «колючку». Но гляжу: перед тюрьмой - ни единой души. Тихо, темно, даже прохожих нету.
- Так чего ж ты на вахту не постучал? - спрашивают сердобольные начальнички.
- Хотел было. Да вспомнил вдруг про Журавля. Не, думаю, ежели сейчас ему на глаза попадусь - зашибёт на хрен под горячую руку! Лучше побегаю, пока он не остыл...
«Журавель» - Владимир Журавлёв, который на ту пору был в изоляторе, кажется, главным опером. Кто его знает, может, и ушатал бы «сидельца» - с великого горя. Очень уж обидно было «кумовьям», что какой-то придурок потоптался грязными «коцами» (ботинками) по оказанному ему доверию!
Впрочем, бегал арестант недолго. Повязали его через несколько дней в окрестностях Богатяновского централа. Может, и побуцкали немного - для порядку. Но, увидев его открытый и радостный взор блудного сына, вернувшегося в объятия нежного отца, даже срок добавлять не стали. Но из СИЗО этапом всё-таки сбагрили - от греха подальше, чтобы приличную публику не совращал своими байками из цементного склепа..."
Более-менее современный вид СИЗО сверху. Буквы "Е" совсем не видать.
В его стенах пребывали такие знаменитости как Борис Думенко, Вальтер Зейдлиц фон Курбах, Андрей Чикатило, Юрий Буданов, Михаил Танич, от которого и перейдем к песням. Знаменитая песня "На Богатяновской открылася пивная" на первый взгляд не имеет отношения к "Богатяновскому централу" кроме как по имени переулка. Но имеется версия, что пивная, про которую и была сочинена песня, находилась именно напротив тюрьмы, вот в том доме, на котором виднеется вывеска "Продукты". И клиенты пивной периодически смотрели на нее из дома напротив, будучи и его завсегдатаями.
Одна из первых записей "На Богатяновской" в исполнении несравненной Стронгилы Илач:
Про Михаила Танича (Танхилевича) читаем:
"30 апреля 1947-го за Михаилом и его двумя друзьями – казаком из Багаевской и евреем из Минска - явились люди в штатском и отвезли в Богатяновскую тюрьму.
Ростовская госбезопасность целый год собирала материалы (в основном фотографии, снятые с другой стороны улицы) по делу трех бывших фронтовиков. Они якобы в своих разговорах хвалили немецкие дороги и радиоприемники «Телефункен». Серьезный и непростительный проступок.
О том, что такие разговоры - за бутылкой водки - велись, в госбезопасность донесли «свидетели» Шапошников и Домбровский (сын известного ростовского онколога).
Был еще один «минус» - еврей из Минска (Илья Соломин) снимал угол у тетушек Наташи Решетовской, жены своего комбата по фамилии Солженицын. Солженицын (еще ничего не написавший) к тому моменту уже сидел в лагере.
...На суде «свидетели» не присутствовали - находились на лечении в городе Сочи.
В общем, обвинение просило пять, суд дал шесть лет лагерей и по три года поражения в правах.
Любопытный штрих. В 2005-м поэт приехал в Ростов по приглашению ректора РИСИ - Таничу решили присвоить звание почетного профессора этого вуза. На память о встрече Михаил Исаевич подарил Виктору Шумейко свою книжку с дарственной надписью «Ректору института, который выпустил меня прямо в тюрьму». Как показалось Таничу, ректору дарственная не понравилась.
И еще одна ростовская «царапина»:
- В 2006 году я приехал в Ростов на съемки фильма «Возвращение в детство». Пришли в мою тюрьму на Богатяновском, где я сидел. Зашли внутрь тюрьмы, туда, где передачи принимают. Со мной были операторы с двумя камерами и автор программы, женщина-журналист. И вдруг нас закрыли с другой стороны на замок. Мы провели больше часа в этой тюрьме на Богатяновском. Я снова оказался арестованным. Тюремщики требовали вынуть кассеты, а на кассетах уже было много снято, и мы долго друг другу не уступали. Выпустили нас через час-полтора, когда уже на улице люди протестовать начали (из интервью «Эху Москвы»).
И хотя текст "первого советского твиста" "Черный кот" написан Таничем в 1960 году, мне кажется, что в этой песне сквозит какой-то еле уловимый Богатяновский надлом.
Были и другие песни, связанные косвенно с Ростовским учреждением. Но прямо его называть стали лишь в эпоху рэпа. "Песочные люди" так и назвали свое бормотание " Ростовский централ"
А Макс КомикадZe назвал свою пародию "Ростовское СИЗО". Ревнителям русского языка и нравственности я бы не рекомендовал это слушать не только по причине среднего рода "СИЗО", заставляющего вспомнить "одно свиное отбивное" из "Богатяновской пивной" но и по другим причинам. В общем, не нравится - не слушайте.
В стенах Минюста давно вынашивались планы перенести СИЗО за пределы города. Может и будет так, что "острог" окажется за пределами "крепости", а может - и нет. На всё - божья воля! И неволя людская...
