Эта история произошла во второй половине XIX века. Степан был восемнадцатилетним юношей, который странствовал из города в город и зарабатывал на жизнь игрой на гитаре — тем, что умел делать лучше всего.
Гитару ему подарил отец 10 лет назад. Через два года после этого отца Степана придавило деревом на лесоповале, а мать умерла ещё раньше. Юношу приютили дальние родственники, которые попрекали его куском хлеба и не скупились на тычки и затрещины.
Однажды после очередных побоев Степан, сунув в заплечный мешок кусок сала и захватив гитару, отправился в город.
С тех пор прошло три года.
***
Степан играл в трактире. Хозяин заведения считал, что приятная музыка привлекает посетителей. Платили немного, но зато у Степана была своя собственная небольшая комната, которую ему предоставил хозяин, и ему разрешили питаться на кухне вместе с другими работниками.
В один из вечеров к нему подошёл человек с чёрными волосами до плеч. Он был одет в алую рубаху, жилет и сапоги на каблуках. Был он похож то ли на разбойника, то ли на лихого наездника.
Посетитель обратился к Степану: «Дэвэс лачо!» и добавил еще несколько непонятных слов.
— Извините, я не знаю цыганского.
Человек перевёл: «Я поздоровался и спросил, могу ли я поговорить с тобой».
Степан кивнул.
— Конечно. Вам нравится моя музыка?
— Очень. Я прихожу вот уже третий вечер подряд, чтобы послушать тебя, хотя раньше посещал трактир не чаще, чем раз в месяц, — потом цыган, улыбаясь, указал на инструмент Степана. — У тебя очень красивая гитара. И сам ты играешь и поёшь замечательно. С душой. Как цыган. Я удивлён, что ты не знаешь цыганского.
— Это гитара моего покойного отца, он подарил мне её, — объяснил Степан, не желая вдаваться в дальнейшие подробности. — Но вы ошиблись — я не цыган, и цыган в роду у меня не было.
Посетитель посмотрел на Степана с загадочным видом и пожал плечами.
— Как знать, как знать. Да и кровь — не самое главное, — сказал он и, поняв, что эти слова не заинтересовали музыканта, сменил тему. — Ты хорошо играешь и поёшь, и тебе нужны деньги. А я женюсь, и мне нужен музыкант на свадьбу. Мы можем помочь друг другу.
Предложение очень удивило Степана. Пригласить постороннего человека играть на цыганской свадьбе — не характерно для этого народа . Поэтому он спросил:
— Не сочтите за грубость, но неужели у вас нет своих хороших музыкантов?
— Конечно, есть. Но это моя свадьба, и моё желание — закон. Мне нравится, как ты играешь, и я хочу, чтобы играл именно ты. Я заплачу — и он назвал сумму.
Сумма заставила Степана улыбнуться.
— Это очень много, обычно мне платят за выступление в десять раз меньше. Вы меня разыгрываете.
Лицо цыгана стало серьёзным.
— Никогда не смейся над цыганами! — сказал он, и в его руке блеснул нож. Степан инстинктивно дёрнулся в сторону, но лезвие только разрезало мешочек в другой руке длинноволосого человека. На пол упали монеты.
— Здесь 20. Если хочешь получить остальные 80 — иди за мной!
Степан был ошеломлён. Он почувствовал, как внезапно вспотели ладони, держащие гитару.
— Постойте! — музыкант примирительно поднял руку. — У меня есть договорённость с хозяином этого заведения. Я не могу просто уйти.
— Можешь. Он тебя отпустит.
Цыган повернулся к хозяину трактира, который стоял за барной стойкой и наблюдал за происходящим. Его полное лицо исказила недовольная гримаса.
— Потап, — обратился к нему цыган, — отпусти со мной парня.
Трактирщик сердито посмотрел на цыгана. Степан подумал, что сейчас он пошлёт его куда подальше, но нет. Хозяин кабака махнул рукой и сказал: «Пусть идёт».
Цыган вышел, а Степан тем временем сгрёб со стола 20 монет, положил их в карман и почувствовал эйфорию от такой удачи.
«И как я только мог не согласиться сразу?» — подумал музыкант, быстро выходя из трактира вслед за неожиданным работодателем.
Цыган уже сидел верхом на коне, а рядом была ещё одна гнедая лошадка поменьше.
— Ты привёл её с собой? — спросил Степан.
— Да, — кивнул человек. — Я был уверен, что ты согласишься пойти со мной.
— Почему? — спросил Степан, забираясь на лошадь.
— Монеты звенят приятнее, чем струны гитары, — ответил цыган. — Кстати, меня зовут Шако. А теперь поехали. Наш табор недалеко.
***
За полчаса спутники добрались до табора. Он раскинулся почти по всей поляне: там было не меньше полусотни шатров и палаток. Горели костры, звучали песни, женщины танцевали, приподнимая длинные пышные юбки, а мужчины тренировались, сражаясь на саблях.
Между взрослыми бегали босые и полураздетые дети. Табор гудел, словно огромный улей. Но для его обитателей это была обычная жизнь — весёлая и свободная, как ветер.
— Езжай за мной и молчи. Свадьба будет через час, а пока я дам тебе палатку.
Всадники продвигались мимо лежащих, танцующих и кричащих людей, которые с любопытством разглядывали Степана. Он знал, что «чужаков» в таборе не принимают, но задавать вопросы Шако никто не посмел. Заметно было, что соплеменники относятся к Шако с большим уважением.
В цыганском таборе свои законы. Сильные властвуют над слабыми, но всех их объединяет нерушимый «Романипэ» — кодекс чести цыганского народа.
Мужчины подъехали к большому разноцветному шатру, возле которого стояли четыре цыганки: три молодые и одна старая. Пожилая что-то говорила девушкам и указывала на ленты у них в руках, которые, видимо, запутались.
Старуха недовольно посмотрела на Шоку и что-то гневно ему сказала. Лицо цыгана разом переменилось. Он двинул коня вперёд и резко замахнулся, но старуха даже не подумала отойти.
Шоку опустил руки и сказал что-то спокойным голосом, указывая на Степана. Старуха, хоть и недовольная, кивнула и как ни в чём не бывало вернулась к своему делу.
— Зоря! — позвал Шако.
Из шатра вышла стройная и красивая девушка с чёрными, как смоль, волосами. Она была одета в длинную разноцветную юбку, её волосы были заплетены, а на тонких пальцах поблёскивало множество колец. Картину портил только шрам в форме треугольника на шее, который девушка искусно скрывала волосами. Она двигалась плавно, как танцовщица.
— Это моя будущая жена, — Шако указал на Зорю. — А этот человек, любимая, наш музыкант.
Степан протянул девушке руку в знак знакомства, но она только удивлённо рассмеялась.
— Зачем ты тянешь руку? — спросил Шако гневно.
— Я не… у нас так здороваются! — объяснил Степан.
— Глупые у вас традиции. Здороваться нужно глазами, это путь к душе. Посмотри ей в глаза.
Степан посмотрел в глаза девушки. Они были необычного тёмно-зелёного цвета и напоминали кошачьи. За годы странствий Степан научился хорошо понимать людей, но эта девушка осталась для него загадкой.
— Хорошо, я вас познакомил. Теперь иди в шатёр, готовься, — сказал Шако своей возлюбленной.
Зоря поклонилась и ушла. Шако кивнул, и они со Степаном отправились дальше.
Шако указал на небольшую палатку на краю табора. Рядом горел костёр, на котором молодой худощавый парень жарил кролика. Шако окликнул его, что-то сказал, и парень, слегка дрожа, ответил.
— Отдыхай пока, — сказал Шако. — Если что, обращайся к этому «казачку». Его зовут Лекса. Он понимает твой язык, что, наверное, единственное его достоинство.
Шако развернул коня, уже собирался уезжать, но потом развернулся и добавил:
— Я благодарен тебе. А цыганская благодарность дороже золота. Помни об этом.
Недавно у меня появился свой канал в Telegram «Елена Герц», там я публикую не только истории, которые были опубликованы в Дзене, но и другие рассказы. Буду рада видеть вас среди подписчиков
