31 декабря урология благополучно закрылась, а мы с Ивановым оказались в терапии. Точнее, в маленькой части терапии – палатах для больных с острыми отравлениями. Это был тот ещё цирк шапито!
В трёх палатах лежали вперемешку случайные отравленцы, демонстративные и реальные суицидники, отравившиеся угарным газом на пожарах, передознувшие наркоманы, всевозможные сильные аллергические реакции, типа отёка Квинке, эпидермального некроза и анафилаксий, алкоголики в абстиненции и... пациенты с хронической болезнью почек. Ну, не нашли, куда их приткнуть, кроме как в этот вертеп. С ними мало кто знает, как правильно работать. А тут мы, знающие и проводящие диализ. ПиДюшники наши (пациенты на перитонеальном диализе) тоже здесь. Кого-то вводим в ПД, кто-то приходит на ежемесячный осмотр. Дурдом!
Тогда нашу страну захлестнула волна новой дури, продававшейся под видом соли для ванн и курительных смесей. Мы первые столкнулись с последствиями этой гадости. Искатели приключений перебарщивали с дозой и оказывались у нас, а мы поначалу не понимали, что с ними делать, так как пока ещё не знали, чем они на сей раз убиваются. Поступали они в странном состоянии. Давление нормальное, а пульс 35-40 в минуту. И устрашающие галлюцинации. Не знаю, что они там такое видели, каких чудовищ, но в попытках от них избавиться, они готовы были выпрыгнуть в окно. Только ловить и успевали. Ладно, хоть не агрессировали и на нас не кидались, на том спасибо.
В отличие от товарищей с "белочкой". Эти творили чëрте что. Одного такого в алкогольном психозе вчетвёром пытались скрутить, а он нас по палате раскидывал. В итоге трое на нём сидит, одна периферический катетер в руку ставит. Кое-как закатетеризировали, пытаемся его загрузить, а его ничего не берёт! Просто конскую дозировку вкатили, а ему хоть бы хны! В самый разгар безуспешной борьбы с пленником зелёной долины в палату входит супруга нашего красавчика. И всё! Тишина, покой, порядок! Хлопца, как подменили: не слышно и не видно его стало. Причём в нём 100 кг живого веса и 190 см роста, этакий шкафина, а она –миниатюрная статуэточка.
Другая категория наших "клиентов" – суицидники. Одни истинные, и они найдут способ свести счёты с жизнью. Не получилось отравиться, найдут другую возможность. У нас был такой пациент: мы его откачали, спасли, а он из окна сиганул. Когда поднимала его медицинскую документацию для прокуратуры, оказалась, что это была его восьмая попытка покончить с собой. Успешная.
Другие – демонстративщики: одной рукой таблетки в рот суют, другой скорую помощь вызывают. С ними всё традиционно: промывание желудка, клизма, форсированный диурез. Через три дня выписываются, через пару недель снова привозят.
В память врезалось двое, по одному из каждой категории. У обоих "несчастная любовь".
Из первой – мальчик. Как мне было его жаль! Прооперированный порок сердца, всю жизнь на специфических препаратах, препятствующих образованию тромбов, ими же и травился. Я никогда в жизни таких анализов не видела, ни до, ни после. Кровь вообще не сворачивалась. Мы с ним обращались, как с хрустальной вазой – одно неловкое движение и "потечëт". В довершение ко всему группа крови – четвёртая отрицательная. Тромбомассу для него привозили под заказ, специально искали доноров.
Из второй категории – девочка. Решила мальчика своего наказать. Съела немыслимое количество таблеток из домашней аптечки и тут же скорую вызвала. Мальчик всю госпитализацию рядом сидел. А мы диву давались: препараты, которых она наглоталась, по большему счëту были антагонистами, то есть одни нейтрализовали другие, поэтому особого вреда не нанесли. Так все считали.
В через месяц девочка пришла вся в слезах. Отправили из женской консультации за списком препаратов, которые она съела, и за перечнем того, что мы ей вводили. Оказалось, что на момент несостоявшегося суицида девочка беременна – 2-3 недели беременности. А сейчас гинекологи не знают, как быть: то ли пролонгировать, то ли прерывать. Кто знает, как всё, ею принятое, отразится на эмбрионе...
Было в истории нашей токсикологии и масса поступивших со взрыва бытового газа: кто дыма наглотался, кого трясло после пережитого ужаса, и их предпочли госпитализировать от греха подальше. Дальнобойщик, укушенный пчелой и раздувшийся до невероятных размеров. Всю ночь переживал, как там его фура на стоянке. Утром сбежал.
Парный случай синдрома Лайелла-Джонса. Это особая форма аллегории, когда с человека просто начинает сходить эпидермис. Плюс на слизистой эрозии. И опять – мальчик и девочка. Девочка готовилась к сессии и поглощала успокоительные в большом количестве. А мальчик... просто сходил в душ! И облез... Причину мы так и не смогли найти. Счастье, что у обоих была лёгкая форма, через несколько недель выписались и больше никогда, надеюсь, не попадали, при нас уж точно.
Токсикология ещё запомнилась чудесным девчачьим коллективом. Из основного отделения в наши палаты перекинули всю неугодную молодёжь. Мы быстренько между собой подружились и замечательно работали. Только одно но...
Старшая ставила мне все субботы. И приходилось мне трёхлетнего сына водить с собой. Из плюсов: у меня был очень спокойный ребёнок, весь день тихонечко рисовал или играл в персоналке. Из минусов: ребёнку там было не место, а оставлять не с кем, так что без вариантов. В сентябре старшая случайно наткнулась на нас с ним на рабочем месте. Обомлела. Вспомнила, что я одинокая мама. Больше смен по выходным у меня не было. Спасибо и на этом.
Но я буду не я, если без приключений. 31 декабря закрывают и терапию вместе с токсикологией. Хотите узнать, куда нас на сей раз забросила судьба в лице нашей администрации? Не переключайтесь, продолжение следует 😉
P. S. Сын с трёх лет совершенно точно знает, что медицина – это не его 🤷♀️
