Леонид Ефимович Молочников был летчиком, орденоносцем, командиром экипажа пикирующего бомбардировщика Пе-2. Помимо этого он еще пользовался особым уважением у механиков самолетов, так как не хуже них, в отличие от прочего летного состава, скорострельно окончившего училище во время войны, знал самолет до последнего винтика. И вот, при таком героическом занятии, солидном боевом опыте — он воевал с сорок третьего года — и авторитете, все в полку, не понятно почему, в лицо называли Молочникова просто Лёнчиком, а за глаза Лёнчиком-Пончиком. В противовес прозвищу был он не маленький и кругленький, а обычного среднего роста. Обладал низким густым дикторским голосом. Выдающийся нос и большие темно-карие глаза придавали продолговатому, смуглому с желтизной лицу унылое выражение. На крупной голове курчавились мелким бесом черные волосы, в которых иногда удачно пряталась начинающаяся лысина. Но какой он был субтильный! Непонятно, как его вообще пропустила в летчики медкомиссия. Это была ходячая шпаргалка студента медицинского вуза.
Такая конституция тела никак не мешала Молочникову успешно воевать. Второе его прозвище в полку было Везунчик. К концу войны продолжительность жизни самолета Пе-2 составляла, примерно 40-50 боевых вылетов. С этой вот регулярностью, а может и чаще, и подбивали машину Пончика. Но каждый раз ему удавалось дотянуть либо до своего аэродрома, либо до линии фронта, так что после прыжка с парашютом он и весь экипаж в течение суток оказывался опять же у себя в полку.
Сам Лёнчик, наоборот, считал, что ему все время не везет. То ему не тот компот в столовой подали, какой он любит, то клещ вцепился в труднодоступное место, и он вынужден, заголившись и присев перед зеркалом на корточки, выковыривать вредителя, виртуозно матерясь, из своего тела, то девушки его не любят. На самом деле и компот был его любимый, грушевый, и клещу было трудно удержаться на едва прикрытом кожей скелете, и девушкам летчик всегда удачно смущал умы, когда в свободное время появлялся на танцах со своим выражающим вселенскую скорбь видом и двумя боевыми орденами на гимнастерке. Правда, наутро легкая ухмылка типа «себе на уме» иногда проскальзывала по его измученному бессонной ночью лицу.
Судя по всему, в этот раз Лёнчик мог пожаловаться на судьбу с полным основанием. Третья эскадрилья полка бомбила портовые сооружения и драпающие на всех парах транспорты немцев. И вот, при выходе из атакующего пике, в его самолет попал осколок одного из последних снарядов чуть ли не последней оставшейся целой после налета зенитки. Самолет загорелся. Огонь с жадностью облизывал фюзеляж и, подбираясь к основному топливному баку, грозил взрывом. Пришлось срочно прыгать. Штурмана и радиста немцы, только что избежавшие смерти под бомбами, расстреляли еще в воздухе, а вот командир самолета, затянувший немного с прыжком, приземлился целенький и даже не раненый прямо в лапы поджидавших его фашистов.
Удивительно, но Леонид Ефимович не был ими сразу расстрелян, а, получив удар прикладом по спине, пинком был вброшен в середину группы военнопленных, которых немцы сопровождали в порт, только что подвергшийся жестокой бомбардировке.
Пройдя примерно километра полтора, колонна с пленными, среди которых шел, поглядывая по сторонам и замечая каждую мелочь Молочников, вскоре втянулась в широко распахнутые не охраняемые ворота порта. По всему было вид[1]но, что порт уже фактически брошен немцами. Только около дальнего пирса, на котором суетились фашисты, и куда гнали колонну, стояли две сцепленные баржи, да рядом с ними терся буксир. По мосткам, перекинутым с пирса на баржи, пленных перегоняли на посудины и заталкивали в трюм.
— Интересно, куда это нас везти собираются, Германия почти вся наша, скоро Берлин возьмем, — сказал идущий рядом с Лёнчиком солдат.
То, что ответил на это Лёнчик, перевести на интеллигентный русский язык можно примерно так:
— Глупый, ты человек. Помой головной мозг. «Все отлично!» Послать они хотят нас домой к родителям, покормить любимых рыбок, поэтому надо быстрее покинуть это замечательное место.
Внятно растолковав обстановку соседу по колонне, Лёнчик с тоской посмотрел в небо. Оно не могло не услышать идущие от сердца слова. В воздухе появились несколько штурмовиков Ил-2. Тут же завыла сирена, раздались команды, немцы дали несколько очередей поверх колонны и разбежались. Пленные повалились на землю и стали расползаться по щелям, отрытым около пирса для укрытия от бомб. Увидев одну такую неподалеку от себя, Лёнчик быстро юркнул туда. Заметив в конце щели несколько мертвых тел, он пробрался к ним, лег между трупами и попытался затащить на себя два из них. Кое-как прикрывшись закоченевшими телами и закрыв глаза, Лёнчик затих. Он слышал, как еще несколько человек прыгнули в щель, как стреляли пулеметы, как раздалось несколько взрывов, и — стало тихо.
«Что-то мало бомбили, наверное, домой уже летели, нечем было», — подумал он.
Над головой послышались шаги.
— Steh auf, schnell ! — раздалась команда на немецком языке. Лёнчик не шевелился и постарался не дышать. Немец дал длинную очередь вдоль всей щели. По вздрогнувшему телу, которое отгораживало летчика от фашиста, он понял, что погибший принял на себя вторую смерть, смерть, предназначенную для него, Лёнчика. Где-то рядом раздался вскрик, затем еще выстрелы, и наступила тишина. Через некоторое время затарахтел буксир, оттаскивающий баржи на середину бухты. Звук двигателя стал удаляться и постепенно совсем затих. С моря раздались два глухих взрыва. Опять заработал двигатель, и буксир покинул порт. В уголках глаз Лёнчика показались и тут же исчезли две слезинки, которые никто не видел.
Через некоторое время гавкающие голоса немцев стали стихать, и вскоре наступила полная тишина. Руки и ноги прятавшегося в щели летчика затекли. Стало очень холодно. Он пошевелился, с трудом откинул спасшего его мертвого солдата и вылез из-под тел.
— Спасибо, мужики! — сказал он им, укрывшим его от взгляда фашистов и от их пуль.
«Так, надо что-то делать за побег», — подумал про себя Лёнчик и негромко крикнул в другой конец щели, где тоже лежали тела, которых, то ли не было, когда он прыгал сюда, то ли он их раньше не заметил:
— Эй...
Никто не ответил и не пошевелился.
«Должен же был хоть кто-то еще затихариться и в живых остаться! Может, в соседних щелях», — размышляя так, Лёнчик осторожно, на мгновенье высунул голову и краем глаза успел заметить, как рядом что-то мелькнуло и скрылось.
— Эй, есть кто живой? — крикнул он уже громче в сторону, где заметил движение.
— Заходи! — услышал ответ такого же прятавшегося пленника. Сосед оказался танкистом. Обдумав свое положение, двое товарищей решили поискать еще оставшихся в живых и уж потом пробираться к своим.
— Я думаю, хорошо бы кого из пехоты найти, кто сюда пешком притопал и помнит всю дорогу, — сказал Лёнчик.
— А ты, летун, разве не запомнил, как сюда летел?
— Общее направление знаю, а вот где какие дыры в линии фронта, сверху не видно. Пехота лучше знает, где легче перейти.
— Ну, полезли искать твою пехоту.
Вскоре товарищам по несчастью повезло. Перебираясь ползком от укрытия к укрытию, они нашли в соседних щелях еще троих оставшихся невредимыми пленных. Видно, немцы очень спешили, иначе такого счастья было бы не видать ни одному из них. Причем повезло вдвойне. Один из троих пехотинцев оказался разведчиком, который попал в плен, как он выразился, по собственной дурости, и который хорошо знал обстановку в районе линии фронта. Впятером они и вышли к своим в зоне расположения полка, откуда был послан разведчик-неудачник.
Перед Вами были представлены отрывки из книги "Ночь, улица, фонарь... не спится" А. А. Шенгера.
Приобрести и прочитать книгу полностью Вы можете, написав нам в личные сообщения нашей группы в ВКонтакте - https://vk.com/ipkgangut
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!
