Место действия — дача под Волоколамском с тётьЖеней, кабаном и мини-соседом. Рядом несколько домиков. Вокруг поле кукурузное, а под ним на километры раскинулось кладбище боеприпасов — в 40-х здесь проходили бои.
С утра до вечера мы ковыряли поле лопатками и палками и молили боженьку послать нам трактор, чтобы он вспорол землю и вывернул её наизнанку вместе со всем подземным арсеналом. А мы бы семенили следом и собирали урожай.
— Лёх, давай меняться. Я тебе 30 гильз дам!
— Эт чё? Русские? Не-е. Вот если б немецкие….
Гильзы у нас не котировались в принципе. Зато патроны, неразорвавшиеся мины и прочие снаряды шли на ура. Свои находки мы с братом прятали в старинной русской печке, которая, как нам казалось, была здесь ещё при мамонтах. Печек в доме было две, и топили ту, что помоложе. А на этой древнятине мы повадились спать — так нам казалось сохраннее.
И тут вдруг — нате вам.
Собрались мы как-то в лес за орехами. На полпути сообразили, что складывать-то не во что, и помчали домой за тарой. И обомлели: обе наши бабушки дружно колдуют со спичками у пороховой печки.
— Ба!! Вы что это делаете? — выдохнула я.
— Разжечь хотим — кашу по старинке приготовить. В горшочке.
— Так печка же старая и не работает!
— Всё работает, просто её давно не разжигали.
Мы поняли: нам хана, соседям хана, бежать некуда. Но сознаться не смогли — трусость, знаете ли, и понимание, какие репрессии нас ожидают.
И мы ринулись отвлекать. По очереди. Илюха падал грудью на зажжённые спички, умирал от внезапно обуявшего его голода и приступов любви, а я тем временем перетаскивала снаряды — по одному — из печки на огород. Потом поменялись.
Самое ужасное, мы не помнили, что куда засунули, а, главное, сколько. Поэтому просто молились.
Нам тогда сказочно повезло. Моему отчиму изуродовало глаз, а его брату оторвало средний и указательный пальцы, когда они, детьми, швыряли в костёр такие же вот неразорвавшиеся снаряды. Но об этом я узнала сильно позже.
Повезло нам не только потому, что все живы и ничего не рвануло. Мы умудрились не попасться — даже представить не могу, что бы с нами сделали. И поделом.
А, ну и ещё каша. Вкуснее я не ела ни разу в жизни.
Первая часть тут.
