Ветер перемен. Глава 36.
В предыдущей главе: Эва приехала в Елошное, чтобы мать Ивана помогла её сыну избавиться от "кочерги"
При дневном свете Елошное показалось Эвелине совсем небольшим. Главная улица, по которой они молча шли, длинной змей огибала озеро, мохнатые кошки таращили на них глаза с заборов, а местные жители любопытно смотрели им вслед.
-Ты чё-ли, Ванька? –заговорил с ними забавный старик, шаркающий ногами навстречу и остановившийся подле них. Был он в старой кроличьей шапке и серой фуфайке, из порванной дыры которой, на рукаве, торчал кусок ваты, ноги в больших сереных валенках нетерпеливо притоптывали на дороге.
-Я, дядя Гриша, -признался Иван, рукой придержав Эву, шагнувшую было дальше.
-Не признал, -с сожалением вздохнул собеседник, -глазами слабый стал, будто мушки передо мною летают, -пояснил он.
-А к врачам обращался? – продолжил разговор Иван, сам не понимая, что держит его возле старика. Раньше, когда они с сестрой приезжали в Елошное, дядька Гриша, дальний их родственник, был молод, грозен и суров. Вся округа его боялась, мог крепким словцом приложить, да и кулаки его своё дело знали.
А жена его, Настенка, маленькая, юркая, как мышка, грозного мужа никогда не боялась. Стоило ему лишь брови нахмурить, как она тут же приласкается, как вьюн вокруг него обовьется, ручками-прутиками обнимет и всё, сдулся мужик, цветет и пахнет.
-Да какие врачи, Ваньша? Помирать пора! Это вам, молодым, о здоровье беспокоиться нужно, а нам старым чего уж, как говорится: «Поздно пить Боржоми, коли почки отвалились».
- Как тетка Настя? Мама говорила приболела она у тебя?
-Лежит старушенция моя, как из больницы вернулись, так больше лежит, чем ходит. Да вы бы зашли на минутку, она сама вам расскажет, - предложил собеседник, - чего зазря по Елошному шляться? Иван вопросительно посмотрел на Эву, та в ответ пожала плечами, мол мне всё равно, если хочешь, идём.
В маленьком домишке на две комнаты было чистенько и пахло ванилью и чем-то сладким. Круглая, небольшого росточка старушка выкатилась из второй комнаты и заохала, увидев гостей.
-Что ж, ты, дурень старый, в дом гостей ведёшь, а я не сном, не духом! Лежу себе, полёживаю, а так бы хоть чайник взгрела! –заругалась она на хозяина, приглашая гостей пройти.
-Да вот, Ваньшу случаем встретил, он теперь в городе большим человеком стал, может подскажет, что нам с твоей спиной дальше делать –оправдался дядька Гриша, снимая свою лопотину и вешая её на крючок у двери. Без фуфайки, шапки и валенок он словно уменьшился ростом, стал худеньким и беззащитно трогательным.
Эвелина с любопытством осматривалась вокруг, стол у окон, накрыт новенькой клеенкой в цветочек, на стульях возле него самовязаные коверочки, за стеклом белого буфета разные фотографии, а в красном углу темные иконы, на которых и лики уже не видны.
Во второй комнате, на видном месте старенький телевизор, прикрытый белой, связанной крючком салфеткой, большая кровать у стены, подавленный диван у окна, на котором нежится белая, пушистая кошка в окружении котят.
-Не уследили,-виновато сказала хозяйка, проследив за её взглядом, -крадча за печкой родила,пока мы в больнице похлаждалися, да вывела на днях. Что делать с ними, ума не приложу, топить рука не поднимается.
-Зачем топить? –подговорился к ней Иван, - вон какие красивые, всем хозяев новых найдем, правда, Эва?
-Правда, парочку я возьму, себе и Оксане, они давно кошку хотели завести, для Ирочки, -ответила ему девушка, чувствуя странное умиротворение, пришедшее в душу, как только они зашли в этот дом.
Так бывает. В одном доме вам хорошо, уютно, а из иного хочется побыстрее уйти и побыстрее вымыть руки с мылом. Эва всегда относилась к домам, квартирам, как к живым существам, которые дышат, слышат и видят, что происходит вокруг, умеют утешить, укрыть и дать надежду.
Не задумывались, почему нас всегда тянет домой? Возможно, потому что дом, в большинстве случаев, представляется нам этакой тихой, уютной гаванью, в которой можно укрыться от многих проблем в этой жизни.
Это место, где тебя всегда примут и поймут, в какой бы ситуации ты не оказался. Здесь мы находим всё то, что помогает сохранить ему смысл и равновесие в жизни. У Эвы был родительский дом, но своего гнезда она создать не успела и вдруг отчетливо почувствовала тоску по-своему, личному углу, который хочется с кем-то разделить, с трудом возвращаясь к разговору Ивана с хозяйкой.
- Расскажи, что там у тебя за история со спиной? –спросил он с беспокойством глядя на изменившееся лицо девушки.
-Ох, Ванечка, и смех и грех со мною приключилися. Спиной-то давно маюсь, сам знаш, как тяжел деревенский труд, всё на себе да сама, то вилы с сеном тягаешь, то фляги неподъёмные таскаешь, на ферме-то так, иначе нельзя. А дома-то по второму кругу робить начинаш, хозяйства всегда много держали, вот и не выдержала спинушка моя.
А тут дочь посоветовала, мол, появился, мама, в Кургане врач хороший, мануальной терапией занимается, съезди да съезди к нему, пристала, словно репей к собачьему хвосту, не оторвешь. Да ещё идол мой стоеросовый, -она кивнула на мужа, -ей подпевать взялся, мол любимая моя женушка, не могу видеть, как ты мучаешься, езжай немедля к чудо-доктору.
Послушалась я их, Ваня, поехала, себе на горе и поехала в город. Он за мной увязался, а как же уведут же его красу ненаглядную! Доктор этот прорву деньжищ запросил, заплатили че, мы ж миллионэры! А он как начал меня мять, я свету белого не взвидела, хоп и темно стало вокруг. Это уж потом, в больнице, мне врачи объяснили, что не доктор это вовсе был, а шарлатан! Повредил он мне там что-то, черт косорукий!
- Гриша,-обратилась она к хозяину, - ты бы сходил, да куриц проверил, что сиднем сидеть? Ты историю эту уже сто раз слышал! Хозяин покорно кивнул и натянув одёжу вышел из дома.
-Парализовало меня, после этого мануальщика, ребятки. Лежу, ни ногой, ни рукой двинуть не могу. А Гришка-то мой, рядом, в одной палате, выгнать не могли! – с гордостью сказала она, ища в кармане старенькой кофточки платок.
-Со мной, носился, как писаной торбой. Кормил, переодевал, умывал. Он ведь даже домой не уезжал - спал прямо в палате на сдвинутых стульчиках. Медсестры сжалились - принесли ему подушку с одеялом.
Смотрю на него и сердце кровью обливается, пропадёт без меня, как есть пропадет! И знаете что? Выходил ведь он меня, черт старый! Благодаря ему хожу теперича, ну и врачам, конечно, отдельное спасибо. Много делать не могу, посижу чуток и ложусь, не даёт спина-то, так он и по дому сейчас управляется, -продолжая рассказ, хозяйка между делом выставила на стол парадные чашки, достала из буфета, протерла белым полотенчиком.
На столе появились булочки с маком и конфеты, зажелтил в отдельной плошке мед, морозным духом задышала облепиха, принесенная с мороза, специально для чая. Вернулся хозяин, молча сел у стола, подслеповато щурясь на гостей, потекла неспешная беседа, слово за слово цепляясь, рождая нить разговора, спокойного и уютного, лечебного.
Эва, прихлебывая душистый чай, расслабилась. С улыбкой наблюдая, как заботливо ухаживают друг за другом старики, подливая чай и подкладывая на блюдечки вкусности.
А через пару часов, провожая их за ворота, хозяин, сморкаясь в большой платок, стесняясь признался:
- Страшно мне, Ваня, помереть боюсь, пропадет без меня Настенка, всю жизнь её люблю, и она меня любит, хоть и ворчит на меня постоянно. И вы любите, ребятки! Живите и любите, вон жена у тебя какая справная, с такой хоть в огонь, хоть в воду.
Промолчали, прощаясь Иван и Эва, не стали разубеждать старика в том что они чужие друг другу люди, обознались старики, всюду видящие любовь.
Через день, Иван, спешно собравшись уедет в Курган, вызванный звонком Полины, но сумеет уговорить Эву остаться в Елошном на несколько дней в доме Анны.
Держась за руль, он шаг за шагом будет вспоминать всю свою жизнь, пытаясь понять, где она вильнула, вырвалась из его рук и на каком моменте пошла, шатаясь вразнос.
