Рассказы – просто шутки. Автор сам любит Ильича и просит не обижаться ни на тех, ни на этих, ни на таких, ни на эдаких. Все мы хороши!
Встреча с аграриями
Владимир Ильич очень любил посидеть за письменным столом. Поэтому, когда к нему приходили товарищи по партии, они всегда видели Ленина за работой.
Надежда Константиновна часто предлагала своему другу и соратнику выйти на улицу погулять или на авто прокатиться. Товарищ Крупская даже сподвижников Ленина подговаривала куда-нибудь его свести, развлечься.
Но товарищ Ленин решительно пресекал все попытки толкнуть его на пустое времяпрепровождение и из-за письменного стола выходить не желал. А если и выходил, то только на совещания, митинги и встречи с рабочими и крестьянами. Во всяком случае в этом была убеждена товарищ Крупская.
Но, по правде сказать, сам Ильич иногда так уставал сидеть за письменным столом, что тайком от Надежды Константиновны давал себя уговорить заняться чем-нибудь легкомысленным, чтобы получить разрядку и вновь, с еще большим удовольствием, сесть за письменный стол.
Вот пришел к нему однажды председатель ЧК товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович. Ну, покалякали они о том о сем, пожаловался Ильичу Феликс Эдмундович, что в подвалах ЧК, где ему частенько приходится беседовать по душам с оголтелыми контрреволюционерами, маловато воздуха и очень у него устают руки (особенно правая) и ноги в сапогах (особенно правая). «Трудно, – говорит Дзержинский, – с этими проклятыми буржуями по душам беседовать. Устал, сил нет! Сделайте милость, Владимир Ильич, поедемте к девочкам. Вы, я вижу, тоже устали».
Ильич прищурился, палец к губам приложил и говорит шепотом:
– К девочкам, Феликс Эдмундович, именно к девочкам, а не к этой проститутке Троцкому.
И тут же крикнул товарищу Крупской, что, мол, пойдет пройдется с товарищем Дзержинским, поскольку Железный Феликс чрезвычайно утомлен работой в Чрезвычайке, и он, Ленин, хочет его маленько выгулять, поскольку Дзержинский долго еще будет нужен мировому пролетариату.
Товарища Дзержинского казенный автомобиль ждал за углом. Сели они и поехали к девочкам в варьете, нынче в этом здании Мюзик-холл помещается.
Всю ночь провели руководители первого в мире государства рабочих и крестьян в варьете. Очень Ленину понравились танцовщицы, особенно солисточки – Соня и Вера. Долго он с Соней в отдельном кабинете без свидетелей беседовал, все выспрашивал об условиях работы, да как хозяин к ней относится, и нет ли здесь эксплуатации человека человеком. Соня поведала Ильичу, что они с Верочкой – крестьянские дети из беднейших сел России, а в варьете им живется неплохо, но деньжат, конечно, очень не хватает.
Ленин, уходя, велел товарищу Дзержинскому проследить, чтобы детям из беднейших крестьянских семей платили больше, чем буржуйским выкормышам.
Вернулся Ильич домой под утро, озабоченный очень, сразу сел за письменный стол и велел Надежде Константиновне подать ему чаю покрепче, без сахару, конечно, потому как сахар Ильич весь отдавал детям. А на вопрос верного своего друга, где же он так задержался, Ильич ответил: «С аграриями, Наденька, встречался, чрезвычайно бедственное у них положение. Деньжат очень не хватает».
Солистка Соня после той встречи стала главной танцовщицей в варьете, потом, с возрастом, когда уже танцевать не могла, перешла на работу в районный комитет партии секретарем по идеологической работе и велела на здании варьете памятную доску повесить, где говорилось о том, что в этом доме В. И. Ленин встречался с делегатами от беднейших крестьян.
Состязания
Совсем недалеко от центра Петербурга, на Большой Невке, ближе к Петроградской стороне, есть островок. Довольно большой. Порос травой, бурьяном да кустами.
Как-то задумали руководители партии большевиков маевочку соорудить, передали свое указание рабочим, членам большевистских кружков. Те стали ломать голову: как быть? Ежели за город ехать, народ не соберешь, потому как день воскресный, каждому охота поближе к винной лавке находиться.
В городе собраться – опасно, шпики унюхают. Вспомнили про островок на Большой Невке. Обрадовались. В самый раз местечко. Остров большой, погулять можно, а тут и лавок полным-полно.
Послали приглашение Владимиру Ильичу. Ленин, как положено, прикинул и так, и эдак, расспросил подробно товарищей, с какой стороны подъезд лучше, где лодочник-перевозчик надежный, лодка прочная, не дырявая. Узнал, что из продуктов кто принесет, не надо ли и ему с Наденькой по рублику скидываться.
Все проведав, успокоился Ильич и стал готовиться, почитал кое-что из классиков марксизма, сам кое-какие тезисы набросал.
Первого мая приехал вождь с товарищем Крупской на Петроградскую. Извозчика заранее товарищ Фотиева наняла и, конечно, оплатила. Чтоб без лишних хлопот.
Приехали, а на острове гульба идет. Гармошки играют, рабочие-большевики песни поют: «Мы жертвою пали в борьбе роковой». Ильич враз подбежал к товарищу Фотиевой, попросил собрать самых сознательных рабочих, быстренько, но с чувством рассказал им о грядущем пролетарском восстании, поругал ренегата Каутского и говорит:
– Уж больно место вы, товарищи, выбрали архизамечательное. Не организовать ли нам здесь кое-какие физические упражнения и состязания? Да и шпиков в заблуждение введем.
Сказано – сделано.
Надежда Константиновна вызвалась в длину прыгать. Хорошенькая, в красной косыночке, так и скачет, так и скачет. С товарищем Фотиевой соревновалась и, надо сказать, победила. Результат, конечно, не важен. Главное - пролетарская большевистская дружба и помрачение мозгов у царских шпионов.
Секретарь ячейки петроградских большевиков обратился к оружию пролетариата – булыжнику и предложил товарищам:
– Ну, кто дальше, бойцы?
Как швырнет! Далеко камушек улетел, маленько даже зашиб кого-то из веселящихся большевиков. Да разве в этом дело?! Тут все пролетарии забыли напрочь про империалистическую отраву - водочку и давай состязаться кто во что горазд.
А сам Ильич футбольную команду организовал. Такой маленький, ладный, шустрый – все приказывает:
– Товарищ Подвойский, прошу в ворота встать. Это у вас оч-чень ловко получается. А вы, товарищ Киров, будете хавбеком. Товарищи Урицкий и Железный Феликс – в защиту! И ломайте им ноги, бес с ними! Сам я в центре, как всегда.
Очень хорошо поиграли. Команда Ильича, правда, проиграла местным голодранцам, которых у пивных ларьков помощники Ленина собрали, но Владимир Ильич был доволен и все повторял:
– Ах, батенька, как я ему врезал! А как он мне врезал! Чисто по-большевистски, батенька. Он мне, я – ему!
И смеялся.
Через много лет товарищ Киров вспомнил об этой маевке и приказал на этом самом острове построить стадион.
Дали ему имя Владимира Ильича Ленина.
Накануне
Ильич очень любил тихую, домашнюю обстановку. Ему нравилось, когда верный друг и соратник его Надежда Константиновна вязала носки беспризорникам или читала что-нибудь вслух из Маркса или из его же, Ленина, работ. Очень все тихо, мирно.
Но однажды чрезвычайный случай вышел. Надежда Константиновна читала, читала, да вдруг и говорит: «А вот тут ты, Володя, не прав!»
Ильич ласково так спрашивает:
– В чем же я не прав по-твоему, Наденька?
А Надежда Константиновна свое гнет:
– Не прав, Володя, когда утверждаешь, что революция может произойти в одной, отдельно взятой стране.
Ильич еще ласковее говорит:
– Почему же ты думаешь, что я не прав? Между прочим и товарищ Дзержинский со мной согласен, и товарищ Сталин.
Но Надежда Константиновна свое:
– Нет, мол, Володя, не прав ты и все тут.
Слово за слово и поспорили они в первый и последний раз в жизни.
Ильич наконец вскочил и говорит:
– Неправда ваша, товарищ Крупская. Возможна революция в одной отдельно взятой стране. Воз-мож-на!
Раз! Хлопнул дверью и ушел.
Идет по Петрограду и очень ему одиноко. А лицо, конечно, закрывает воротником. И совсем сгорбился от грусти.
Вдруг слышит Ильич цокот копыт. Нагоняет его пролетка, замедляет ход и женский голос, весьма, надо сказать, приятный предлагает:
– Владимир Ильич, а ведь вы скучаете. Садитесь ко мне в пролетку, поболтаем.
Ильич думает: «Кто же это опять меня узнал?» Глянул – а это сама балерина Кшесинская.
Ну отказаться, конечно, нельзя было, поскольку Ильич себя как-никак джентльменом считал.
Сел он, а балерина Кшесинская стала очень участливо расспрашивать: «Что, мол, случилось, да не заболели ли? Много, мол, слышала о вашей борьбе и весьма сочувствую».
И привезла Ильича к себе в особняк. Ильич был очень тронут заботой балерины и всю ночь рассказывал ей о своей ссоре с Надеждой Константиновной и о своей борьбе. Спросил на всякий случай у балерины Кшесинской, согласна ли она, что революция может произойти в одной, отдельно взятой стране?
А Кшесинская, конечно, была абсолютно на все согласная.
Уже под утро Ильич задремал.
Вдруг к нему в комнату вбегает балерина Кшесинская в халатике со страшным криком:
– Володя! Они тебя и здесь нашли!
Ильич сначала было растерялся, а потом в окошко выглянул и говорит:
– А, это же наши питерские пролетарии! И как только они узнали, где следует Ленина искать?! До чего же у нас смышленый народ! Сейчас я к ним выйду и все улажу.
Кшесинская успокоилась.
А Ильич вышел на балкон и сказал пламенную речь о необходимости немедленного вооруженного восстания. И добавил:
– Берите в свои руки пушки, товарищи, и бейте прямой наводкой по гнезду проклятого Временного правительства. И не слушайте вражеских провокаторов, утверждающих, что Зимний дворец – сокровищница мировой культуры и архитектуры. Чушь, чушь и еще раз чушь. К тому же собачья чушь!
Трудящиеся были счастливы слышать и видеть своего вождя.
Ильич кончил говорить. И полные энтузиазма пролетарии разошлись по домам готовиться к восстанию.
(Вскоре кто-то из пролетариев, приняв очень уж близко к сердцу слова Ильича, и впрямь шарахнул из пушки прямой наводкой по Зимнему. Пушку эту после революции поставили на самое почетное место: во двор особняка балерины Кшесинской.)
Ильичу очень понравился небольшой, уютный особняк. Ему не хотелось отсюда уходить, и он устроил здесь штаб большевистской партии.
Узнав об этом, революционные массы как-то снова пришли повидаться со своим вождем, и Ленину снова пришлось выходить на балкон и произносить пламенную речь.
Балерина Кшесинская чрезвычайно гордилась своим новым другом и однажды попросила Ильича каким-нибудь незаметным образом увековечить ее имя в истории.
А Ильич уже и сам об этом всерьез подумывал и решил после свержения Временного правительства повесить мемориальную доску на особнячок балерины Кшесинской с указанием, что здесь находился штаб РСДРП.
Но балерине Кшесинской все было мало, и тогда благодарный Ильич велел лично в честь балерины прибавить после букв РСДРП маленькую буковку «б» в скобках.
Игорь Трофимкин
