Однажды один человек обратился в суд за признанием его собственности на земельный участок в силу приобретательной давности. На этом участке находится дом, в котором этот человек проживает с незапамятных времён.
Суд ему отказал. Но дело даже не в том, что он ему отказал, а в том, что... никаких объектов по мнению суда нет. Но координаты их есть... и даже собственность на них... вроде как, правда неясно — какая, но есть, а объектов нет.
Знаете, частенько я сталкивался с довольно оригинальным рассуждением, исходящим, главным образом, от тех юристов, которые служат именно государству, в том числе и судей. Рассуждение состоит в том, что объект есть лишь поскольку у него имеются какие-то формальные атрибуты. Ну, например, у часов — номер, у места жительства — адрес (непременно, непременно почтовый, иначе силы не поимеет!), у недвижимости, скажем, кадастровый номер. Вообще-то, в точном определении это как раз и называется формализмом. Смешно звучит, но мне пытались заявить, что правосубъектность человека даже просто зависит прям-таки от наличия или отсутствия у него документов, удостоверяющих личность, а гражданство — от наличия у него паспорта.
В последнем случае я, правда, ставил в тупик вопросами:
1. «Если правоспособность зависит от наличия или отсутствия документа, удостоверяющего личность, то дееспособность от чего зависит? У такого человека есть дееспособность?» В этом случае, правда, говорили, что «если нет судебного решения о признании ограничения дееспособности или об утрате дееспособности, а также нет решения о признании умершим или свидетельства о смерти, то дееспособность, конечно, есть!» (обратите внимание — опять же цепляются не за факт, а за некоторые формальные отражения этого факта в каких-то документах) — «Ага, — говорю я, — значит, если перед нами «голый» человек и вообще никаких документов о нём нет, то он что... неправоспособный, но дееспособный, так что ли?» Тут обычно начиналось некоторое раздумье и зависание, поскольку всё-таки дееспособность это способность изменять свой текущий правовой статус, а правоспособность это вообще способность просто иметь какой-то правовой статус... иногда, правда, несмело отвечают: «Получается так, да». Не, ну что сказать... сильно!
2. «А если человек утратил паспорт или вообще не получал его в силу каких-то обстоятельств, но при этом родился в России от родителей-граждан России, — спрашиваю я, — то что это значит, что он не имеет гражданства России или утратил его?» — «Получается, что так...» — говорят с сомнением, правда, но тут же добавляют: «А чем он докажет, что он — гражданин России?!» Тут я даже в растерянности... когда такое говорит кто-то с лавочки во дворе — ну то дело понятное, но когда такое заявляет, например, прокурор, то возникает сильное сомнение в том, что диплом юрфака у этого прокурора находится по праву, потому что даже студенты юрфака всё же в состоянии различать обстоятельства и их доказательства, а также понимать, что процесс доказывания, строго говоря, это одно, а набор самих обстоятельств — всё же немножечко не совсем процесс доказывания, чуть-чуть, слегка, кое-где и порой.
Я ещё могу понять формальный подход у постового милиционера, ой, простите, патрульного полиционера.... то есть полицейского, он-то просто выполняет некоторую функцию, ну, задержать может и доставить куда-то как раз для того, чтобы те, кто в состоянии разобраться в существе, а не только в форме, вот ровно это и сделали. Но когда нечто такое читаешь в судебных решениях... так и хочется спросить: а... это — точно юрист писал?
Думаете, что поклёп возвожу? Ну вот выдержка из судебного решения:
Итак, что из текста видно? Ну, самый текст есть. Есть земельный участок, у которого нет кадастрового номера, причём этот земельный участок прекрасно индивидуализирован как раз координатными точками, прямо указанными в самом решении. У этого участка есть даже площадь, измеряемая в квадратных метрах (её размер я замаскировал), на участке имеется нежилое здание и объект незавершённого строительством. Всё это прекрасно видно и всё это прекрасно видит судья (это — нижний край страницы).
Но вот что тот же самый судья пишет буквально затем (с верхнего края следующей страницы):
Во как! Нет никакого участка... правда, он находится, ну, «он» это — участок, которого нет, в государственной собственности или в муниципальной (мол, я сама не разобралась в какой именно собственности находится то, чего нет, но это и не важно!), приобретательная давность, оказывается (интересно в каком это Постановлении Пленума ВС РФ эта судья такое вычитала), может быть только в отношении частного участка, а поскольку кадастрового номера нет, то и участка нет. Но он, таким образом, — в государственной или муниципальной собственности. Участок... которого нет.
Вот таким образом!
Площадь есть, координаты есть, а участка нет!
Интересно, а что, закон у нас теперь в РФ связывает непременно признание прав собственности (не осуществление, а просто хотя бы признание) исключительно с наличием кадастровых номеров, а наличие земельного участка как объекта всяких гражданских прав — с кадастровым учётом? А мне всегда казалось, что кадастровый учёт следует из наличия участка, а вот никак не наоборот.
Нет, точно, зря вот этот предмет был удалён из школьной программы (рекомендую, человек, между прочим, для вас всех постарался и его тут выложил):
Но мне всегда казалось, что юристов иногда кое-где кое-как учат различать причины и следствия. Мне всегда казалось, что наличие объекта недвижимого имущества может влечь наличие кадастрового номера, а само по себе отсутствие кадастрового номера ещё не означает, что объекта нет.
Я отлично помню, как ещё в советское время Верховному суду РСФСР пришлось разъяснять судьям,
что прописка — чисто административный акт и что её наличие является одним из доказательств места постоянного проживания, но не исчерпывающим и даже не решающим, а её отсутствие — не означает отсутствие постоянного проживания, что тот же самый факт вполне можно доказывать иным образом, например, свидетельскими показаниями;
что наличие «больничного листа» есть одно из доказательств уважительности причин отсутствия на работе (заболевания), но его отсутствие не означает, что тот же самый факт вполне можно доказывать иным образом, например, свидетельскими показаниями.
Мне тогда казалось, что Верховный суд РСФСР занимается какой-то ерундой, разъясняя, что «Волга впадает в Каспийское море» и «Лошади кушают овёс и сено» (А.П. Чехов. «Учитель словесности», 1894 год)... а вот поди ж ты!
Вот нормы современного ГК РФ, извольте видеть:
А вместо того, чтобы идиотски рассуждать в решении и путаться в падежных согласованиях, может, стоило бы судье просто прочесть нормы ГК РФ? Например, чтобы удостовериться, что закон-то вовсе не связывает наличие кадастрового номера с объектностью всякого объекта недвижимости (в норме ст. 234 ГК РФ в связи вообще с кадастровым учётом говорится только о, заметьте, предназначенных для размещения транспортных средств частях зданий или сооружений (машино-местах), и только о границах «таких помещений, частей зданий или сооружений», а вовсе не о кадастровом номере), и не рассусоливать с глубокомыслием на тему того, что всё, что не-частное (кстати, по мысли той же судьи ещё и не существующее вообще как самостоятельный объект гражданских прав!) — или муниципальное или государственное (даже если оно бесхозяйным не признано, как на самом деле того требует закон, и на учёт как бесхозяйное не поставлено!)? Может, просто ознакомиться с нормой ГК РФ и понять её так, как она написана буквально, без всякой зауми откровенной двоечницы?
Вот честное слово, надо вводить специальное правило, что при наличии подобного рассуждательства, судью надо отправлять на сдачу экзамена по новой.
PS Знаете, не устаю напоминать:
мне одна моя знакомая-врач заметила, что если бы эдак вот сработала бы она, то её бы точно судили... а судей?
