Его афганский актив: 2 ранения, 3 позвоночные грыжи,14 осколков в голове, погоны сержанта, голубой берет с тельником, 2 медали “За отвагу”. И да – фотографии в коробке.
Наше афганское воинство делилось на курков, спецов, штабных. Курки – от слова курок. Это те, кто с автоматом и в боях. Главная мечта курка – 3 минуты покоя, то есть без тревожных мыслей в голове.
КУРКИ не отступали без приказа, какая бы ни была опасность. Они не бросали раненых, убитых, оружия. Чтобы вернуть раненого, мог полечь взвод, даже рота. В его время (первая половина войны) командиры не заключали с духами договорённостей – никаких! Иногда случалось, всякий раз это было предательство, позор.
“Курки” понимали – вся война держится на них, а взамен – ни быта, ни уважения штабников, ни денег, нормальной еды, сна, ни наград. Презрение или непонимание общества.
Когда была хоть малая возможность, они шли в полный рост. В Панджшере в 84-м их зажали со всех сторон. Командир сказал им несколько слов, и они пошли, сняв куртки, в тельняшках и с автоматом наперевес. Свои смотрели на них с надеждой и восторгом. Духи, хвалёные духи Шах Масуда не просто отступили – бежали. А они пёрли буром, вокруг зелень, шум речки, солнце, жизнь! Вспомните эти эмоции, когда он будет говорить о возврате в Афган. Это гордость, романтика подвига, мальчишество. Нежелание другого.
Про масудовцев много преувеличений. Два взвода его 350-го полка сутки не выпускали несколько тысяч духов. Им хватило для этого небольшой горки напротив выхода из ущелья. У духов были десятки ДШК, миномёты, артиллерия. У десантников – автоматы, да один пулемёт. Когда пришло подкрепление – на себе несли 15 км (вертолёты отказались садиться из-за слишком сильного огня) раненых, убитых. Почти никого не наградили.
Немного можно понять о войне тем, кто там не был, – увидев хоть раз, как рота возвращалась с боя. Серо-пропыленные, насквозь потные, грязные, в бинтах, небритые, со свисающими пулемётными лентами, с автоматами за плечами, но главное – взгляд из воспалённых глазниц, обжигающе-злой, отстранённый. Никто не смел перейти ей дорогу. Штабников сдувало на раз.
И была мечта: пройти такими по Красной площади перед сыто-весёлыми гражданами. Чтоб отпечатались на сетчатке.
Верил в наркоту и драг. камни, перевозимые в солдатских гробах, которых никогда не вскрывали. Месторождений и полей мака там хватало. Сам раскидывал рубины. У нашего дембеля была особенность: как только вызывал артогонь на себя, так сразу засыпал. Не из-за смелости, как все считали, – мозг отключался от ужаса и страха. Но примета считалась у курков хорошей – раз он спит, значит, всё обойдётся. Когда просыпался, все знали – сейчас обстрел прекратится.
Особый процесс – разгрузка. Надо по приходу с боевых всё сдать в оружейку – оружие, гранаты, взрывчатку, прочее. Обычно дежурным ставили очередного дембеля, чтоб отдохнул. Все хотели дежурного молодого – такому скинешь всё и свободен, а он всю ночь раскладывает по ящикам. Один раз и нашему дембелю выпало дежурить, так ему стыдно было, хотя и самому непонятно – чего вдруг.
Солдатские сортиры нравились афганским детям – из-за досок, которые там ценились выше японских часов, джинсов, даже дублёнки. Ещё детишки любили менять наше солдатское на их паршивый (цвета какао) героин и афгани (афганские деньги). Курки менялись только на сигареты, никогда на оружие или другое военное. Наш дембель менялся на лепёшки и чарс (конопляная наркота).
Говорят, штабники много чего духам продавали, в том числе инфу о курках и прочих. Наш дембель узнал всё о себе военном, находясь как-то в капстране.
Что удивляло? – Например, пуштуны – белобрысое племя с глазами цвета васильков. Детвора "ихняя" – ну наши Танюшки-Ванятки.
Почти все курки стремились вернуться в Афган. Там выли по дому, а дома стали выть по войне. Жуть как туда тянет.
В продолжение темы:
