Приказом от 6 августа 1944 года по 1-му Белорусскому фронту орденом Отечественной войны 1-й степени был награжден и подполковник ветеринарной службы Иван Емельянович Поваженко, хирург фронтового ветеринарного отдела.
Вот его наградной лист.
Текст представления отпечатан и хорого читается. Основные заслуги ветеринарного хирурга, отмеченные в представлении, это подготовка других ветеринарных хирургов и проведение 1-й фронтовой конференции ветеринарных врачей.
Вот первая страница наградного листа на подполковника Соломянского Бенциона Лазаревича, начальника отдела ремонта автоуправления 1-го Белорусского фронта. Он тоже был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени тем же приказом. В Красной Армии подполковник Соломянкий служил с 1933 года, в партии состоял с 1931 года, принимал участие в "Польской кампании и финской войне". До этого был награжден орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны 2-й степени.
В представлении отмечено, что за 7 месяцев "ремонтные предприятия фронта" отремонтировали более 23 тысяч автомашин средним ремонтом, 1366 - капитальным ремонтом и ещё было отремонтитровано 6662 двигателей.
А вот наградной лист ещё на капитана Соломянского, помощника начальника по технической части 30-й подвижной автобронетанковой мастерской, оформленный 17 февраля 1942 года на орден Красной Звезды.
Хотелось бы отметить указанные в тексте этого представления некоторые из перечисленных рацпредложений, сделанных и внедоенных капитаном Соломянским в области технологии ремонта, изготовления и реставрации запасных частей. Он, в частности, сконструировал и установил стенд для прижига подшипников (кто-нибудь знает, что такое "прижиг подшипников"?), испытательную станцию для испытания моторов, вышедших их капитального ремонта, освоил сложный станок ЗН-42 для шлифовки коленчатых валов.
В наградном листе также указано, что было освоено 150 наименований новых запасных деталей и 65 наименований реставрируемых запасных деталей. Обращает на себя внимание также и то, что указано количество рабочих дней "за период войны". Их оказалось 181. Интересно, правда? Для справки: с 22 июня 1941 года до 17 февраля 1942 года прошло 241 календарных дня.
Эта подвижная автобронетанковая мастерская работала и до войны. В представлении отмечено, что за одинаковое количество рабочих дней до 22 июня 1941 года мастерская отремонтировала 250 машин, а после начала войны - 1055 машин.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
У "виллиса" Ванда немного растерялась, когда Степка переложил в отдельный вещевой мешок буханку хлеба и две банки "второго фронта", а ротом еще протянул женщине четыре червонца. Увидев хлеб, оба мальчика захныкали сильнее и получили каждый тут же по отдельному куску хлеба, отрезанному от другой буханки. Женщина переходила с польского на русский и обратно:
- Дженькуе! Спасибо! Дженькуе!.. У нас теперь будут советские деньги ходить?
- Какое-то время наверно будут. Берите!..
- Почему вы мне помогаете?
- Я уже ответил вам на этот вопрос. Вот бумага и карандаш, пишите свой адрес...
- А в уверены, что этот адрес дойдет до Прохора?..
- Лукича.
- Точно так!.. Вы его знаете?
- Знаю.
- Матка боска!.. Вот мой адрес. Я побегу теперь, у меня дома больная мать лежит... До видзения! Храни вас Божья Матерь!
Степка кивнул, улыбнулся быстро жующим хлеб пацаненкам, потрепал их по заросшим головам и засунул записку с адресом в карман.
На площади перед Брамой Тринитарской происходило следующее. Несколько мужчин в черных одеждах, неся перед собой небольшой ларец и читая молитвы, прохаживались в нескольких метрах от темного и плоского камня, имевшего почти правильную квадратную форму своей "столешницы". С одной стороны плащади стояла небольшая группа местных жителей, почти непрерывно крестящихся. На другом углу площади Марфа Михайловна что-то горячо доказывала двум капитанам.
Степка направился к группе офицеров козырнул и доложил о своем прибытии "товарищу майору". Появление лейтенанта "исэ" прервало дискуссию на следующем пассаже высокого и худощавого капитана:
- Товарищ майор, я вынужден буду доложить об этом... мероприятии в политотдел дивизии!..
- Докладывайте куда хотите, товарищ капитан!.. Но имейте ввиду, что этот камень несчастья творит свои черные дела уже больше полутысячи лет...
- Мистика какая-то и религиозная пропаганда!..
- А вы знаете, товарищ капитан, что в декабре сорок первого года по приказу товарища Сталина был совершен облет Москвы самолетом с иконой Божьей Матери на борту?
- Я слышал об этом, но...
- Это тоже вы считаете религиозной агитацией и пропагандой?
Капитан немного смутился и перевёл взгляд на Степку в поисках поддержки:
- Товарищ лейтенант интендантской службы, вы, судя по нашивкам за ранения и наградам, давно воюйте... Есть разве на передовой время для таких вот... церемоний?
- После года, проведённого в окопах, товарищ капитан, могу сказать одно. Все атеисты там во время бомбёжек, артобстрелов или атак обязательно становятся на некоторое время верующими в чудеса или в различные высшие силы. Вы, товарищ капитан, сколько раз под бомбежкой были и в атаку ходиди?
Капитан не ожидал такого ответа и вопроса. Он опять вспылил:
- Какие высшие силы?! Черт знает что вы здесь устроили, товарищи офицеры!..
Седой мужчина в чёрном балахоне и с шапочкой на голове боязливо подошёл к группе офицеров и тихо произнёс:
- Pani oficer, zakończyliśmy ceremonię.
Марфа Михайловна кивнула мажчине и завершила дискуссию с капитанами:
- Я вас больше не задерживаю, товарищи офицеры!
Капитаны фыркнули, пожали плечами, небрежно козырнули и вскоре скрылись за углом ближайщего дома. Площадь постепенно опустела, но седой мужчина, отстав на пару шагов, последовал за майором и лейтенантом "исэ" к машине. У "виллиса" выяснилось, что настоятелю костёла причиталась оплата за церемонию в виде вполне материальной буханки хлеба. Небольшая заминка вышла в связи с тем, что от буханки были отрезаны уже два ломтя, использованные Степкой для "поддержки штанов подрастающего польского нового поколения". Седой мужчина хмуро сппосил "за недовес" и подождал, пока Марфа Михайловна добавит ещё червонец "на содержание храма".
На обратной дороге решили завернуть в бывший концентрационный лагерь. Охрана посмотрела на "верительные грамоты" Марфы Михайловны и после недолгого совещания пропустила офицеров на территорию за колючей проволкой. С ними отправился сержант из охраны в качестве экскурсовода и "так, на всякий случай". Степкиной выдержки от увиденного хватило только до посещения склада с детской и женской обувью. "Товарищ майор" продержалась на несколько минут дольше, но её реакция была более бурной. Марфа Михайловна не успела добежать обратно до ворот, её вырвало прямо на утоптанную тропинку, ведущую от крайнего барака. Никита Степанович помог рыдающей женщине дойти до машины и начал её неумело успокаивать. Сержант из охраны кивнул на "товарища майора" и протянул Степке, вытирающему пот со лба, фляжку с водой со словами:
- Это она ещё сильная женщина. Некоторые сразу у печи в обморок падали... На-ка хлебните водицы, товарищ лейтенант интендантской службы, а то вы тоже с лица спали...
Преодолев половину обратного пути все трое обрели снова способность разговаривать. Марфа Михайловна, перестав всхлипывать, спрсила:
- Вы понимаете, товарищи, теперь, с кем мы воюем и за что?
- Да вроде и до этого всё было ясно...
- Нет, это же надо превратить процесс умервлещения людей в такой... конвейер!
- Может, это место надо было куском того креста освятить?
- Кстати, Степан, совсем не обязательно кому-то рассказывать про ту церемонию на площади. Договорились?
- Договорились, Марфа Михайловна.
Через сутки Степка получил новок задание от подполковника Новикова. В только что освобожденной Брестской крепости надо было обследовать несколько сохранившихся казематов на предмет организации в них вещевых и провиантских скдадов. Лейтенанту "исэ" был вручён приготовленный заранее вопросник на полстраницы. В завершении инструктажа начальник орготдела заметил, что в поездке у него опять будет "оказия" в лице Марфы Михаловны и майора Полевцева. У обоих майоров будет "смежное задание". В окресностнях крепости вроде бы нашелся её живой защитник. Майор Полевцев ехал проверять эту информацию, а Марфа Михайловна - писать статью в газету, если эта информация подтвердится.
Выехали на следующее утро двумя машинами, Степка - впереди на "виллисе" с неизменным Никитой Степановичем за рулем. а оба майора - сзади на "додже три четверти" в сопровождении лейтенанта со шрамом на лице, которого Степка помнил по поездке с целью найти "энигму".
До крепости добрались за светло и без особых задержек по дороге. Степка с вопросником, полученным от подполковника Новикова в руках, в сопровождении "местного" старшего лейтенанта занялся обходом казематов. Старший лейтенант грамотно рассказывал и показывал интересующие лейтенанта "исэ" подробности, в нужных местах подсвечивая фонариком. "Прогулка" по разрушенной крепости заняла у офицеров больше трёх часов. В одном из последних казематов, которые предстояло осмотреть Степке, они встретили Марфу Михайловну, майора Полевцева, которые внимательно слушали рассказ худого, бледного и абсолютно седого человека, лежащего на носилках. Лейтенант со шрамом на лице ято-то записывал в блокнот. Человек на носилках носил новую военную форму без погон, его ноги были укрыты плащ-палаткой. Поодаль стояли два пожилых санитара и молодая женщина-врач в военной форме. У врача на плечи был накинут белый халат. Женщина подошла к носилкам, осмотрела рассказчика и жалостным голосом сказала:
- Товарищи, давайте прервёмся!.. Больному нельзя волноваться, у него подозрение на инфаркт!
Майор Полевцев прореагировал на эту просьбу отрицательно:
- Вы нам мешаете, товарищ военврач! Чем реже вы будете вмешиваться, тем быстрее мы закончим!..
Степка, проходя мимо этой группы, услышал часть "исповеди" защитника крепости:
- ...В начале августа после очередного пуска газа остался я один. В тот день чуток задержался в штольне... Это меня и спасло. Потом уже ход подземный обнаружил, по нему в крепость пробирался через день, потом - через два, а после - раз в неделю... Винтовка у меня была и патронов тридцать шесть штук... Стрелял только один раз и сразу уходил обратно. Было у меня три позиции подготовлены...
- Эта та винтовка, которую позавчера нашли в селе?
- Так точно!.. А патронов я в конце сорок второго года ещё нашёл четыре обоймы...
- Когда на вас немецкая овчарка напала?
Человек покосился на изуродованную кисть своей левой руки без мизинца и безымянного пальца:
- Это на первое мая прошлого года случилось.
- Вы так хорошо все даты помните!..
- Так я же дневник вёл, все свои походы у крепость записывал и выстрелы...
- Дневник вести во время войны было запрещено!.. -
- Так я же не знал, товарищ майор, нас никто не предупредил заранее... Мы как в ночь на двадцать второе в одних подштанниках выскочили из казармы, стали отстреливаться от них, так я штаны обрёл только через двое суток...
- Где ваш дневник сейчас?
- Так тама, за камнем спрятан в соседней нише...
- Пойдёмте туда!
Степка осмотрел опустевший каземат и вышел со своим сопровождающим на улицу. Через несколько минут они увидели процессию, во главе которой два санитара несли носилки, на которых укрытый с головой плащ-палаткой лежал человек. Левая рука с изуродованной кистью безвольно покачивалась в так ходьбе носильщиков. Степка окликнул Марфу Михайловну:
- Что случилось, товарищ майор?
- Умер он... Сердце не выдержало. Крепость его духа оказалась сильнее его сердца...
Когда обе автомашины от крепости отъехали только около двадцати километров, у "доджа" забарахлил мотор. Его шофёр, жизнерадостный ефрейтор уверял "товарищей офицеров", что сейчас всё будет снова в порядке:
- Тут делов-то на десять минут, товарищ майор!..
Марфа Михайловна выразила желание пересесть в "виллис", чтобы поскорее вернуться. Степка обратил внимание, что между майорами "пробежала чёрная кошка". Майор Полевцев пообещал "догнать их по дороге".
Через пару километров пути предположение лейтенанта "исэ" получило подтверждение. Его новая старая попутчица воскликнула:
- Представляешь Степан, этот смершевец не разрешает мне статью написать про того героя, который только что умер на наших глазах!.. Но я до самого Щербакова опять дойду, а о нём напишу!..
Через километров пять впереди у обочины дороги около "цундаппа" с коляской стояли трое патрульных с красными повязками на рукавах гимнастёрок и с автоматами наперевес. Старший патруля капитан повелительно махнул рукой, приказывая "виллису" остановиться.
Никита Степанович пробурчал, притормаживая:
- Странные какие-то патрули пошли. У них у всех троих погоны разные...
- Как разные?..
- Малиновые, голубые и чёрные... Как это может быть, товарищ лейтенант?..
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
