18 мая (по новому стилю) исполняется 110 лет со дня рождения народной артистки России Аллы Баяновой. Исполнительница русских и цыганских романсов известность в нашей стране приобрела уже в пожилом возрасте.
Неудобно сказать: мы дружили, но часто виделись, общались. У нее в гостях вместе пили коньяк или «баяновку» (настойка водки на лимонных корках), сплетничали об артистах, гуляли по арбатским переулкам, кормили и подбирали бродячих собак и кошек, потом покупали для них корма, ошейники и поводки, и пристраивали. Я бегал почти на каждый ее московский концерт. Но до самого ухода из жизни Аллы Николаевны, так и не решился рассказать ей о нашей первой встрече.
Это было в Тамбове в 1991 году. Мы гуляли с подругой по центральному рынку и увидели афишу: «Легендарная Алла Баянова. Впервые в России!» Кто она такая я даже не слышал. Это потом мне объяснили, что она выступала с самим (моим любимым) Александром Вертинским. Мы решили, что просто идти на выступление певицы скучно, и придумали сделать маленькое шоу. Первое отделение концерта мы сидели в зале и слушали. В антракте же я переоделся во фрак, который одолжил в местном театре, набриолинил волосы, загримировал лицо белым и черным гримом — под маску Пьеро. И во втором отделении концерта в таком виде вышел на сцену после исполнения певицей песни Вертинского «Сероглазый король». Встал на колено, поцеловал руку и подарил цветы. Баянова была удивлена. Зал замер. Алла Николаевна подняла меня с колен, внимательно разглядела, как-то грустно улыбнулась и обняла.
Чуть позже, работая на телевидении в Москве, я решил сделать несколько небольших сюжетов с Баяновой. Позвонил ей, объяснил в чем дело. Алла Николаевна пригласила меня домой, пообщаться и подробнее рассказать, как я вижу будущие телесюжеты. Она жила в небольшой двухкомнатной квартире в одном из переулков старого Арбата (это жилье, как и советское гражданство, специальным приказом ей выделил Михаил Горбачев). Помню, как сидел перед Аллой Николаевной в ее спальне, рассказывал и от волнения тискал маленьких котят в коробке, стоявшей со мной рядом. И меня все время пыталась укусить болонка Люська. Во время нашего разговора Баянова вдруг сказала (акцент у нее был мягкий, убаюкивающий): «Знаешь, недавно был слючай — один сумащедший пришел на мой концерт в гриме Пьеро. Он мне чем-то напомнил Сашу Вертинского».
Позже, уже во время съемок Баянова вдруг предложила всем членам съемочной группы попробовать приготовленное ею блюдо из шпината. Все культурно отказались, а я с вызовом согласился. Певица кормила меня шпинатом с вилочки. Потом, когда мы уезжали, Алла Николаевна отозвала меня в сторонку: «Олегушька, ты же еще приедешь ко мне?!» Конечно, я приехал на следующий день. И еще раз, и еще...
Баянова часто рассказывала, как из Кишинева (тогда - Бессарабия), где она родилась, семья эмигрировала во Францию. Потом были разные страны и города. Совместные выступления с Петром Лещенко и Александром Вертинским. Концлагерь за то, что пела русские песни. И гордилась, что стала советской гражданкой.
Правда, на концертах, когда Алла Николаевна говорила, что так скучала по России и ей было плохо в эмиграции, я никак не мог понять: ведь в России она не жила! Впрочем, актриса есть актриса!
В 2002 году у Баяновой обнаружили рак груди. Помощница по хозяйству Наташа рассказала, что положили певицу в Боткинскую больницу. Я сразу же примчался туда. Как ни странно, ей предоставили не отдельную палату, а с соседкой — какой-то женой «нового русского», которая постоянно болтала по мобильному телефону, - тогда редкость. Пришли с ее помощницей к Алле Николаевне, общаемся. Вдруг она подмигнула мне, достала откуда-то из-под подушки любимый ею коньячок, прошептала: «Выпей за мое здоровье! Мне сейчас ведь нельзя». Когда мы вышли в больничный коридор, к нам подошел врач. Волнуясь, стесняясь, спросил: «Нельзя ли Алле Николаевне на время операции вынуть вставную челюсть?» Оказалось, что вставных зубов у 88-летней Баяновой не было! Операция тогда прошла успешно. Почти сразу же после выхода из больницы она стала снова выступать. Причем, соглашалась на любые концерты: в маленьких Домах культуры, в гей-клубах, на заводах, в концертном зале имени Чайковского или в Кремлевском дворце. Почти после каждого ее выступления мы собирались на кухне певицы и делились своими впечатлениями.
Например, помню, ее рассказ после юбилейного концерта в зале «Россия». Если правильно помню. тогда отмечали 1000-й концерт Баяновой в России. Тогда там собрались многие известные деятели культуры: Иосиф Кобзон, Валентина Толкунова, Лев Лещенко... . Выход Эдиты Пьехи вроде выглядел со стороны благопристойно. Она выплыла на сцену в черном платье, в огромной шляпе и сказала, что-то вроде: «Когда-то на этой сцене я вручала цветы Клавдии Шульженко. Через несколько месяцев Клавдия Ивановна умерла. Сегодня я вручаю цветы Вам, Алла Николаевна! Спою Вам песню, которая посвящается нашим старым актрисам». После выступления Пьеха встала перед Баяновой на колени. И в этот момент произошла некоторая заминка. Алла Николаевна склонилась над Пьехой, но из-за шляпы не было видно, что же там происходит. На следующий день сидим у Баяновой на кухне и обсуждаем концерт.
- Вышла эта …... в огромной шляпе, намекнула, что я должна скоро умереть, - возмущалась Баянова. - Затем спела о каких-то выживших из ума актрисах. А потом встала на колени, подарила цветы и не поднимается. Я наклонилась, а от нее алкоголем пахнет. Шепчу ей: «Эдита, вставай уже, хватит!» А она мне: «Не могу сама встать, Алла Николаевна». Шепчу: «Эдита, не смогу тебя поднять, я старая уже». А телевидение же снимает, полный зал зрителей. Стыд-то какой! Так мы и стояли минут пять. А потом я одной рукой оперлась на рояль, а другой ее кое-как подняла. Вроде никто не заметил.
К нашей эстраде Баянова относилась скептически. Ей нравились лишь несколько имен: Кобзон, Толкунова, Юлиан, в чем-то даже Пугачева. Но была уверена (вычитала в «желтой прессе»), что ту на самом деле зовут вовсе не Алла.
- Олегушька, как же она когда-то шикарно спела «Три счастливых дня». Вот так бы ей все песни петь, - говорила Алла Николаевна. - Мы выступали однажды на одном концерте. Пугачева стоит в кулисах. Я выхожу после песни со сцены. Ей шепчут, мол, познакомьтесь с Аллой Баяновой. Но эта выдра фыркнула и отвернулась от меня.
Да, Баянова могла и покрепче словцом приукрасить свою речь. Не стеснялась. Если на сцене вдруг забывала слова (все-таки возраст), честно признавалась: «Я забыла, как там дальше. Подскажите». И зал ей подсказывал. Ее любили за честность, прямолинейность, за особое женское обаяние и романтизм. Как-то вечером мы стояли с ней на балконе ее квартиры. Она смотрела куда-то в темное небо. А потом вдруг произнесла: «Олегушька, когда тебе будет плохо, посмотри на небо. Постарайся увидеть звезду, которая ярче всех тебе светит. Она твоя путеводная. Поговори с ней, и тогда тебе будет легче».
В конце своей жизни Баянова на мои звонки и просьбы прийти в гости отвечала отказом. Я не мог понять: почему? Пришел на очередной ее концерт и услышал со сцены: «Знаете, я так люблю людей! И мне казалось, что меня тоже любят. Но недавно я обнаружила у себя дома какие-то булавки, воткнутые в шторы, обои, двери. Кто-то пытается меня сглазить. Теперь я решила, что в дом никого не пущу». Думаю, это было начало... совсем уже преклонного возраста. Хотя потом ее помощница Наташа сказала мне, что какие-то иголки и булавки они находили и Баянова искренне верила в сглаз.
В последний раз я видел Аллу Николаевну в мае 2009 года в театре Оперетты, где отмечали ее 95-летие. Она улыбалась, никого не узнавала. Пыталась со сцены петь, но получалось это совсем жалко. Я сидел в зале и плакал. Чуть позже Алла Николаевна оказалась в хосписе, где и умерла 30 августа 2011 года. По просьбе Иосифа Кобзона похоронили актрису на Новодевичьем кладбище.
Олег Перанов
