Воспоминания уцелевших членов царской фамилии представляют собой огромную историческую ценность – по ним можно судить о ситуации в стране в сложные предреволюционные времена. Воспоминаний таких немного, потому как мало осталось в живых членов царской фамилии. Одним из таких людей был великий князь Александр Михайлович (Сандро, как его называл сам Николай II), приходившийся последнему императору двоюродным дядей и зятем (был женат на сестре Николая II великой княгине Ксении Александровне).
Великий князь Александр Михайлович был не только близким родственником Государя, но и его другом. Он родился в 1866 году; его отцом был великий князь Михаил Николаевич – младший сын Николая I, брат Александра II; матерью – великая княгиня Ольга Федоровна, урожденная принцесса Баденская. Михаил Николаевич был крупным полководцем (командовал кавказским фронтом в русско – турецкую войну), государственным деятелем (наместник кавказский в 1862 – 1881), председателем Государственного Совета в 1881 – 1905 годах.
Воспоминания Сандро ценны тем, что в них он не только описывает свою судьбу, но дает характеристики ближайшим к Царю членам царской фамилии. Прежде чем перейти к описанию членов царской фамилии, Александр Михайлович делает очень ценное замечание – он считает, что со дня смерти императора Александра III в 1894 году, в России началась борьба за власть, в которой принимали участие три силы: монарх, царская фамилия и адепты революционного подполья. Эти силы делились на два главных лагеря, а стопятидесятимиллионный русский народ делил свои симпатии между этими двумя лагерями, между престолом и анархией. И симпатии эти зависели от искусства каждой из боровшихся сторон, старавшихся заручиться поддержкой народных масс.
Большинство членов царской фамилии не участвовали в государственных делах и не имели влияния на Государя. Исключение составляли несколько человек и Сандро подробно и откровенно их описывает. Это дяди царя великий князя Алексей Александрович и великий князь Сергей Александрович; двоюродный дядя Государя великий князь Николай Николаевич Младший, старший сын дяди Сандро - великого князя Николая Николаевича Старшего,
Великий князь Алексей Александрович в 1881 году с вступлением на престол Александра III стал «Главным начальником флота и морского ведомства»; два года спустя в день коронации он «возводится в звание Генерал-Адмирала». Алексей Александрович имел репутацию самого красивого члена императорской семьи и женского баловня. Он много путешествовал, подолгу жил за границей, в Биаррице и Каннах, что вызывало неудовольствие его брата – Императора Александра III, так как он состоял на государственной службе и занимал должность адмирала Российского императорского флота. Во Франции князь жил на широкую ногу – буквально осыпал деньгами куртизанок, играл по – крупному в казино.
Военно – морскими делами великий князь не занимался совершенно, они его практически не интересовали. Все руководство русским флотом сводилось у него к тому, что каждую неделю приглашал адмирало на обед к себе во дворец. Это называлось заседанием Адмиралтейств – совета. На этих заседаниях, как морской офицер, присутствовал иногда и Сандро.
При Алексее коррупция и казнокрадство полностью разложили Морское ведомство. Дело доходило до того, что броня кораблей буквально расползалась, ибо металлические заклепки были разворованы, и броневые листы крепились деревянными втулками. При таком флотоводце снаряды корабельных орудий даже не взрывались, зато частенько взрывались сами пушки, убивая и калеча людей.
Несмотря на все признаки надвигающейся войны с Японией, генерал-адмирал продолжал свои каждодневные празднества. Сандро однажды пытался поговорить с Алексеем на эту тему. Вот что из этого вышло:
- Свидание носило скорее комический характер. Все вооруженные силы микадо на суше и на море не могли смутить оптимизма дяди Алексея. Его девиз был неизменен: «мне на все наплевать». Каким образом наши «орлы» должны были проучить «желтолицых обезьян», так и осталось для меня тайной. Покончив таким образом с этими вопросами, он заговорил о последних новостях Ривьеры, что дал был он, чтобы очутиться в Монте-Карло. Пошли вопросы: видел ли я мисс X и понравилась ли мне мисс У?
Чем закончилось руководство флотом Российским великим князем Алексеем Александровичем, мы хорошо знаем — 14-15 мая 1905 года в двухдневном Цусимском сражении эскадра адмирала З.П.Рожественского была наголову разгромлена, прекратила свое существование, а сам он попал в плен.
Решение о посылке эскадры было принято по инициативе Николая II, но не меньше был виноват и генерал-адмирал Алексей. Это по его вине корабли были тихоходными, разнотипными, слабовооруженными, устаревшими, и так далее, и тому подобное. В дни национального позора весь Петербург охватило озлобление против Алексея за неподготовленность и жалкое состояние флота, за его бессмысленную гибель. Начались массовые требования его отставки. Морские офицеры ему дали позорную кличку «князь Цусимский».
Под давление общественного мнения Алексей Александрович вынужден был подать в отставку, а Николай II – ее принять. 2 июня 1905 года он был уволен со всех своих должностей и укатил в Париж, где и умер в 1908 году.
По поводу другого своего родственника - великого князя Сергея Александровича, бывшего московским генерал-губернатором, Сандро откровенен – он не смог найти в нем ни одной положительной черты:
- Будучи очень посредственным офицером, он, тем не менее, командовал лейб-гвардии Преображенским полком — самым блестящим полком гвардейской пехоты. Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был тем не менее Московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия.
Александр Михайлович убежден, что Император Николай II должен был сместить Сергея Александровича с поста генерал-губернатора после катастрофы на Ходынском поле – именно на нем лежит большая часть ответственности. Но Государь этого не сделал, и Сергей Александрович оставался московским генерал губернатором вплоть до убийства эсером Каляевым 4 февраля 1905 года. Его неприятные качества резко выделялись на фоне его жены - старшей сестре государыни великой княгине Елизавете Федоровне.
Для неё Сандро не жалеет восторженных эпитетов: «Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце — таковы были добродетели этой удивительной женщины». «Нет более благородной женщины, которая оставила отпечаток своего облика на кровавых страницах русской истории». Жизнь подтвердила, что Сандро был прав в ее оценке - великая княгиня Елизавета Федоровна стала одной православных святых - мучениц, в земле российской просиявших.
Александр Михайлович в своих воспоминаниях сожалеет, что великие князья не занимались государственной деятельностью. По его мнению, даже наименее одаренные из них, могли принести пользу стране большую, чем «бюрократические роботы – изменники». Однажды члены семьи обратились по этому поводу к Государю и получили ответ:
- В продолжение трехсот лет мои отцы и деды предназначали своих родных к военной карьере. Я не хочу порывать с этой традицией. Я не могу позволить моим дядям и кузенам вмешиваться в дела управления.
К сожалению, в этом Государь был непоследователен – если бы действительно все члены императорской фамилии были военными, и служили Отечеству, монархия просуществовала бы еще долго. Но чужебесие захватило членов некоторых членов царской фамилии, которые придерживались весьма радикальных взглядов, на грани революционных.
Однажды, просматривая газеты, Александр Михайлович увидел сообщение о полете французского летчика Блерио и заболел авиацией. Он понял, что достижение Блерио дает не только новый способ передвижения, но и новое оружие. Он занялся развитием авиации. Он обратился через газеты к общественному мнению и получил множество благожелательных отзывов. Одобрил идею и Государь. Александр Михайлович поехал в Париж и заключил там соглашение на поставку в Россию аэропланов; сам же занялся подготовкой аэродрома и подбором кадров. За помощью он обратился к тогдашнему военному министру Сухомлинову. Когда тот услышал о предложении использовать аэропланы в военных целях, то, по словам великого князя, затрясся от смеха: «Вы собираетесь применить эти игрушки Блерио в нашей армии?». Тем не менее, Александру Михайловичу удалось выпросить у Сухомлинова несколько офицеров, которых он отправил на обучение во Францию. Осенью 1909 года им был приобретен участок земли возле Севастополя, где была заложена первая русская авиационная школа.
В ноябре 1910 года состоялось открытие этой авиационной школы, причем она была открыта на добровольные пожертвования граждан. Она состояла из одного деревянного ангара и трех разборных ангаров и самолетов, которые были куплены во Франции. На тот момент школа насчитывала 8 самолетов: 2 биплана «Фарман-IV» , 3 моноплана «Блерио -XI», 1 биплан «Соммер» и 2 моноплана «Антуаниет». Мощность двигателей колебалась от 40 до 50 лошадиных сил, а скорость едва достигала 70 км/час. На должность главного инструктора первой авиашколы великий князь Александр Михайлович пригласил Михаила Ефимова. Его имя в те годы было у всех на слуху, российская пресса писала о нем много и охотно. В 1909 г. Михаил Ефимов уехал во Францию для обучения в аэроклубе.
Он стал первым русским подданным , получившим диплом пилота. Пионер французской авиации легендарный Анри Фарман считал Михаила Ефимова своим лучшим учеником и именно ему поручил обучать пилотажу французских офицеров. Так что к тому моменту, когда Ефимов возглавил Севастопольскую авиашколу, у него имелся опыт не только авиатора, но и педагога. Кроме того, он оказался хорошим администратором. Первопроходцами стали 30 человек, который окончили школу 26 октября 1911 года.
Император Николая II лично принял в Ливадийской резиденции первых выпускников летной школы. А Великому князю Александру Михайловичу Император сказал: " Ты был прав, прости меня за то, что я
относился к твоей идее недоверчиво ".
В январе 1912 года на основании данных о появлении военной авиации во Франции Великий князь Александр Михайлович поднял вопрос об увеличении числа обучающихся.
Это предложение в феврале было одобрено Военным министром. К 1 июня 1912 года было решено довести число обучающихся в офицерской школе авиации в Севастополе до 60 человек, на теоретических курсах – до 30.
Вскоре аэродром на Куликовом поле стал тесен, появились новые самолеты. Подходящее поле для летной школы было найдено в 25 километрах от Севастополя вблизи долины реки Кача около деревни Мамашай (Орловка). Выбор места был одобрен высшими чинами военного ведомства России.
21 ноября 1912 года в день 2-й годовщины со дня основания в Севастополе офицерской школы летчиков состоялась закладка постоянных зданий. Во время совершения молебна у места закладки и его освящения над присутствующими беспрерывно кружились летчики на аэропланах различных систем. С этого дня, днем основания Качи и Качинской летной школы считается 21 ноября - по престольному празднику архистратига Михаила, объявленного Русской Православной Церковью покровителем школы авиации.
В конце февраля 1912 года специальный класс школы во главе со штабс-капитаном И.Я. Земитаном перебазировался на поля у реки Кача. Офицеры и команда поселились на Каче. Самолеты были размещены в переносных палатках. С 1 марта 1912 года специальный класс приступил к занятиям на «новом учебном поле» у реки Качи и с 6 марта начались полеты. Общий класс офицерской школы авиации перебазировался на новое место только летом. В приказе по школе за № 161 от 9 июня 1912 года впервые было указано новое место расположения школы: Александро-Михайловский лагерь (Кача).
Уже в 1913 году авиашкола имела мастерские, кирпичные ангары на 100 самолетов, большой полевой аэродром. И уже августе-сентябре 1912 года авиационный отряд Офицерской школы авиации в составе 8 самолетов принял участие в больших манёврах войск Варшавского военного округа. Несмотря на малую численность самолетов авиационного отряда, полученные результаты их применения в интересах войск, вновь подтвердили громадное значение авиации для армии.
В 1913 году школу закончили 67 офицеров, из них восемь – морских. Так зарождалась и отечественная морская авиация. Ну а всего за первый этап существования школы в период с 1910 года по 1917 год было подготовлено 609 летчиков.
Великий князь Александр Михайлович был прав насчет военной авиации в Крыму. Его правоту подтвердила и Первая мировая война — к ее началу Россия имела около 250 военных летчиков.
В советское время считалось, что основоположником авиационной мысли считался Николай Егорович Жуковский. Но, как мы видим, основателем русской военной авиации должен считаться на полном основании великий князь Александр Михайлович Романов.
Давно предсказываемые события произошли через несколько дней. Сначала началась забастовка рабочих, принявшая огромный размах, затем начались столкновения между толпой и полицией. В городе ходили слухи об отсутствии хлеба и начинающемся голоде, хотя это было неправдой. Александр Михайлович телеграфировал Ники в Ставку с предложением прибыть туда. Ответ был лаконичным: «Благодарю. Когда ты будешь нужен, я сообщу. Привет. Ники». Ничего не оставалось делать, как ждать.
Вскоре Александр Михайлович встретился с Императрицей Александрой Федоровной, которую по его мнению, нужно было вразумить. Вот что он написал об этом разговоре в своих воспоминаниях:
- Я вошел бодро. Аликс лежала в постели в белом пеньюаре с кружевами. Ее красивое лицо было серьезно и не предсказывало ничего доброго. Я понял, что подвергнусь нападкам. Это меня огорчило. Ведь я собирался помочь, а не причинить вред. Мне также не понравился вид Никки, сидевшего у широкой постели…
- Я поцеловал ее руку, и ее губы едва прикоснулись к моей щеке. Это было самое холодное приветствие, с которым она когда-либо встречала меня с первого дня нашего знакомства, в 1893 году. Я взял стул, придвинул его близко к кровати и сел против стены, покрытой бесчисленными иконами и освещенной голубыми и красными лампадами.
- Я начал с того, что, показав на иконы, сказал, что буду говорить с Аликс, как на духу. Я кратко обрисовал общее политическое положение, подчеркивая тот факт, что революционная пропаганда проникла в гущу населения, и что все клеветы и сплетни принимались им за правду.
- Она резко перебила меня:
- - Это неправда! Народ по-прежнему предан Царю. (Она повернулась к Никки). - Только предатели в Думе и в петроградском обществе мои и его враги. Я согласился, что она отчасти права.
- - Нет ничего опаснее полуправды, Аликс, - сказал я, глядя ей прямо в лицо. - Нация верна Царю, но нация негодует по поводу того влияния, которым пользовался Распутин. Никто лучше меня не знает, как вы любите Никки, но все же я должен признать, что ваше вмешательство в дела управления приносит престижу Никки и народному представлению о самодержце вред. В течение двадцати четырех лет, Аликс, я был вашим верным другом. Я и теперь ваш верный друг, но на правах такового, я хочу, чтобы вы поняли, что все классы населения России настроены к вашей политике враждебно. У вас чудная семья. Почему же вам не сосредоточить ваши заботы на том, что даст вашей душе мир и гармонию? Предоставьте вашему супругу государственные дела!
- Она вспыхнула и взглянула на Никки. Он промолчал и продолжал курить.
- - Я продолжал. Я объяснил, что, каким бы я ни был врагом парламентарных форм правления в Росcии, я был убежден, что, если бы Государь в этот опаснейший момент образовал правительство, приемлемое для Государственной Думы, то этот поступок уменьшил бы ответственность Никки и облегчил его задачу.
- - Ради Бога, Аликс, пусть ваши чувства, раздражения против Государственной Думы не преобладают над здравым смыслом. Коренное изменение политики смягчило бы народный гнев. Не давайте этому гневу взорваться.
- Она презрительно улыбнулась.
- - Все, что вы говорите, смешно! Никки - Самодержец! Как может он делить с кем бы то ни было свои божественные права?
- - Вы ошибаетесь, Аликс. Ваш супруг перестал быть Самодержцем 17 октября 1905 года. Надо было тогда думать о его божественных правах. Теперь это - увы - слишком поздно! Быть может, чрез два месяца в России не остаются камня на камне, что бы напоминало нам о Самодержцах, сидевших на троне наших предков.
- Она ответила как-то неопределенно и вдруг возвысила голос. Я последовал ее примеру. Мне казалось, что я должен изменить свою манеру говорить.
- - Не забывайте, Аликс, что я молчал тридцать месяцев, - кричал я: - в страшном гневе. Я ни проронил в течение тридцати месяцев ни слова о том, что творилось в составе нашего правительства, или, вернее говоря, вашего правительства. Я вижу, что вы готовы погибнуть вместе с вашим мужем, но не забывайте о нас! Разве все мы должны страдать за ваше слепое безрассудство? Вы не имеете права увлекать за собою ваших родственников в пропасть.
- - Я отказываюсь продолжать этот спор, - холодно сказала она. - Вы преувеличиваете опасность. Когда вы будете менее возбуждены, вы сознаете, что я была права.
- Я встал, поцеловал ее руку, причем в ответ не получил обычного поцелуя, и вышел. Больше я никогда не видел Аликс.
Через несколько дней адъютант принес Александру Михайловичу Манифест Царя об отречении. Великий князь был изумлен:
- Вероятно, Ники потерял рассудок. С каких пор Самодержец Российский может отречься от данной ему Богом власти из – за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия!
Вскоре Сандро и Ники увиделись в Ставке, где уже бывший Царь прощался с армией. Николай пытался объяснить причины своего решения об отречении от престола. Главными из них были три:
Желание избежать в России братоубийственной войны;
Желание удержать армию в стороне от политики, чтобы она смогла выполнить союзнические обязательства;
Вера в то, что Временное правительство будет лучше руководить страной, чем он.
Ни один из этих доводов не показался Александру Михайловичу убедительным, и он оказался прав: гражданская война все равно была развязана, причем в самом жутком и кровопролитном варианте. Армия вскоре полностью деградировала и практически прекратила свое существование. Временное правительство оказалось неспособным навести даже элементарный порядок в стране и через полгода было уничтожено экстремистами – большевиками.
Но можно ли упрекнуть Царя в таком развитии событий? В признании необходимости отречения от престола он исходил не из собственных интересов, а из интересов России.
В свое оправдание Николай показал Александру Михайловичу пачку телеграмм от командующих фронтами. За исключением генерала Гурко, почти все, в том числе генералы Брусилов, Алексеев и Рузский, высказались за отречение. Из глубины пакета Николай вытащил еще одну телеграмму – от своего родственника – великого князя Николая Николаевича. «Даже он!»- сказал Николай и голос его дрогнул.
Но не все события своей жизни описал великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях: он умолчал, что был масоном. Благодаря его покровительству, в Петербурге были созданы две ложи: «Пирамида» и «Карма», принадлежавшие к обществу филалетов.[1] Великий князь получил таким образом «потустороннее указание» на то, что в России должна произойти революция, и он должен взойти на царский престол. Для этого ему нужна была поддержка масонских лож.
Трудно определить, какое влияние на убеждения Александра Михайловича оказало членство в ложе филалетов. Однако с большой долей уверенности можно предположить, что укреплению его монархических чувств членство в масонской ложе явно не способствовало. К сожалению, великий князь не смог понять, что именно Православие является духовной основой Самодержавия. Выйдя из рамок Православия он противопоставил себя Самодержавию.
Вместе с вдовствующей Императрицей Марией Федоровной (матерью Николая II) и со своей свитой Сандро оказался в Крыму, в усадьбе Ай – Тодор, где и встретил Октябрьскую революцию и последующие за ней установление советской власти и германскую оккупацию полуострова, во время которой Романовы пользовались относительной свободой.
В ноябре 1917 года представители Севастопольского совета спрятали великого князя Александра Михайловича и его родственников во дворце Дюльбер и 5 месяцев, до самого его отъезда в эмиграцию, защищали их от анархистов из Ялтинского совета. Одно из наиболее правдоподобных объяснений этого странного поступка: среди укрывших князя севастопольцев было много выпускников Качинской авиашколы, которую, как мы знаем, он основал.
В конце 1918 года, после капитуляции в Первой мировой войне, германские войска покинули оккупированные территории бывшей Российской империи. Территория временно перешла под контроль лояльных к Белому движению союзников. Члены Императорской фамилии получили полную свободу передвижения. Александр Михайлович, не дожидаясь отъезда из Крыма семьи, поспешил направиться в Париж - вместе со старшим сыном покинул Ялту 11 декабря 1918 года на борту британского военного корабля.
В эмиграции он предпринял множество усилий, чтобы убедить бывших союзников России помочь Белому движению в борьбе с большевизмом. После провала этих попыток он окончательно поселился во Франции.
Скончался 26 февраля 1933 года в Рокебрюне (департамент Приморские Альпы), похоронен на местном кладбище.
[1]Philaletes – «друзья истины». Так назывались члены состоявшей из 12 ступеней масонской ложи, основанной в 1773 году.