Кто мы?
Андрей Могучий, много раз уже сотрясавший своими яркими спектаклями основы российской сцены, решился в этот раз на основательную ревизию сохранности российской государственности и культуры.
Главный вопрос спектакля: кто мы?
Действие начинается примерно минут за 30 до начала спектакля. На сцене два гастарбайтера заняты ремонтом паркета на фоне обветшалых стен огромного дома, который принадлежал в 18 веке дворянской семье Плавутиных-Плавунцовых. Громкий стук молотков - прелюдия масштабной партитуры.
В дом приводят на экскурсию китайцев, один из которых должен договориться о продаже дома. Бытовая сцена заканчивается, когда свет гаснет и на голос контртенора медиума, исполняющего арию «Гений холода», из сундука, на крышке которого наклеена карта Российской империи, на сцену начинают выпрыгивать странные люди, с фонарями, как бы освещая толщу времени.
А. Могучий строит текст спектакля на соединении элементов разных жанров: мистики, детектива, мелодрамы, хоррора, гротесковой комедии и трагедии. Мистификация помогает перенестись в прошлое дома, но современная реальность будет постоянно вторгаться в пространство сцены. Это наложение двух реальностей еще больше высветит перекличку времен.
Время действия в пьесе - 1801 год. Неделя до государственного переворота. Правление Павла Первого выбрано не случайно. Именно тогда обнажилась главная вертикаль российской государственности: есть монарх, а все остальные - холопы. Вероятно, поэтому «Мысль об императоре Павле» из ложи балкона будет приглядывать за зрителями и действием, пожевывая сосиску. Параллель с нашим временем очевидна, поскольку элиты в России напрямую зависят от власти.
Действие в доме начинается с праздника по случаю дня рождения княжны Екатерины Павловны. В знак фронды императору Павлу она симулирует паралич ног и сидит дома.
Еще до появления барыни, отношения мажордома Веденея с прислугой высвечивают важные черты ее личности и нравы дома. Веденей опьянен своим холопством и властью. У всех слуг красные от трепки уши. Нанюхавшись табачку, он кружит с дворовыми девушками в полутемной зале. Они распластываются то и дело на полу от страха и раболепия. Одна из служанок разбивает тарелки, но вину холопы тут же сваливают на строптивую новенькую Глафиру. Хрупкую девушку отправляют под замок для дальнейшей расправы.
В спектакле есть и детективная линия. В дом приходит бывший крепостной Перейденов просить о встрече с княжной. Он прибыл в Россию из Франции отомстить ей за то, что его разлучили с семьей.
Постепенно на праздник съезжаются члены семьи, выходит челядь. На сцену выскакивает во весь опор князь Платон, офицер, будущий участник переворота. Скачет краснощекий Платон так же быстро, как делает долги и заводит романы.
Здесь же, в зале, с подарочком, дожидается выхода княжны стряпчий Веточкин с ошейником и привитым черенком: живучесть стопроцентная. Среди челяди - воспитанница княжны Агничка. Она являет собой яркий портрет холопки с маленькой властью: топающая, всех обзывающая тварями, с лицом, искаженным злобой, и все время падающими чулками. Последняя деталь говорящая: Агничка - большой недолюбленный ребенок.
Наконец с потолка спускается роскошная люстра, и на сцену вывозят спящую княжну Екатерину с чучелом ворона за плечом. Княжна сидит в высокой коляске в черных очках, в черном английском костюме наездницы. На голове парик рыжего цвета с короткой стрижкой. Ориентир ее симпатий понятен: туманный Альбион.
Княгине Екатерине страшно скучно. Она то погружена в сон, даже храпит при челяди, то пробуждается, чтобы покормить мопса Бьютьку. Кормление собачки - уродливый церемониал. Княгиня кормит из сумки и Бьютьку, и князя Платона, в котором она видит еще одну свою собачку.
Игра Агнички, вколачивающей клавиши в «клавесин» мучительна, и тогда барыня переключается на живопись - «копию» с эрмитажной картины Леонардо да Винчи «Мадонна с младенцем», нарисованную крепостным. Она приказывает ему написать еще картину с коровой и «чтоб ее доили». И опять тот же прием: накладывание двух реальностей друг на друга. Режиссер кивает в сторону современных «дворян». Живопись они не знают и выбирают ее по принципу модно.
Приезжает Lise, жена брата княжны. Молодая женщина одета протестно: в белом просвечивающем облегающем платье, с огромном разрезом и в темно-розовых чулках. Lise бредит Парижем. Она сообщает, что замужем в третий раз. Яркий образчик нуворишей!
Следом прибывает ее муж князь Александр. Он жалуется сестре на произвол власти, и больше напоминает современного бизнесмена. Ему грозит опала. Уставший от самодурства власти, Александр признается, что он такой же холоп, как и все.
Холопы в спектакле Могучего - понятие не социальное! Князь Платон, князь Александр и его жена, Веденей, Агничка и Веточкин - вот истинные холопы. Они даны в гротесковом ключе. Холопство связано с темой нравственного оскудения душ. Княгиня Екатерина бросила новорожденную дочь. Теперь ее занимают только собаки. Lise любит предаваться размышлениям о том, что пейзанам необходимо дать свободу, но вот розги никак отменить нельзя.
Рассуждения дворян о розгах и здоровом образе жизни воспринимается как безумие на фоне сыплющейся сверху штукатурки, дрожания стен и подземных ударов. Глухие! Они не слышат! Спектакль явно обращен к современным элитам. Ярким отсылом к современности станет реплика Веденея: «Я господ в зале не вижу!»
Осмысление темы холопства невозможно без образа сенатского чиновника Веточкина. Это идеальный образец холопа. Он ссужает деньги князю Платону, который заезжает к нему отсрочить долг и занять еще. Семейка Веточкина представлена в диккенсовском стиле. Это скопище уродов, в обносках и тряпье, подворовывающих и подделывающих документы, с жаром воплощающих папочкин девиз: «Все жрут друг друга».
Веточкины во время антракта расползаются как пауки по всему театру, реализуя еще одну метафору: взяточничество - это раковая опухоль на теле страны. Страшен портрет Евсеевны, матери Веточкина. Она без остановки вещает про старые времена, одобряя битье и мор людей, и это похлеще фильмов ужасов. Веточкины ненасытны. И вот уже Веточкин старший предлагает свою дочь Дуню для совместных скачек с князем Платоном. Осознавая свою силу, стряпчий произносит монолог о том времени, когда чиновник станет главным лицом в государстве.
Мечты подлеца Веточкина явно сбылись, о чем свидетельствуют шныряющие по театру потомки в синих костюмах, предлагающие продать БДТ. Да «театр» и сам начинает на глазах рушиться. На сцену падают огромные куски стен, и, кажется, что ты в эпицентре катастрофы. Это невероятное по силе обобщения зрелище!
Опальный князь Александр с женой, опасаясь ареста, укрываются в имении сестры Екатерины и гуляют по руинам дома. Lise в запале восклицает, что надо было ехать в Париж через Константинополь. Знакомый маршрут?
Есть в спектакле и рассуждения на тему политической свободы. Бывший крепостной Перейденов удивляется холопству и заводит с князем и Веденеем разговор о свободе, но он не получается, потому что князь считает, что народу она не нужна, и Веденей соглашается: он-то и так при власти.
Переворот, который происходит за сценой в конце спектакля подтверждает этот горький вывод. Смысл извечной борьбы за власть в России в том, что борются не за свободу, а за власть. Холоп должен подмять холопа, чтобы не быть холопом - вот следствие жесткой вертикали власти без гражданского общества.
Режиссер А. Могучий создал свой текст об угрозе разрушения российской государственности и старого мира в целом, связанной с холопством, размахом рыночного духа и утратой культурных кодов.
Но в пьесе есть персонажи, чьи души остаются живыми. Они выбирают свободу, даже когда мир рушится. Это несломленная Глафира, узбек, не взявший деньги, это экскурсовод, бьющаяся за сохранение культуры и бывший раб Перейденов. Они из разных времен, но совесть - понятие вне времени.
Отдельно от всех стоит фигура княжны Екатерины. С одной стороны, она протестует против холопства. С другой, в ее доме холопство процветает. Но с ней все-таки случается момент душевного перелома. Когда ей приводят дочь Глафиру, избитую, доведенную до пределов отчаяния, княжна не может несколько минут произнести ни слова. Внутри нее идет мучительная борьба. Так и не решившись обнять дочь, она все-таки садится с ней рядом, на пол и приказывает Веденею больше пальцем не трогать девушку. Хочется верить, что ее душа когда-нибудь оттает.
В конце спектакля снова звучит та же ария Перселла в исполнении призраков. Вторжение потустороннего мира - это и напоминание о неизбежном часе для каждого и для всех.
При всей грандиозности разрушения Дома как метафоры сгнивших опор холопской системы, как метафоры ухода из нашего мира каких-то больших смыслов, А.Могучий ставит еще и проблему сохранения души, ведь дом - это метафора души. Как ее сохранить? Как остановить гибель нашего Дома? Кто мы?
