Процитирую несколько отрывков из подготовленного Петрозаводским университетом выпуска «Устная история в Карелии» о финской оккупации Карелии (1941-1944) на основе рассказов местных жителей, записанных в наше время. (Особо подчеркну — в наше «демократическое» время, когда говорить про СССР плохо - это как бы хорошо). Рассказы эти разные, потому что люди оказались в разных условиях. Кто-то остался жить в своей деревне, кто-то попал в петрозаводские концлагеря. Отмечу несколько интересных моментов.
Во-первых, помните фильм В.Глаголевой «Одна война»? Так вот, сценарий этого фильма — наглая ложь. Все опрашиваемые единодушно утверждают, что тем женщинам, которые во время оккупации родили детей от финнов, ничего не было. Ни одного случая, если не считать девушку, которая родила от оккупанта, а когда пришли наши — убила своего ребенка.
Цитата из интервью с Валентиной Ефимовной Кемляковой, 1927 г. р.:
«Я в Шелтозере сколько-то времени работала у финнов переводчиком, я финский хорошо знала, и, где надо было, могла и на финский, и на русский перевести, и вот маленько работала переводчицей.
- По этому поводу после войны у вас не было неприятностей?
- Нет. Я маленькая была...
- Вы упоминали, что девушки постарше гуляли с финнами. Это было распространено?
- Было... Те, кто постарше... Даже один случай был – мы были на лесозаготовках уже после того, как война окончилась, и с нами работала одна девушка, которая осталась в положении от финна… Ее забрали потом в тюрьму, восемь лет дали. Она убила ребенка. Родила, задушила и положила на улицу под туалетом. Мы нашли, на суд нас отвезли – ой, не рассказать. Мы с работы идем из лесу, на лошадях лес возили, и вот пока мы шли сзади, в это время она удушила ребенка. А мы слышали. Тася, которая двадцать пятого года, говорит: «Голос был ребенка». Я говорю: «Перестань» – «Нет, голос был ребенка». Почему она это сделала? Наверно, стыдно было, что от финна ребенок. Хотя все время говорила: «Вот Отто я любила, Отто был хороший», только это и говорила. Почему она с финнами не уехала? Не взял, или что-то такое…
Интервью с Еленой Андреевной Кильпиляйнен, 1926 г. р., и Тамарой Андреевной Кильпиляйнен, 1930 г. р.
- А вообще, тот факт, что вы были в оккупации, как-то сказался на вашей дальнейшей жизни или нет?
- Нет.
- Кто-нибудь из тех, кого вы знали, сотрудничал с финнами?
- Я не знаю того, кто бы сотрудничал. Знаю девушек, которые работали в магазине. Вот в Кондопоге, у которой женщины я жила, у нее сестра работала в магазине. Когда финны начали отступать, тогда, если у кого деньги есть, продавали все хлебное. Мы старались что-то хлебное купить. Я же в яслях работала, так мне давали марки. Так я на эти марки купила целый большой мешок овсяной крупы... Кто-то у финских хозяев работал.
- После войны не сказалось то, что они работали у финнов?
- По-моему, им ничего не делали, они были такие же принужденные
Цитата из интервью с Владимиром Степановичем Яршиным, с. Шелтозеро:
- Староста был назначен из местных жителей?
- Да, из местных. В 1944 году в августе или в июле нас освободили. День или два прошло, может, три, ну, неделю, не больше. Из особого отдела приехали, он тут жил через дорогу, забрали, [на дом повесили] доску «Изменник родины». Увели, и дело с концом. Вот так. В некоторых деревнях тоже были взяты старосты, но те все вернулись, потому что их сам народ [отстоял]. Они были, как говорят, душевные. Был, например, Шишов Александр Михеевич, старик, так он говорил: «Бабки, бабки, работайте спокойно». Ведь финны не любили, чтобы сидели. Вот работаешь все время, чтобы шевелился. Этот: «Потихоньку, потихоньку, не торопитесь, работайте вот так, не надрывайтесь».
А [шелтозерский] был – мог и палкой ударить, и оскорбить. [После освобождения], может, неделя прошла, всех прощупали, каждый свое сказал. Как он в 1941 году яму показал, где у нас был хлеб спрятан, так тоже ведь сказали это. А для других никаких оснований не нашли, полмесяца, кто месяц – и те старики вернулись.
То есть, как все очевидцы подтверждают, и деревенских старост посадили только тех, кто на своих стучал и откровенно выслуживался перед оккупантами. Остальных после проверки отпускали. Тезис «сажали ни за что» не подтверждается. И еще его слова:
«Когда конец 1943 года, уже стал Западный фронт немецкий трещать, поэтому и отношения стали меняться. А так здесь регулярных частей у нас не стояло, только выводили иногда с фронта после боев потрепанных... А здесь были тыловые части, по обеспечению. Дорожники, строители, которые оборонительные сооружения вдоль берега строили. Ну, эти дорожники да строители, даже оружия у них не было. У старших там было, а у солдат нет. Форма обыкновенная, но я не видел, чтобы у этих, которые на дороге, оружие [было]. … Так они все время говорили: «Isät ja velit… Ваши братья, отцы скоро вернутся вот сюда». Ну, у них ведь тоже было: коммунистов они на фронт не направляли в регулярные части. Вот всех социал-демократов, более такой ненадежный контингент – вот они в таких частях по поддержанию инфраструктуры».
И еще две цитаты из интервью с Галиной Константиновной Ивановой, которая попала в петрозаводский лагерь:
«В общем, за малейшее неповиновение избивали. Однажды мы с девочками, наверное, человек десять было, ушли под проволоку просить хлеба в город. Нас поймали и дали по тридцать розог. Я месяц в шоке была, лежала, пока вот эти рубцы заживали, потому что березовые вицы были. Двое мужчин – финны – нас раздевали догола, расстилали на полу и вот так били. Так, теперь про время, когда был тиф. Был такой врач Богомаевский... А этот Богомаевский все время кричал: «Мы вам припомним, как наши матушки бежали в 1917 году». В общем, из какого рода он был, представьте!»
- В то время складывали какие-то песни, стихи о своей жизни?
- Песни пели, в основном, о Сталине, но пели так, чтобы никто не слышал».
Как говорится, без комментариев.
___________
Еще о финской оккупации Карелии можно прочитать публикации:
1. ОККУПИРОВАННЫЙ ПЕТРОЗАВОДСК: ФИННЫ, НЕМЦЫ И... АМЕРИКАНЕЦ
2. И старая история о том, как на известном фото ЛЕГКИМ ДВИЖЕНИЕМ РУКИ ФИНСКИЙ КОНЦЛАГЕРЬ ПРЕВРАЩАЕТСЯ… В «ГУЛАГ»
