Чтобы сохранять смысл, для слова совершенно необходимо быть востребованным. В этом плане оно ничем не отличается от поп-звезды: живёшь, только оставаясь на виду. Стоит выпасть из поля зрения - и тебя нет.
Возьмем слово «синхрофазотрон». Для физика оно может быть важным и значимым (до тех пор, пока не появится что-нибудь новенькое, получше), но для обычного человека «этот их -трон» является чистой абстракцией, он им не пользуется, очень приблизительно понимает значение и нетвёрдо представляет, как его произносить.
То же самое можно отнести к любому слову, которое не входит в наш активный лексикон.
Собственно, как только мы чувствуем неуверенность в каком-то слове, это верный признак его слабой освоенности, пограничности, отщепенстве. (Вспоминается рассказ Зощенко, герои которого встали перед неразрешимой проблемой: какое множественное число у слова «кочерга»? - Вся проблема именно в том, что мало кому - даже тогда - приходилось иметь дело с большим количеством коче... Как бы их там ни звали.)
А теперь посмотрим в другую сторону: обозначение родственников. Когда-то, когда семьи были большие, разветвлённые и взаимоувязанные, степени родства имели важное значение, и для каждой из них имелось своё слово. Важно было понимать, кем тебе приходится этот человек - зятем, деверем, шурином? Да и просто - вокруг тебя БЫЛИ эти люди, поэтому соответствующие слова и оставались востребованы.
Представьте, когда в каждом браке - по пять-десять детей, у каждого взрослого брата и сестры - свои дети, у твоих родителей свои братья-сёстры со своими детьми, и это уже не говоря про родню со стороны супругов, свойственников - получается весьма развесистое дерево.
Сейчас же всё гораздо проще, жиже, да и неактуальнее. Поэтому и необходимость в такой лексике тоже постепенно атрофируется. Причём, это началось далеко не вчера. Читаю журнал «Москвитянин» за 1853 год, а там в одной статье критик жалуется, что в петербургских-де журналах безграмотные авторы путают свёкра с тестем, - после чего, на память этим горе-писакам, представляет краткий словарик родственных слов:
- Отец жены - тесть.
- Мать жены - тёща.
- Отец мужа - свёкор.
- Мать мужа - свекровь.
- Мужнины и женины дети от первого брака - пасынки и падчерицы.
- Сыновнина жена - сноха (и невестка).
- Дочернин муж - зять.
- Братина жена - невестка.
- Сестрин муж - зять.
- Женин брат - шурин.
- Женина сестра - свояченица.
- Мужнина сестра - золовка.
- Мужнин брат - деверь.
- Мужья двух сестёр - свояки.
- Жёны двух братьев - невестки.
- Второй муж матери - отчим.
- Вторая жена отца - мачеха.
Выходит, уже тогда столичные жители, так сказать, оторванные «от корней», от традиционной большой патриархальной семьи, испытывали некоторые трудности со всеми этими степенями родства. Что уж говорить про нас? Положа руку на сердце, всякий ли сможет не задумываясь сказать, как зовут брата мужа? - Да даже и задумываясь... Тут бы не забыть, кто такая тёща.
И это не к тому, что слова какие-то не такие, или люди стали так себе. Просто другое время, другие обстоятельства. Теперь эти слова не так уже нужны, и значит они понемногу становятся этакими синхрофазотронами - загадочными, непонятными сущностями, которые лучше обходить стороной, если точно не понимаешь, куда и как их следует ввернуть.
Можно спрогнозировать, что в конце концов останутся только самые базовые родственнические слова, большинство же других совсем выйдут из употребления (как в своё время сгинули стрый - «брат отца» и уй - «брат матери» - помните про таких?) и останутся только в старых книжках («Княжна, а вы знали, что её шурин - шулер и мот?»), а если вдруг понадобится обозначить какого-то дальнего родственника, то найдутся и слова попроще. Можно же, как в английском, звать зятя братом-по-закону, или там сестромужем или ещё как: язык - не дурак, выкрутится.
Так-то, братья и сёстры.
