Первые девять дней после похорон я провела в родительском доме.
Коматозное состояние, день сурка, мысли текли медленно в одном направлении- воспоминания о произошедшем.
Ритуальный обед девяти дней прошёл так же в малом кругу семьи.
После я сразу-же отправилась в свои стены родного дома.
Месячное прибывание в изоляции ПЦ и ещё 14 дней за высоким забором частной территории, посеяли зерно отчуждённости от общества.
После первой прогулки по привычному двору и парку ЖК, я ощутила чувство стыда.
Я несостоявшееся мама. Я не смогла уберечь и спасти своего сына.
Видеть счастье мам гуляющих с колясками, причиняло огромную боль.
Теперь я выходила на прогулку только вечерами или в безлюдные места.
Через несколько дней к чувству стыда присоединилось чувство вины.
Я постоянно прокручивала моменты из детской реанимации.
Что я искала? Не знаю. Наверное виноватых, но находила только себя.
Мало заботилась о себе во время беременности? Может что-то делала, ела, пила не то? А может встать на учёт по беременности в частную клинику было ошибкой? Может доверилась не тем врачам? И таких может было тысячи.
По закону стаи ( например волков) слабую особь оберегали и заботились вожаки стаи.
Но наше общество - не стая волков.
По натуре я человек целеустремленный, могу дать отпор и не поддаваться на провокации и манипуляции.
Находятся в разбитом и уязвимом состоянии, мои барьеры конечно же рухнули.
И первым из "стаи" бросился на меня близкий и по-крови родной человек- мама.
Так уж вышло, что в момент рождения Матвея, мне начислили материнский капитал.
Я считала эту сумму чем-то неправильным. Но ребёнок рождён, жил.
С мамой мы разговаривали ежедневно, иногда и по несколько часов.
В какой-то момент она поняла, что я податлива её словам и влиянию. А я хотела лишь тепла и поддержки.
Моя уязвимость и лояльность к её авантюрной натуре, дали ей шанс руководить моей жизнью.
Прикрываясь словами переживания за меня, заботой и желанием только лучшего, материнская любовь разбила меня основательно.
Её слова резали по - живому.
Матвей тебе заработал на квартиру, вот купишь, будет здорово. Ищи варианты пока на больничном, выйдешь на работу , времени не будет.
И все разговоры перешли только на обналичивание мат.капа.
Мне было не до поисков. Я занималась самокопанием и пыталась уцепиться за эту жизнь.
Приближался сороковой день.
Честно, я хотела снова узкий круг.
Родители, крëстные родители Матвея и тётя( родная сестра мамы) , которая всё это время меня поддерживала и была в курсе всего происходящего.
Но моей заботливой маме хотелось масштабности.
Она действовала исключительно в своих интересах, это выяснилось в дальнейшем.
О том, что я не хочу видеть друг особей "стаи", семьёй не поворачивается язык назвать, я конкретно и обоснованно донесла до неё.
Но далее последовал откровенный шантаж, с превираниями.
Если не пригласим других родственников, тётя не приедет.
Я с уважением отношусь к маминой сестре, она педагог, всегда мне импонировала и я знаю, что она так сказать не могла.
Но рационально думать я была не в состоянии.
Дала своё согласие после нескольких обсуждений.
Поясню за родственников,горячо мной любимых, да так любимых, что видимся только по великим случаем: свадьба, юбилей, похороны.
Всё эти родственники выходцы из семьи мамы и являются родными братьями и сёстрами и дальнейшими их наследниками.
Когда они узнали о трагедии никто не приехал и не даже не позвонил. Ладно мне, но родной сестре , тёте, крëсной в лице моей мамы.
Отличительными характеристиками они обладают в основном отрицательными:не скрытая зависить, делëжка, пересуды, осуждение, призрение ( даже к родным детям), в каждом слове яд, прикрытый лестью и сарказмом.
И этот серпентарий мне предстояло встречать на номинальном обеде моего сына.
Результат этой встречи привёл к расколу семьи, отношений и колоссальному скандалу.
