16 апреля 1797 года в день своей коронации император Павел Петрович сделал ещё два важных дела. Про одно очень любят вспоминать поклонники «России, которую мы потеряли», потому что это был «Указ о трехдневной барщине». Про второе любители «патриархальной старины» вспоминать не любят, потому что Павел Петрович своим указом отправил в рекруты крепостных шести дворян. Вина этих крепостных заключалась в том, что они вздумали беспокоить особу монарха подачей челобитных.
Понятно, что донимать царя подачей своих просьб крестьяне решились не от хорошей жизни, а потому что владельцы достали своей барской любовью и заботой до печенок. В таких случаях оставалось последнее средство - пожертвовать собой и подать жалобу самодержцу, авось, император заинтересуется. Не останавливало и то, что на такие поступки существовал прямой запрет. В России ведь законы часто трактуются по-разному. И наказания тоже раздают разные.
И в дальнейшем, когда крепостные пробовали обращаться к Павлу Петровичу лично, тоже заканчивалось по-разному. Иногда Сибирью, а иногда всего лишь розгами. Но надо отдать должное императору: Павел Петрович, запрещая крепостным подавать жалобы своей
монаршей особе лично, тем не менее, придумал прямой канал связи со своими самыми угнетенными подданными. Им стал тот самый знаменитый ящик в Зимнем дворце, в который любой человек мог положить свою жалобу или предложения как устроить лучше жизнь государства Российского.
А что потом делали с этими жалобами?
Особенно, если ее написали крепостные, а не какой-нибудь отставной капитан или его домочадцы?!
Вы знаете, эти жалобы реально рассматривались, в том числе самим Павлом Петровичем. И не просто рассматривались, на них следовал ответ. Публичный. Прямо в «Санкт-Петербургских ведомостях».
Причем нередко эти ответы были прекрасны в своей непосредственности! Например:
«По Высочайшему Его Императорского Величества повелению объявляется выключенному из службы Порутчику Вытчикову, просившему о помещении его в Бежецкую инвалидную команду, что определение на инвалидное содержание предоставлено для людей заслуженных, а не тех, кои за дурное поведение исключаются из службы…»
«Отставному майору Пояркову, который просил об определении его в город Переяславль городничим, отказывается потому что проситель сам знать должен, от кого и каким образом определяются в Городничие звания…»
Нечего просить неположенное и наглеть. Или вот тоже, ответ двум девицам, вздумавшим просить лишнего:
«По Высочайшему Его Императорского Величества повелению объявляется двум сестрам девицам Елизавете и Катерине Штерлиным, просившим пособия в неимуществе их, что им временное вспоможение уже сделано, а больше ничего они не заслуживают…»
Но с другой стороны:
«По Высочайшему Его Императорского Величества повелению объявляется матросской жене Катерине Томасовой, чтобы она для дальнейших объяснений, от чего звисит окончание ея просьбы на Высочайшее имя обращенной, явилась к Санкт-Петербургскому гражданскому губернатору Ивану Ильичу Гревенсу…»
То есть просьба матросской жены найдена обстоятельной, заслуживающей внимания и подробного рассмотрения.
А вот и отказ крепостным в их жалобе:
«По Высочайшему Его Императорского Величества повелению объявляется Вятской губернии, Царевосанчурской округи деревни Шуйки крестьянину Петру Осокину, что жалоба его, принесенная Государю Императору на помещицу Проньеву в неправильном якобы укреплении 28-ми человек за собою без всяких крепостей, так же в перепродаже некоторых из них в разныя руки и в чрезвычайном на них налоге - оказалась несправедливою, поелику все они при учиненном расследовании на действительную непринадлежность упомянутой помещице никаких доказательств не представили.
Второе - еще в 1724 году они были владельческие, к настоящей помещице дошли чрез продажу. Третье - помещица их по учиненной выправке не столько берет с них оброка, сколько показано в просьбе. На сих основаниях объясненная жалоба не может быть принята ни в какое уважение...»
То есть отказать отказали и в крепостной зависимости оставили, но сначала проводилось расследование с изучением архивных документов вплоть до 1724 года.
И рядом отказ ямщикам:
«Тобольской Губернии, города Верхотурья от ямщиков поверенному Ивану Суровцову в поданном от него прошении отказывается, поелику по справке из Кабинета Его Императорского Величества оказалось, что при возвращении покойной Государыни Императрицы из Казани в Москву верителям его за выставку на разных станциях б14 лошадей деньги прогонные заплачены; при возвратном же из Москвы в 1768 году в Петербург шествии по расставленным станциям Верхотурских ямщиков не показано…»
Это император с какой-то старой историей аж времен начала правления матушки разобрался.
А заодно приходится отвечать и на вот такое:
«…Представление иностранца Вицмана о замене кофе каким-либо российским произрастением оставляется без уважения, тем паче, что произрастение, коим он заменить кофе предполагает, не наименовано…»
Или вот еще, ответ просителю из, натуральным образом, дурдома:
«…Просящему о принятии в службу Подпоручику Григорьеву, исключенному из оной за болезнью, от коей он был лишен ума и находился три месяца в доме сумасшедших, отказывается по неблагонадежности его выздоровления…»
Если предлагалась откровенная глупость, то можно было попасть в список тех, кому прошения вернули «с наддранием». А чтобы не утруждали глупостями, пересылку таких отклоненных просьб осуществляли за счет просителей:
«…Нижеследующим же просителям возвращены прошения их, яко не дельные, с наддранием и с таким при том монаршим повелением, чтобы за обратную пересылку к отсутствующим взысканы были с них в почтовую казну весовые деньги…»
Как бы было хорошо, чтобы с наших законодателей за их отдельные инициативы тоже в казну весовые деньги взыскивали…
------------
Не ленитесь, ставьте лайки :) Они поднимают настроение и вместе с вашей подпиской помогают развитию канала.
