В 1779 году Густав III, король Швеции заказал Перу Хиллестрёму картину «Разговор во дворце Дротнингхольм». На ней король и его двор изображены в одной из комнат дворца Дротнингхольм, что в пригороде Стокгольма. Комната выполнена в неоклассическом стиле. Свет проникает через высокие створчатые окна, задрапированные легчайшими полупрозрачными тканями. Дамы, занятые рукоделием, слушают, как один из мужчин читает книгу. Сам же Густав, сидит за столом. Его взгляд устремлен вверх, словно в ожидании вдохновения. Карандаш замер в руке над какими-то архитектурными набросками. Король все еще находится под сильным впечатлением после путешествия по России, где он встречался со своей кузиной Екатериной Великой (рис. 1).
В своем письме к Екатерине Густав так описал картину:
«Сижу на диване, рисую и просматриваю многочисленные планы, в том числе один Царскосельский. Он напоминает мне места, где я гулял с хозяйкой этого удивительного места».
Он вновь и вновь мысленно бродил по зданиям, где ему довелось побывать. Ведь архитектура была его настоящей страстью.
Со времен Древнего Египта, строительство памятников и дворцов всегда было прерогативой царей. Итальянский писатель-гуманист эпохи Возрождения Бальдассаре Кастильоне громко заявлял о том, что необходимо, чтобы великого правителя помнили в том числе и благодаря архитектурным шедеврам, созданным в годы его правления.
Эта идея прочно укоренилась в сознании власть имущих. Каждый монарх более поздних эпох стремился следовать примеру Людовика XIV, слава которого отражалась в замках и садах Версаля, не говоря уже о Большом Трианоне и дворцах, подаренных своим фавориткам.
Людовик полностью погружался в творческий процесс строительства, поминутно интересуясь степенью воплощения его желаний. Он лично утверждал все эскизы и рисунки.
В этом отношении Густава можно назвать вторым Королем-Солнце, с той лишь разницей, что он не располагал такими ресурсами, как его французский коллега.
Будущего короля Англии Георга III обучал архитектурному рисованию сэр Уильям Чемберс - швед английского происхождения, удостоенный шведским Орденом Полярной звезды. Однако, несмотря на столь титулованного учителя Георг III не стал искусным рисовальщиком. По всей видимости, все его рисунки были исправлены более опытной рукой. Разумеется, ни один из его проектов не был реализован. В этом Густав III превзошел английского монарха. Его рисунки не только были более совершенными, но, некоторые из них были воплощены в жизнь.
В отличие от короля Пруссии Фридриха Великого или Георга IV, чьи увлечения изобразительным искусством ограничивались коллекционированием и оценкой, Густава действительно можно назвать архитектором. Вряд ли найдутся другие европейские монархи, о которых можно было бы сказать подобное, ну разве что отец Густава,Адольф Фредрик может стать единственным исключением.
Сейчас от творчества Густава сохранилось очень немногое. Тем ценнее коллекция из 472 рисунков, что дошла до наших дней.
Помимо работ придворных архитекторов, коллекция включает в себя множество рисунков короля Адольфа Фредерика и не менее 190 рисунков самого Густава. Многие из них представляют собой эскизы фасадов дворцов, выполненных в разных стилях (рис. 5). На других изображены сады и декорации для театральных развлечений. Есть и такие в которых отражены мечты Густава по переделке уже существующих дворцов.
Сам факт того, что коллекция рисунков сохранилась указывает на глубокое эмоциональное значение, которое она имела для сына Густава, Густава IV Адольфа. В 1809 году, когда в результате государственного переворота он лишился Короны, эта коллекция была одной из первых, что он упаковал в сундуки, которые увез с собой в изгнание в Германию. Там она и оставалась до тех пор, пока в хаосе Веймарской республики коллекция не была продана.
Вернувшись в Швецию в 1924 году коллекция была размещена на выставке, однако не вызвала интереса государственных искусствоведов и историков. Однако, она была куплена частным лицом из патриотических побуждений.
В том же году общественный фонд, принадлежавший покупателю коллекции кинул все свои усилия на популяризацию коллекции. Чтобы сделать ее более доступной он опубликовал ее копии в издательстве Stolpe Books.
Архитектура была лишь одним из достижений Густава III. Помимо того, что он был достойным уважения государственным деятелем и решительным социальным реформатором, который стремился «изменить обычаи и характер своего народа», он был искренним покровителем искусства. Музыка и театр составляли неотъемлемую часть его жизни.
Любовь Густава к драме родилась под влиянием либерально направленного образования, которое будущий король получил под руководством графа Тессина, который и сам был не прочь сыграть хорошую роль в театре. Именно благодаря графу юного принца называли не иначе, как Король Театра.
Вообще, театр играл в жизни Густава какую-то магическую роль. Именно в театре он впервые увидел гравюры, после которых единожды и на всю жизнь загорелся страстью к архитектуре. Весть о том, что он стал королем настигла его, когда он наслаждался представлением. И пуля, ставшая для Густава смертельной, тоже была выпущена в короля в тот момент, когда он слушал оперу.
На одном рисунке из коллекции (рис. 6) изображен театр, спроектированный Густавом для дворца Эколсунн. Увы, этот проект так и не был воплощен в жизнь.
Густав действительно был прогрессивным правителем своего времени. Его забота о королевстве проявлялась во всех сферах жизнедеятельности страны. В архитектуре его трудами была разработана собственная версия неоклассицизма, за основу которой была взята французская архитектура, дополненная шведскими «обманками». По указанию Густава была разработана целая система обработки более дешевых материалов с тем, чтобы результат работы не уступал дорогому французскому аналогу.
Все действия монарха отражали его космополитические взгляды, присущие эпохе Просвещения. Во время его правления были запрещены пытки, предоставлена свобода слова, отменена цензура на прессу, допускалась религиозная терпимость, активно развивалась свободная торговля, основана Шведская академия.
Однако, все это не говорит о том, что Густав III был меньшим самодержцем, нежели Людовик XIV. Все общественные здания, построенные во время его правления, требовали его личного одобрения. И требование это выполнялось неукоснительно.
Архитектура времен Густава имела четко выраженный военный аспект. Искусству фортификации принца обучали с детства и это не могло не наложить определенного отпечатка на его восприятие окружающего мира.
В юные годы Густав нарисовал по-детски наивный план укрепленного города (рис. 2). Проект был дополнен более детальной проработкой порохового погреба под равелином (рис. 7).
Надо сказать, что отец Густава имел искреннее тяготение к архитектурному рисунку. Более того, будь его воля, он бы с радостью сменил королевское бремя на место архитектора. Учитывая это обстоятельство, нет ничего удивительного в том, что изучение архитектурного рисунка входила в учебную программу принца. Уроки давал придворный архитектор Жан Эрик Рен. Именно благодаря этому человеку, в архитектурных планах, выполненных рукой Густава можно наблюдать тот легкий неоклассицизм, приверженцем которого был Жан Эрик Рен. Восхищаясь красотами Версаля, наследный принц мечтал перестроить собственные дворцы и окружить себя недорогой и практичной, но роскошью.
Это были не просто фантазии. В начале 1770-х годов он предложил расширить дворец Ульриксдал за счет надстройки мансардного этажа. То была весьма прагматичная идея, увы так и не реализованная. Однако чертежи, сделанные в ходе этих приготовлений раскрывают интерес Густава к французскому неоклассицизму с его акцентом на идеальные формы и величественные колоннады.
В коллекции сохранившихся рисунков также есть проекты для садов (рис. 8). Садоводство было дорогостоящей страстью почти всех европейских монархов XVIII века. Дороговизна этого увлечения частично объяснялась тем, что на сады существовала своеобразная мода, которая имела тенденцию стремительно меняться.
На рисунке Густава мы видим, как он раскрывает свои собственные идеи. Именитый архитектор Фредрик Пайпер перерисовал дизайн Густава в более формальном стиле, взяв за пример английский сад, разбитый в одном из дворцов Франции. Попытка улучшить эскиз, выполненный рукой Густава, бесспорно, была ошибкой. За это архитектора отстранили от работы в проекте над садом дворца Дротнингхольм.
Сам король назвал новый парк в Дротнингхольме английским садом, однако все его детали указывали на то, что в нем присутствовало множество элементов, которые Густав подсмотрел, путешествуя инкогнито по Риму в 1783 году.
«Здесь тысячи вещей, которые я мог бы спланировать в своем саду. Но я непременно их забуду, если немедленно не зарисую».
Именно так Густав написал спустя всего неделю после прибытия в Рим. Его страсть была так велика, что он послал гонца в Швецию, чтобы тот привез ему папку с рабочими рисунками его будущего сада во дворце Дротнингхольм.
Не теряя времени даром, он приобрел древние скульптуры и спроектировал Парнас. Прошло долгих три месяца пока папка с рисунками сада была доставлена Густаву. В плену собственных идей Густав неделю не выходил из своих апартаментов, воплощая все виденное им на бумаге.
«Признаю, проект немного захламлен мелкими изменениями, которые я внес. Но я полагаю, что он может послужить главному садовнику».
Вместе с растениями на плане появились садовые постройки. Для своей матери, Луизы Ульрики Прусской, Густав построил китайский павильон. Таким образом любящий сын подчеркнул, то, особое место какое в его жизни занимает мама.
Став королем, Густав спроектировал караульное здание в китайском стиле шинуазри (рис. 4), однако несколько лет спустя отказался от этого плана в пользу турецкой или римской палатки. Осуществить заказ было поручено архитектору Карлу Аделькранца.
Все, у кого в те времена было достаточно средств, тратили целые капиталы на декор для развлечений. Абсурд этих сумасшедших трат становился очевидным, стоило лишь вспомнить о том, что эти постройки, зачастую, делались на один раз для проведения одного единственного торжества.
Густав восхищался такими эфемерными произведениями. В конце 1760-х годов, для своей жены Софии Магдалены Датской, он создал проект для такого праздника, который был выполнен в неоклассическом стиле.
Турниры или карусели представляли собой нечто среднее между классическим маскарадом, французским балетом и стилизованной батальной сценой. Все это было излюбленным развлечением шведского Двора, и Густав принимал активное участие в разработке дизайна декораций, постановке сцен и моделировании костюмов.
Какими восхитительными, должно быть, были эти карусели, поставленные королем Густавом III. В коллекции рисунков этот человек предстает перед нами как один из самых образованных монархов своего времени.
Похороны Густава III состоялись 14 мая 1792 года. Они проходили в Церкви Риддархольмена. Зал, в котором проходило прощание с монархом был богато украшен и декорирован самым тщательным образом, дабы в последний раз угодить почившему монарху.
Спасибо, что дочитали статью до конца. Подписывайтесь на канал. Оставляйте комментарии. Делитесь с друзьями. Помните, я пишу только для Вас.
