Отец подумал, почесал в затылке и вытащил из рюкзака топор. Новёхонькое лезвие блеснуло в лучах заходящего солнышка. Ясе сделалось страшно. На всякий случай девчушка обняла бабулины колени. Отца она всегда побаивалась в душе, хоть и не признавалась в этом ни себе, ни маме. Веяло от него холодком, тоской и тайной, как от старого подвала под лестницей в их теперь уже бывшем подъезде. От таких подвалов и таких людей, как отец можно ожидать всего, чего угодно.
Отец меж тем принялся молча и сноровисто рубить небольшие деревца. Под ударами топора невинные жертвы лишь беспомощно взмахивали молодыми веточками-руками. Нарубив с десяток и очистив их от веток, отец, вынул верёвку и как-то ловко связал стволики – получилась у него словно бы лавка без ножек или телега без колёс.
- Прошу пани, - усмехнулся отец, обращаясь к бабе Шуре, - садись дотащу с ветерком.
- Куды?
- Да суды-суды, - указал он на своё изделие.
Деваться некуда – баба Шура кряхтит, пристраивается. Рядом с ней и Яся. Ей тоже любопытно, что дальше, как вся эта конструкция поедет или полетит?
Отец назвал это странным словом во-ло-ку-ши. И объяснил, что так, мол, в старину возили, ещё до изобретения колеса. И, действительно, поехало-потащилось по траве. И девочка смеялась, а бабуля громко охала.
Отец же шагал впереди и за верёвку, вместо коня, которого не имелось тянул волокуши вперёд. Мама брела следом. Так они и добрались до деревни совсем уже ночью.
В потёмках ничего толком не разглядишь, но отец уверенно указывал путь к их новому жилищу.
Утром оказалось, что принадлежащий им дом стоит на окраине села и от прочего пространства отгородился чёрным покосившимся, а местами и вовсе упавшим забором.
Сам дом сильно отличался от городских собратьев. Во-первых, ростом ниже. Во-вторых, запах иной.
В-третьих, тем что туалета в доме не имелось, как и ванны с душем, да и кухни, как таковой тоже не было. Вместо кухни посреди комнаты красовалась большая печь, совсем как в сказках про бабу Ягу. И Ясе мерещилось, что сама колдунья тоже здесь прячется, следит за ними из тёмного, поросшего паутиною угла.
Мама, глядючи на новое имение как-то вся поникла, а бабуля наоборот – приободрилась, принялась деловито топтаться вокруг печки, потыкала в тёмное отверстие длинной железной палкой с крючком на конце, стала прохаживаться по комнатам. А их оказалось много: две больших и несколько маленьких битком набитых всякой утварью. Вообще-то вещи самые разные валялись повсюду без всякого порядка.
Стопки журналов и газет, перевязанные бичёвкой и по одиночке, посуда всякая, портрет усача с медалями и орденами, детский валенок на левую ногу, треснувший глобус, балалайка без струн, разбитый магнитофон с торчащей из него спутанной плёнкой, фотографии… О-оо, сколько всего!
Ясю заинтересовали фотографии. Лица на них хоть и чужие, а всё ж человечьи. Пока взрослые хлопотали с завтраком, девочка успела насобирать приличную стопку фотокарточек. Поевши на скорую руку заварной овсянки, принялась рассматривать свою добычу. Со снимков смотрели на неё женщины и мужчины, попадались и дети; мальчики в коротких штанишках и пилотках и девочки с бантами
- Баба, кто это? – допытывалась Яся, - а где они теперь?
- Да, кто ж их знает. Время унесло, - отвечала бабуля. Они с мамой в четыре руки взялись наводить порядок, пока отец отправился за оставленными в лесу вещами.
Дела громоздились друг на друга и не давали даже толком полюбоваться на окружающий их новый мир. Тогда «мир» изволил сам пожаловать в гости.
Тук-тук-тук.
На пороге возникла старушонка в неимоверно ободранном пальто до пят, из коего торчали клочья серой ваты. Нос у гостьи крючком, как у бабы Яги, глаз один затянут белой пеленой.
Вскрикнув от ужаса, Яся через комнату рванула к маме. Здоровым глазом посетительница обвела всех и представилась:
- Кассандра
- Как? – переспросила мама
- Кассандра. Царевна такая в Древней Греции была. Между прочим, красивая, - хихикнула гостья и проковыляла к столу.
- Шура, - представилась бабуля, - а это моя дочь Лена и внучка Ярослава, а зять скоро вернётся.
Последнюю фразу она особо выделила интонацией, мол, не одни мы тут, если что. Мужик имеется собственный!
Впрочем, гостья информацию эту пропустила мимо ушей, однако жадно уставилась единственным своим глазом на баранки. Пришлось знакомства ради предложить чаю.
Первые два чашки она выпила молча. Баранки окунала в чай и размокшими отправляла в изрытый морщинами рот. После второй расстегнула так называемое пальто и поведала, что она на самом деле не греческая царевна, а цыганка.
Мама с бабой Шурой переглянулись. Цыганка? Кажется, это не предвещало ничего хорошего. И что она спрашивается тут делает в такой глуши одна? А может и не одна вовсе? Может их там целый табор?
ПРОЛОГ, ГЛАВА 1, ГЛАВА 2, ГЛАВА 3
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!