Ползти становилось всё трудней. Подземный лабиринт в этом месте больше всего напоминал кишку огромного зверя. Может слона? А то и целого дракона. Яся вспомнила даже свою детскую книжку с картинками, одну из немногих, что уцелела с допотопных ещё времён бабулиными стараниями. В книжке имелись изображения драконов. Бабуля их называла динозаврами. Воспоминание больно царапнуло вконец исстрадавшуюся душу. Но девушка сжала зубы и продолжила ползти, изгибаясь всем телом и отплёвывая время от времени частицы земли, набившиеся в рот.
Локти и колени, ужасно изодранные болели, но жальче было одежду. Когда ещё раздобудешь замену. Да и раздобудешь ли? Но о плохом думать нельзя, надо ползти. Тянуть вперёд неподатливое тело, которое предпочло бы и вовсе не шевелиться. Тело просто орало каждой клеточкой, требуя передышку.
- Остановись! Расслабься!
Каждая клеточка или молекула, или из чего там всё состоит желало остановиться прямо сей час. Замереть и лежать тихо-тихо. Пока не затянет в сон. И не сделается всё равно: что, куда, где, зачем…
О, если бы Яся представляла из себя только тело, она бы так и поступила, и превратилась бы тогда в скелет на некоторое время раньше срока. Однако, внутри билась упрямая жизнь. Жизнь, которая не желала сдаваться смерти. На этой извечной борьбе всё и держалось.
Жизнь прочно обосновалась в голове и твердит своё – вперёд!
Спина, ноги и плечи скулят – а смысл?
А голова своё.
Там впереди схоронка. Отец ей показывал. Он же её и обустроил и стены укрепил и всё такое и вообще весь этот лабиринт, будь он трижды неладен, сам же и раскопал.
Ещё немного.
Девушка из последних сил напрягает мышцы и по-змеиному продвигается всё дальше и дальше. А ход всё не заканчивается. Спину царапают крючковатые пальцы, пронзающих грунт корней. Ещё немного. И ещё.
Лицо, потное и серое от пыли уже чует ток воздуха. Скоро уже. Скоро!
Наконец, она буквально вылупляется из земли, как гусеница какая-то, ей богу.
У-фф.
Теперь можно расслабиться. Какое счастье, когда на тебя не давит земля и можно на несколько минуток провалиться в блаженное ничто. Но сначала выключить налобный фонарик.
Она думала, что проспит минут десять, но вышло гораздо дольше. Часы на руке остановились давно. Батарейка села. Новой взять неоткуда, но Яся не снимала часов. Всё-таки подарок отца.
Время можно будет установить, когда она выберется на поверхность. Если, конечно, день и ночь ещё существуют на этой полной ужаса планете.
Включила фонарик. Луч уверенно по-хозяйски скользнул по стенам с полками. На полках всякая всячина. Запасы.
Отец жил ожиданием «чёрного дня» и готовился к его приходу всеми доступными способами.
Десять банок тушёнки, рыбных консервов штук двадцать будет, солёные огурцы – мамина работа. На одной из банок красовалась бумажка и надпись на ней красным фломастером – сок берёзовый. Три литра сока!
Есть не хотелось, а вот пить – очень.
Яся сняла с петельки фарфоровую чашку. Это была обычная чашка из одного из сервизов. Кажется, Яся даже вспомнила и сам сервиз. Да, они с мамой нашли его в одном доме соседней деревни. Там ещё на крыльце обнаружилась мумия кошки. Яся тогда маленькая была, лет пять или шесть и очень испугалась. Закричала не своим голосом, затряслась вся, а мама её успокаивала:
- Тише, маленькая, это же мёртвая кошка. Она не оцарапает.
Мама не понимала, что Яся боится именно мёртвую, потому как может она и не оцарапает, но выглядит просто ужасно. И что-то внутри заставляет отступить назад и на все мамины уговоры отвечать рёвом. Наконец, мама говорит, чтоб она ждала её во дворе, а сама исчезает на несколько долгих минут в чужом доме. Яся благоразумно отбежала к калитке, отвернулась и стала считать до десяти. Но когда она мысленно произнесла «десять», мама не появилась. Дальше считать Яся тогда ещё не научилась и, что было делать в той ситуации? Только реветь.
Зато мама появилась сразу и стала показывать свою добычу: несколько кусков хозяйственного мыла.
- Ещё советского! – радовалась мама.
Банки, тот самый сервиз и куклу!
Вот почему ей запомнился сервиз – из-за куклы! А ещё, конечно, из-за дохлой кошки, из-за сильного страха. Событие, окрашенное эмоцией, остаётся в памяти надолго, в то время, когда тысячи других стираются без следа.
Кукла была глазастая, с полными ручками и ножками. В платьице. Потом бабуля сшила для неё и другие одёжки. Хорошая была кукла. Яся называла её то Леной, то Катей, а потом окончательно превратила в Изольду. Так звали одну принцессу из книжки.
Увы, Изольда сгорела в пожаре вместе с книжкой. А вот чашка от сервиза сохранилась.
С помощью припасённого родителем тройного консервного ножа Яся откупорила банку с берёзовым соком. Мама кипятила сок с сахаром. Теперь он показался Ясе просто нектаром. Она буквально ощутила мгновенный прилив энергии. Ей тут же захотелось встать, но земляная горница была совсем небольшой, потолок само собой низкий. Пришлось отложить эту затею в «долгий ящик».
Схоронка эта лишь один из пунктов на её пути. Передохнуть, покушать и ползти дальше. Выхода другого нет.
А пока девушка выключила фонарик, дыбы не растрачивать зря многоценную энергию. И предалась единственному в её случае доступному досугу – перебирать воспоминания, как монах чётки.
Воспоминаний за её неполные восемнадцать скопилось вполне прилично, хватило бы на целую книжку. И Яся втайне мечтала всё как следует описать. Вот только вопрос – кто теперь будет читать? Остались ли на земле ещё люди, способные воспринимать слово?
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!