— Не нужно тебе в этом месте дом строить! — голос за спиной прозвучал скрипуче - громко.
Федор от неожиданности выронил из рук лопату и резко обернулся.
Старуха, древняя, как мир, опираясь обеими руками о клюку, буравила его маленькими черными глазками.
— Не будет счастья ни тебе, ни семье твоей, коли здесь поселитесь.— продолжила бабка — Негоже на костях людских жизнь строить.
— Ты чего, старая?! — Федор наконец обрёл дар речи — Чего мелешь то?! Меня, фронтовика и коммуниста, суевериями запугать решила? Ступай, куда шла, не мути воду.
— Я то пойду. — старуха, вроде как, обиделась — А тебе бы лучше послушать меня. Жизнь на могилах ничего хорошего не сулит.
Хотел было Федор ответить этой ведьме крепким словцом, но тут его жена подошла с охапкой веток.
— Да что вы говорите такое, бабушка. — Прасковья бросила свою ношу в костер — Кладбище то ведь дальше было, вон за той сосной.
— Точно. — бабка кивнула — Там и было кладбище. А за его оградой самоубивцев хоронили. Аккурат на этом месте пять могил висельников находились. Давно их с землёй сровняли. А кости то, кости всё одно на месте. Нельзя здесь жить.
— Да что ты её слушаешь, ворону эту. — Федор взял побледневшую жену за руку и потащил вглубь двора, зло зыркнув при этом на бабку — Иди, говорю, отсюда! Нечего тут каркать.
Старуха заковыляла было прочь, но, отойдя на несколько шагов, остановилась и прокричала:
— Пять могил! Висельники отомстят! Не вам, так детям вашим! А то и внукам! За свой покой нарушенный. Каждый из них себе по одной душе заберёт.
Слова старухи Прасковья долго не могла из головы выбросить. Было жутко и страшновато. Но с Федором разве поспоришь. Мужик он серьезный, деловой. Да и место, что он для нового дома выбрал и вправду было хорошее. Пригорок небольшой, лесок почти рядом и речка, узкая, но глубокая. Наверняка, рыба косяками ходит.
Дом Федор поставил большой, основательный, чтоб на всю их немалую семью места хватало. У них с Прасковьей на то время уже три дочери было, что после войны родились. Но мужчина на этом останавливаться не собирался, о сынах мечтал. Как мужику без сынов то.
Новоселье в новом доме отгрохали, дай бог, почитай, всю многочисленную родню пригласили. За столом вспомнил невзначай Федор о сумасшедшей старухе. Посмеялись с братьями, до чего народ тёмный бывает. Только Прасковье не смешно было, занозой сидели в душе слова той бабки. Страшно было, за семью свою, за детей.
Но, видать, зря Прасковья беспокоилась. Время шло, а ничего плохого не случалось. Семья их только больше стала, ещё одна дочь народилась, да два мальчонки.
Дети росли, родители старились. В шестьдесят пять Федор ушел из жизни, сказались старые раны. А через два года случилось в семье такое горе, что лучше бы Прасковье вслед за мужем отправиться. Так она думала. Самый младший их сын, Петька, любимчик отца, повесился на чердаке, уже своего, нового дома. Ни с того, ни с сего. Оставив вдовой беременную жену и сиротой маленькую дочь. И даже Алексей, старший брат, от которого у Петьки никогда не было секретов, не знал причину этого поступка.
Тогда впервые за долгое время вспомнила Прасковья страшное пророчество. Вспомнила и отмахнулась, горе все мысли затмило.
Горе великое, да время любые раны затягивает, хоть рубцы и остаются. И забот, опять же, у Прасковьи хватало. Алексей с женой и сыном вместе с матерью жил. Да и старшие внуки почитай каждый день гостили. Суета да заботы, некогда горевать.
Когда Витюше, старшему из внуков, исполнилось двадцать два, его в со́гре повешенным нашли. И опять Прасковья вспомнила старуху ненормальную. В этот раз даже средней дочери ту историю рассказала. В душе опять поселился страх, это был второй висельник в их семье.
Сына старшей дочери через три года вытащила из петли его сестра. Спасла, как говорится. Только нужно ли оно, такое спасение. Необратимые процессы головного мозга, и лежит теперь парень, овощ овощем.
На этом беды в их семье прекратились. На много лет. Когда Алексей стал жить с женой и сыном отдельно, Прасковья продала злополучный дом и переехала жить к сыну. Там и закончила свой земной путь.
Она уже не была свидетелем того, как ещё одного её внука вытаскивали из петли. Наверное, это и к лучшему.
Четыре висельника. Четыре самоубийцы в одной семье. Что это, сбывшееся пророчество или просто совпадение? И будет ли пятый? На это пока ответа нет.
Не совсем созвучно с темой, но... всё же проклятие.
