(С) Богачев А.В. 2010.
Наше видео о традиционной культуре чувашского народа, а также пост об их этническом субстрате вызвал неподдельный читательский интерес. Возник резонный вопрос: кем же были люди, издревле проживавшие на Средней Волге (субстрат), с которыми потом смешались, пришедшие в регион в середине I тыс. н.э. кочевые племена (суперстрат)? Это были индоевропейцы (смотрите наше видео и статьи о материальной и духовной культуре ариев). Интересно, что отголоски этой древнейшей культуры очевидны: сравните современный герб Чуваший и биспиральные подвески (смотри наш текст о спирали у ариев), во множестве найденные на коренных чувашских территориях. Эти украшения характерны для материалов абашевской археологической культуры бронзового века. К слову, сама эта культура названа по селу Абашево, что в Чувашии.
В годы моей археологической юности в 1976 году мне довелось принимать участие в раскопках абашевского могильника у Никифоровского лесничества в Оренбуржье, которыми руководил выдающийся российский археолог Игорь Борисович Васильев.
Как же выглядели «абашевцы»? Какова их материальная культура? Об этом наш рассказ.
Абашевская культура. На территорию Самарского Поволжья абашевские (название культуры произошло от могильника у с. Абашево в Чувашии) племена пришли с северо-запада из районов междуречья Суры и Свияги. Территория, освоенная «абашевцами», достаточно обширна – от Верхнего Поволжья на западе, до Южного Зауралья на востоке, от Средней Камы на севере до р. Самары на юге.
Лесостепь Самарского Поволжья была окраиной абашевского мира, т.к. этот народ степным просторам предпочитал лесную глушь. Но если памятники ямной и полтавкинской культур в регионе представлены только могильниками, то абашевские древности представлены также и поселениями. Их изучением занимались В.В. Гольмстен, О.Н. Бадер, И.Б. Васильев, О.В. Кузьмина. Согласно последним данным, абашевская культура датируется 2000-1800 гг. до н.э. [Кузьмина, 2000, с. 97; Кузьмина, 2007, с. 115].
В Самарской области выявлено два «куста» поселений абашевской культуры. Первые локализуются в бассейне р. Сок (Белозерки, Лебяжинка V, Суруш, Ильинка, Красный Городок); вторые – в бассейне
р. Самары («Человечья голова», Максимовка, Красные Пески, Точка).
Могильники и отдельные захоронения исследованы в бассейне
р. Самары (Никифоровское лесничество, Съезжее). Абашевские поселки Самарского Поволжья были неким маленьким лесостепным анклавом большого лесного мира абашевской культурно-исторической общности.
Может быть, поэтому все абашевские поселения на этой территории не имеют достаточно мощного культурного слоя, а несколько исследованных здесь погребений не отражают всю полноту классического погребального обряда «абашевцев». А по материалам классических абашевских могильников (Пеленгерский, Подклетненский) он выглядит следующим образом.
Курганы (грунтовые могильники крайне редки) абашевской культуры находились не в степи (хотя курганная насыпь ассоциируется, прежде всего, со степными просторами), а в лесу. Под насыпью находилось от одного до пяти погребений. Могильные ямы подпрямоугольной или овальной формы. Погребенные находились в позе на спине с подогнутыми ногами (иногда на левом боку в слабо скорченном положении). Известны ритуальные захоронения – кенотафы. Погребальный инвентарь достаточно богатый и разнообразный: медные и серебряные украшения, изделия из камня и кости, ножи, шилья, керамика. Погребения элиты (вождей, жрецов) абашевского общества отличаются наличием жертвоприношений животных (коней, собак, овец), большим количеством изделий из металла (топоры, наконечники копий, кинжалы), деталями конской упряжи – символа колесничих, а также знаками власти (каменные булавы, костяные навершия-лопаточки).
Украшения абашевской культуры весьма оригинальны. Это медные и серебряные браслеты, очковидные подвески, височные подвески в 1,5 оборота, спиралевидные пронизи. А литые нашивные бляшки-розетки – очень важный этномаркирующий признак именно этой культуры.
Селиться «абашевцы» предпочитали по берегам рек на возвышенных местах. Абашевские жилища – землянки и полуземлянки каркасно-столбовой конструкции. Основные находки на поселениях – керамические комплексы.
Керамика представлена хозяйственной (большие плоскодонные горшки), столовой (круглодонные и плоскодонные острореберные колоколовидной формы миски, банки, горшочки) и ритуальной (чаши) посудой. В ее тесте примеси ракушки. Украшавший посуду геометрический орнамент самобытен и узнаваем. Это сложные композиции (из ленты, ромбов, вертикальных лесенок, треугольников, меандра), обрамленные ямками, «ресничками», семечковидными вдавлениями.
Помимо могильников и поселений абашевская культура представлена еще и кладами. Их содержимое – это, как правило, изделия из металла: боевые топоры, наконечники копий, долота, тесла, серповидные ножи, браслеты, гривны, подвески и т.д.
Клады во все времена люди оставляли в моменты грозившей им опасности. О том, что начало II тыс. до н.э. было временем военных походов и передвижения больших масс населения свидетельствует не только большое число кладов той эпохи (причем, не только абашевских), но и характер некоторых захоронений.
К примеру, в Пепкинском одиночном кургане (Марий Эл) абашевской культуры была исследована могила, с 27 костяками и двумя отдельно положенными черепами. Все умершие были положены в могилу единовременно, т.е. это была своего рода «братская могила». На всех костяках были зафиксированы следы смертельных ранений, оставленных рубящими и колющими предметами (топорами, копьями, наконечниками стрел).
«Интенсификация скотоводства и увеличение прибавочного продукта, освоение медных рудников привели к тому, что создались предпосылки для роста экономического неравенства. В руках у одних коллективов скапливалось больше скота и металла, чем у других. В результате участились грабежи и набеги» [Кузьмина, 1977, с. 11].
Обострение ситуации в ту эпоху было связано с выходом на историческую арену нового населения, оставившего памятники синташтинско-потаповского типа.
Антропология абашевского населения. Широколиций, в целом европеоидный компонент присутствует в материалах средневолжской абашевской культуры Среднего Поволжья (Абашево, Ольгаши, Тауш-Касы). Но эти абашевские черепа выделяются относительно низким, прогнатным лицом и обнаруживают сходство с фатьяновскими черепами Волго-Окского междуречья (Акимова, 1955. С. 81). Хотелось бы также отметить, что абашевские индивиды Чувашии демонстрируют также несколько ослабленную горизонтальную профилировку лица, несильно выступающий нос и невысокий симотический показатель. Возможно, это следствие влияния исконно местных, особых антропологических форм. Такие влияния М.С. Акимова учитывала, видя их проявление в соседних балановских группах (Акимова, 1955. С. 81–82). Нужно сказать, что в сумме абашевские, как и синташтинские выборки, демонстрируют очевидный краниологический полиморфизм (Дебец, 1948; Акимова, 1955 и др.), и в этом их общее сходство.
Желающим погрузиться в более тонкие детали археологии и антропологии племен Среднего Поволжья в эпоху бронзы, рекомендую обратиться к монографии, которую я написал с выдающимся антропологом нашего времени д.и.н. Александром Александровичем Хохловым.
Подробности и литература из ссылок см.: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Венеды: индоевропейский контекст. Самара: «Вояджер: мир и человек», 2022. 336 с.