Сегодня в день моряков-подводников будет уместно вспомнить их забытый подвиг, совершенный в первые дни Великой Отечественной войны. Поэтому размещаю здесь свою статью о последнем бое советской субмарины "С-3", опубликованную в журнале "Профиль" 23 марта 2020 года.
Владимир Нагирняк
Пощады никто не желает: последний бой подлодки «С-3»
Погибаю, но не сдаюсь – этот девиз не был пустым звуком для моряков российского флота. Широко известны подвиг «Варяга» и «Корейца», гибель в неравном бою крейсера «Рюрик», эсминца «Стерегущий и канонерской лодки «Сивуч», предпочетших гибель спуску Андреевского флага. Советский флот перенял эту традицию у старого императорского флота. В годы Великой Отечественной советские моряки продолжали следовать ей, доказав это уже на второй день войны. Советским «Варягом» стала подводная лодка «С-3», погибшая на Балтике в бою с немецкими торпедными катерами 24 июня 1941 года. Несмотря на тяжелые условия, её экипаж под командованием капитан-лейтенанта Николая Костромичева сражался до конца, Этот бой стал ярким примером ожесточенного сопротивления Красной Армии и Флота, оказанного вермахту в первые дни войны.
К сожалению, долгие годы данный подвиг подводников-балтийцев находился в забвении. В советской литературе о нем упоминалось редко. Не имеет погибшая подлодка «С-3» и своего персонального памятника. Увы, но подобное отношение к героям первых дней войны не редкость. Поэтому особенно уместно будет вспомнить о них 19 марта, когда в России будут отмечать очередной день моряков-подводников.
Советские «немки»
История советских подводных лодок типа «С» напрямую связана с Германией, которая стала их создательницей. Несмотря, на запрещение Версальским договором строительства субмарин «под любым соусом», немецкий флот не собирался терять приобретенный опыт в подводном кораблестроении. По инициативе его командующего адмирала Бенке, в 1922 году три немецкие верфи открыли в Голландии частное фирму под названием «Инженерная контора по судостроению» (Ingenieurskantoor voor Scheepsbouw – сокр. IvS). Под её ширмой скрывалось тайное конструкторское бюро германских военно-морских сил. Таким образом, Германия обошла версальские запреты на проектирование и строительство подлодок, сумев сохранить и преумножить свои знания в этом деле.
В период между мировыми войнами IvS занималась созданием субмарин, воплощая в железе их проекты, послужившие впоследствии основой для строительства немецких подводных лодок после отказа Гитлером соблюдать условия Версальского мирного договора. «Голландская» фирма предлагала свои услуги Турции, Финляндии, Испании, Аргентине и даже Советскому Союзу.
С 1932 года IvS вела переговоры с советской стороной, заинтересованной в разработке проекта большой подводной лодки. Немцы предлагали взять за его основу субмарину Е-1, построенную ими в Испании в 1930-м. Им удалось убедить советского клиента в своей компетентности. В 1933 году, уже после прихода Гитлера к власти, между «Союзверфью» и немецким концерном «Дешимаг» был заключен договор на создание проекта субмарины типа «Н» (Немецкая), впоследствии переименованного в тип «С» (Сталинец). В его рамках были построены три лодки IX серии «С-1» - «С-3». Позже, они послужили основой для создания советскими конструкторами проекта лодок типа IX-бис, более известных, как «Эски».
Испытать качество «немецких» субмарин советским подводником удалось в советско-финляндскую войну 1939-40 годов. Именно тогда подлодки IX серии добились первых успехов и понесли первые потери, участвуя в блокаде побережья Финляндии. Так 10 декабря 1939-го «С-1» капитан-лейтенанта Трипольского атаковала и потопила артиллерией нейтральный немецкий транспорт «Больхайм». Это стало единственной победой советских «немок» в их истории. А свою первую потерю они понесли 3 января 1940-го, когда «С-2» подорвалась на финских минах в проливе Южный Кваркен, став единственной советской лодкой погибшей в финскую кампанию. Увы, но оставшимся «С-1» и «С-3» судьба также отвела недолгую жизнь – свой конец они встретили в первые дни Великой Отечественной, во время обороны советской военно-морской базы в Либаве (современная Лиепая).
Трагедия либавских субмарин
Включение прибалтийских республик в состав СССР в 1940 году, вернуло Балтийскому флоту его прежние базы на их побережье. Одно из них стала латвийская Либава, еще в годы Первой Мировой служившая базой для русских и английских субмарин, действовавших на немецких коммуникациях в Балтийском море. Перед нападением Германии на Советский Союз в ней, кроме надводных кораблей, находились дивизионы 1-й бригады подводных лодок Краснознаменного Балтийского Флота (КБФ). Предчувствуя начало войны и понимая, что Либава является первой морской базой на пути вермахта, командование КБФ и руководство Наркомата ВМФ смогло добиться разрешения Сталина на уход из неё отряда легких сил в составе крейсера «Киров» и дивизиона эсминцев, минного заградителя «Марти» и двух дивизионов подводных лодок.
В результате, на момент начала германской агрессии, в Либаве оставались сторожевые корабли, торпедные катера и двенадцать подлодок 3-го и 4-го дивизионов бригады подплава КБФ. Кроме этого, на либавском судоремонтном заводе «Тосмаре» проходили ремонт лодки «С-1», «С-3» и «С-9», ожидавшие постановки в док.
Предусмотрительность советского военно-морского командования оправдалась 22 июня 1941 года. Когда части группы армий «Север» перешли границу СССР, немцы оказались на подступах к Либаве уже к окончанию первых суток войны. Численность защитников базы, ядром которых являлась 67-я стрелковая дивизия генерала Дедаева, составляла около десяти тысяч человек. Противнику не удалось взять город сходу – бои за него продолжались целую неделю. Либава пала лишь 29 июня 1941-го. К этому моменту, часть советских кораблей успела выйти в море. Базу покинули восемь подводных лодок, включая «С-9». Но семь субмарин, включая «С-1» и «С-3» на момент боев все еще находились в Либаве. Их судьба оказалась трагичной.
В ночь на 24 июня, не имея возможность покинуть базу, были взорваны экипажами подводные лодки «М-71», «М-80» «С-1», «Ронис» и «Спидола» Их команды влились в ряды защитников города. Тот же конец ожидал и «М-83», вернувшуюся из дозора 25 июня. Огнем своей пушки, она поддерживала защитников города, пока были снаряды, после чего лодка была уничтожена экипажем. Исключением стала лишь «С-3». Её командир, капитан-лейтенант Костромичев, отказался взрывать свой корабль. Хотя ремонт на ней не был завершен, лодка была вполне мореходной. Костромичев решил вырваться из осажденной Либавы. Приняв на борт часть экипажа «С-1» вместе с ее командиром капитаном 3-го ранга Морским и рабочих завода «Тосмаре», перед полуночью 23 июня «С-3» вышла в море и взяла курс на Виндаву. К тому момент на лодке находилось около сотни человек.
Советский подводный «Варяг»
Главная проблема «С-3» заключалась в том, что она не могла погружаться. Будучи на заводе, ей разобрали трубопроводы вентиляции балластных цистерн, но завершить ремонт не успели. Сознавая всю опасность нахождения лодки в море в таком состоянии, Костромичев и Морской решили идти вдоль побережья, чтобы иметь возможность выбросить лодку на берег в случае возникновения критической ситуации. Однако их решение было ошибочным. В момент перехода «С-3» в Виндаву у побережья действовали «шнельботы» - немецкие торпедные катера. Они вели поиск целей у Ирбенского пролива.
Согласно документам кригсмарине, в ту ночь катера S-35 и S-60 патрулировали советскую береговую линию на расстоянии трех миль от суши. Ранее эти корабли уже вступали в бой с одной из советских подлодок и торпедным катером, неудачно атаковав их торпедами. Июньская ночь была короткой, светало рано. В 02:33 слева по борту немцы заметили тень, которая была опознана ими, как вражеская субмарина. Это была «С-3» Костромичева. «Шнельботы» развернулись на нее строем фронта, готовые к торпедной атаке. Спустя десять минут, они сблизились с лодкой до 300-400 метров и атаковали ее последними торпедами. К счастью для советских моряков, смертоносные стальные «сигары» в цель не попали.
Несмотря на неудачу, S-35 и S-60 не собирались отпускать «С-3» без боя. Если бы они смогли принудить подводную лодку к погружению, то был бы шанс забросать её глубинными бомбами. А вот в артиллерийском бою вооружение «эски» выглядело внушительнее – она имела 100-мм и 45-мм орудия, тогда как каждый «шнельбот» был вооружен 20-мм пушкой, правда автоматической. Однако фортуна в тот день не благоволила советским подводникам. Еще в начале сражения 100-мм орудие лодки вышло из строя, поэтому «С-3» пришлось отбиваться от немцев только «сорокопяткой».
После торпедной атаки немецкие корабли начали обстреливать подлодку из автоматических пушек. Огневое преимущество было на их стороне, так как советским морякам было трудно стрелять из единственного орудия по быстро маневрировавшим торпедным катерам. А они вели огонь практически в упор, пролетая мимо субмарины и всаживая в нее свои снаряды. Но, несмотря на большие потери, экипаж советской подлодки не сдавался. Нахождение на её мостике было смертельно опасным, но подводники продолжали сражаться. Как писал командир катера S-60 Вупперман:
«Противник отвечал огнем из 40 мм орудия (заднего), многочисленных малокалиберных пулеметов и винтовок».
Бой был настолько жарким, что на «шельботах» вышли из строя их автоматические скорострелки. Воспользовавшись короткой передышкой, Костромичев попытался оторваться от немцев. Но неудачно, немцы жаждали уничтожить субмарину во что бы то не стало. Их катера снова пошли в атаку. В этот раз с них стали забрасывать рубку «С-3» гранатами и сбросили рядом с лодкой глубинные бомбы. Та все еще шла на высокой скорости, с нее еще стреляли, но она была обречена. Подводники начали покидать свой корабль, прыгая в воду.
Живые и мертвые
Удачным броском немцам удалось закинуть гранату прямо в рубку. Взрывом был убит Костромичев, на лодке начался пожар. Стрельба с нее прекратилась, но она все еще упорно сохраняла полный ход. Точку этой схватке поставил катер S-60. В 03:39 он сбросил у кормы «С-3» глубинную бомбу. Получившая пробоину, поврежденная субмарина медленно затонула. Немецкие торпедные катера начали подбирать выживших советских моряков из воды. Всего они приняли на борт двадцать человек. Но не все из них хотели сдаваться в плен. Комиссар «С-1», младший политрук Александр Брыкин, находясь на мостике гибнущей субмарины, отстреливался до последнего патрона. Несмотря на ранение, он пытался вплавь достигнуть берега, но был вытащен немцами из воды.
Так закончился этот трагический бой, вписавший «С-3» и ее экипаж в страницу подвигов моряков-балтийцев Великой Отечественной. На лодке погибло около восьмидесяти человек, включая капитана 3-го ранга Морского и капитан-лейтенанта Костромичева. Тело последнего море выбросило на берег острова Сарема, где командир «С-3» был похоронен. Немецкие торпедные катера потерь не имели, лишь четверо катерников получили легкие ранения.
В 12:50 «шнельботы» пришли в Пиллау, где передали два десятка пленных с «С-3» на берег. Дальнейшая судьба советских моряков оказалась трагична – большинство из них не дожило до конца войны, умерев в концентрационных лагерях. К примеру, по имеющимся сведениям, младший политрук Брыкин попал в руки гестапо, погибнув в его застенках. Согласно данным историка Евгения Чирвы, лишь шесть советских подводников из экипажей «С-1» и «С-3» сумели уцелеть в немецком плену, дожив до конца войны. После освобождения они вернулись в СССР.
Одним из выживших был радист «С-1», краснофлотец Валентин Носарев. О своем пленении впоследствии он вспоминал следующее:
«Когда катера подошли совсем близко, мы открыли огонь из 45-миллиметровой пушки. Когда стало понятно, что немцы хотят подорвать нашу подводную лодку, мы решили покинуть ее и плыть к берегу. Плыть пришлось долго. Обессилев, я все чаще стал уходить под воду, и только жажда жизни держала меня на поверхности. Вдруг я увидел катер, который стоял передо мной как стена. Мне подали флагшток, и я уже не помню, как оказался на палубе немецкого катера».
Пройдя бесчисленные допросы и долгие пребывания в лагерях, 5 мая 1945 года Носарев совершил побег и встретился с наступавшими английскими войсками, которые передали его советской стороне. Для его семьи, получившей на него «похоронку» еще в 1941 году, это стало настоящим чудом. После повторного принятия воинской присяги Носарев продолжил службу в Красной Армии. Впоследствии, Валентин Григорьевич прожил долгую жизнь и скончался 16 февраля 2017 года в Харькове, не дожив два года до своего столетия.
Статья на сайте "Профиль":
Читайте также:
