– А сама Татьяна здешняя? – спросил Аркадий.
– Нет, они с сыном Елизаветы Тихоновны познакомились, когда в университете учились, но не у нас, а в областном центре. Таня в полиции работает, криминалистом, правда в городе, поэтому уезжает рано и приезжает поздно, но зарабатывает неплохо. А с Прохором больше, конечно, Елизавета Тихоновна занимается. Вот в школу он в сентябре пойдет, так мы с ней обе будем его опекать, я по русскому языку, а она по математике. Мы ведь с ней обе в школе до сих пор работаем, хотя уже и на пенсии. А Таня еще молодая, двадцать девять лет недавно отмечали, – поведала ему Нина Викентьевна и ушла на кухню.
– И мне двадцать девять, – машинально подумал Аркадий, вспоминая, когда у Маринки день рождения, – в марте точно, а вот какого марта, не знаю, где-то в конце месяца, как мне кажется. У Прохора сначала спрошу, а потом у Маринки. Нет, я ей сейчас и позвоню.
Он набрал номер, та ответила сразу:
– Привет, Аркаша, давно мы не созванивались, соскучился?
– Да нет я тут припоминал всех наших, кто в городе остался… Накатились вдруг воспоминания… Кстати, когда у тебя день рождения, я так и не вспомнил, в марте, кажется. Ты младше меня.
– А я твой помню, – укоряюще сказала Маринка.
– Свой и я помню, у меня 7 октября юбилей, – вел он ее ближе к теме, – ты мне свой назови.
– А ты мне хочешь что-то подарить?
– Может быть, может быть, – торопливо сказал он, – возможно нечто неоценимое.
– Даже так, – не особенно удивившись, сказала Маринка и ответила Аркадию:
– Двадцать седьмого марта, в день театра.
– Спасибо, теперь я точно тебя буду поздравлять, о дне театра я всегда помню, – радостно воскликнул Аркадий, но его нетерпение просто рвалось и из него.
И он вышел во двор, взяв все необходимое для работы, хотя собирался побриться. Он стал возле мольберта и приступил к работе, но ему не давала покоя мысль, что и у мамы Прохора день рождения двадцать седьмого марта. Аркадий никак не мог сосредоточиться, и все оглядывался туда, где стоял вчера Прохор, но его не было. Вскоре он все же с головой ушел в работу и перестал оглядываться.
И вдруг Аркадий услышал:
– Здравствуйте, дядя Аркадий!
Тот радостно оглянулся, Прохор стоял на том же месте и улыбался.
– Калитка открыта, ты иди к нам, только предупреди бабушку.
– Я знаю, сейчас прибегу.
Прохор помчался в дом отпрашиваться, а через две минуты уже стоял рядом, с любопытством разглядывая то, что успел уже набросать Аркадий.
– Ты будешь дом рисовать? – удивленно спросил Прохор, увидев уже что-то похожее на дом.
– Да, вот этот замечательный дом с мезонином , – сказал Аркадий.
– Я бы тоже его нарисовал, если бы умел, он у бабы Нины самый красивый, – сказал он, сделав вид, что последнее слово Аркадия ему было не интересно.
Но Аркадий посчитал нужным объяснить мальчику что это за мезонин, а потом продолжил:
– Когда я соберусь туда подняться, то тебя непременно возьму с собой. А вчера вечером я прочитал все, что нашел про воздушные змеи, давай мы завтра начнем, сегодня у меня не получится.
– Хорошо, куда нам торопиться, у нас все лето впереди, – сказал Прохор, видно повторяя бабушкины слова.
И тут Аркадий не выдержал и спросил:
– А скажи мне, Прохор, когда у тебя день рождения?
– Скоро уже, двадцать седьмого июля, а у мамы уже был, у нее тоже двадцать седьмого, но в марте. А я уже все месяцы знаю, – похвалился он, бойко перечислив все месяцы года, – и про охотника знаю.
– Какого охотника? – удивленно спросил радостный Аркадий, довольный тем, что мальчик сам назвал день рождения матери.
– Ну который с фазаном, – пояснил ему Прохор.
Тут до Аркадия дошло, он засмеялся и сказал:
– А ты молодец, пацан, грамотный. А стихи ты какие-нибудь знаешь?
– Да мы, в садике часто их учим, но у меня любимые про мамку.
– Ой и у меня, мама-то моя тоже Татьяна, – Аркадий не выдержал, обнял мальчика, ему доставляло несказанное удовольствие общение с Прохором, – скажи, а часто бабушка с мамой по вечерам поют?
– Да, мамка с бабой Лизой любят петь.
– Здорово у них получается…
– Да, как в телевизоре, – сказал с детской непосредственностью Прохор.
Аркадий в душе согласился с ним:
– А ведь и впрямь поют они замечательно.
На следующий день они приступили к изготовлению воздушного змея, приготовив все, что для этого было нужно. Правда Аркадию пришлось сходить к соседу напротив, чтобы позаимствовать у него кое-что для их змея. Сосед все дал, а вечером после работы прибежал посмотреть, как у них продвигаются дела. Счастливые Прохор и Аркадий показывали ему почти готового змея. А тот даже позавидовал им и сказал, что поужинает и придет помогать им, чтобы сегодня и попробовать его “в деле”, как он выразился.
И через час змей уже был готов. Сосед побежал за сыном-подростком, а Прохор за бабушка и мамой. Нина Викентьевна, чувствуя, что у них почти все готово, уже давно сидела на крылечке и ждала, когда они все закончат. Вскоре к ней присоединились и баба Лиза с Татьяной, которая никак не ожидала увидеть здесь вчерашнего незнакомца. Но все же познакомилась с ним, приветливо улыбнувшись.
Они вышли на открытое пространство за околицей их деревни, которая находилась всего в 22 км от города. Аркадий все больше склонялся к тому, что деревенская жизнь да еще рядом с городом, это пожалуй то, что ему по душе, именно то место, где он хотел бы жить. Здесь, на открытом пространстве, в этот чудесный весенний солнечный день, ему хотелось громко и от души крикнуть:
– Счастья вам, люди!
Но он обвел глазами всю компанию и сдержанно спросил:
– Готовы?
– Да, – дружно ответили ему.
Аркадий, отдав змея Прохору, сказал:
– Ты первый, беги!
И Прохор побежал, а в небе вдруг затрепетал змей. Змей, сделанный им и дядей Аркадием. За ним побежал и соседский мальчик, которому Прохор вскоре отдал змея, понимая, что тому тоже хочется восторга, полного восторга, который испытывал и он, Прохор, видя, как вверху над ним трепещет змей. Прохор теперь бежал рядом. И со стороны ему казалось, что змей сейчас выскользнет из рук соседа и улетит высоко-высоко, чтобы исчезнуть там в небесном пространстве. И он понял, что ему совсем не жалко змея, ведь он и должен летать. А он, Прохор, исполнил свою мечту и запустил в небо воздушного змея. Мальчик подумал, как он будет рассказывать об этом в садике. Прохор понял, как это здорово получить то, о чем он все последнее время мечтал.
Пробежался со змеем и взрослый сосед, и Татьяна, и дядя Аркадий. А обе бабушки только умилительно смотрели на происходящее и радостно улыбались. Возвращаясь домой, Татьяна не могла понять, почему постоялец соседки так на нее смотрит. Нет, совсем не как мужчина на женщину, а очень внимательно, словно пытаясь ее в чем-то уличить. Это совсем не нравилось ей, к тому же она боялась, что свекровь решит, что она дала повод мужчине для столь откровенного внимания к ней. А вообще-то Татьяна жила со свекровью душа в душу, особенно после смерти мужа. Когда-то они всей своей небольшой семьей жили в ее однокомнатной квартире в городе и надеялись, что скоро у них появится и дочка. А бабу Лизу только навещали иногда.
Но после смерти дорогого им обеим человека женщины решили, что будут сдавать квартиру, а жить здесь, в деревне. Работа в городе Татьяну, конечно, напрягает, но она уже привыкла к ежедневной дороге до работы и назад, домой. Да и все-таки жизнь здесь дешевле.
– И Прохор под присмотром бабушки растет, – думала Таня, молча шагая за мужчинами, – к тому же и Нина Викентьевна еще занимается с ним. Как хорошо, что он не полная сирота, как я.
Одно воспоминание этого слова снова вызывало у нее тот липкий страх, который она испытывала целых два года, когда в 12 лет ее взяли из детдома под опеку омерзительно–пакостные люди, вроде бы тоже простые, деревенские, а на деле они сделали ее настоящей рабыней: она ухаживала за их хозяйством в ущерб учебе весь первый год, запустила учебу, похудела очень сильно и несколько раз падала в школе в обморок. И ее классная руководительница забила тревогу, к тому же сняла несколько кадров ее каторжного труда на своих опекунов. Но несмотря ни на что, их не захотели лишить опекунства. Тогда к этому подключились и родители ее одноклассников, которые видели, как она работает. В конце концов она вернулась в детский дом, и уже в 14 лет знала, что должна учиться, а вернее хорошо учиться, иначе ей в жизни придется туго.
Татьяна вспоминала, как они с подругой обе закончили 11 классов с одной четверкой и поступили в юридический университет на общих основаниях. Но подруга вскоре перевелась в другой город, так как вышла замуж. А вскоре и Татьяна встретила свою любовь, и тоже вышла замуж. Студенческие годы и шесть лет жизни с любимым человеком, были самыми лучшими в ее жизни. Но горе в их дом пришло неожиданно, они и предположить не могли, что так трагически погибнет их любимый человек.
Сразу после смерти Татьяна стала называть бабу Лизу мамой, и сейчас они сроднились настолько, что незнакомому человеку может показаться, что они мать с дочерью, особенно когда они поют. А это бывает часто, ведь их пение как бы вытесняет ту боль, что сидит гвоздем в их сердцах, притаившись, чтобы в самый неподходящий момент напомнить о себе. Чаще всего она появляется тогда, когда в городе случается убийство.
И тогда Татьяна, уже не как криминалист, а просто как женщина сопереживает родственникам убитого, вновь и вновь возвращаясь в тот страшный момент своей жизни, когда она увидела мужа…
– Мама, мама, ты куда? Пошли быстрее, мы ведь к бабе Нине идем, она же говорила, что приглашает нас всех ужинать, они с бабой Лизой пирожков напекли.
И сын потянул Татьяну к воротам соседки, оказывается она, задумавшись шла последняя, и не видела, как все свернули к Нине Викентьевне.
За ужином она расслабилась и уже спокойно общалась с Аркадием. А тот с трудом сдерживался, чтобы не показать ей фотографию Маринки, ведь он уже решил, что завтра же договорится со своей хозяйкой о том, чтобы пригласить Маринку с семьей на выходные сюда, в деревню.
Они еще долго сидели за столом. А потом Нина Викентьевна, которой, как она говорила, медведь на ухо наступил, попросила бабу Лизу и Таню спеть:
– Мне по заказу, мою любимую. Думаю, что Аркаше тоже понравится.
Аркадий с улыбкой глянул на свою хозяйку, так его называли только родные, и он с благодарностью принял от Нины Викентьевны ее родительское расположение к нему. А тем временем женщина запели:
Ах ты, степь широ-о-кая,
Степь ра-а-здольна-а-я,
Ох ты, Волга - матушка,
Волга-а-а вольная…
Аркадий даже замер, слушая их, и сидел не шевелясь, он видел, как Прохор стоял в сторонке и как бы дирижируя, шептал про себя слова, уверенно шептал, видно он знал всю песню. А песня лилась легко, сильные голоса Елизаветы Тихоновны и Татьяны взлетали ввысь и как бы исчезали в синей небесной вышине. Женщины пели так красиво и душевно, словно они были профессиональными певицами.
– Эх богата земля наша талантами, а о многих ли мы знаем? Увы, о единицах, – с уважением глядя на Елизавету Тихоновну и Татьяну, подумал Аркадий.
Мои дорогие читатели, сердечно благодарю вас за внимание к моему каналу, за лайки и комментарии, всех вам благ и хорошего настроения!
На моем канале много интересных рассказов, вот, например, эти: