Аркадий сидел у окна и вдыхал аромат последних майских дней, и вдруг он услышал пение:
Ой, да не вечер, да не вечер.
Мне малым мало спалось.
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…
Пели женщины на два голоса, задушевно, красиво. У Аркадия вдруг в душе разлилось какое-то непонятное трепетное чувство покоя, как будто он в этом живописном месте живет и будет жить вечно.
В прошлом году Аркадий был здесь в гостях, он навещал армейского друга, тот его тогда и заразил тем необыкновенным деревенском образом жизни, который для городских жителей является каким-то сказочно-загадочным чудом, и понять это чудо они, горожане, не в силах. Сейчас он приехал сюда на два месяца отдыхать и работать.
Стеснять никого он не стал, к тому же у друга недавно родился сын. Аркадий просто снял себе квартиру, вернее уютную комнатку в деревенском доме у бабушки, которую можно было назвать только “божьим одуванчиком* под другие определения она не подходила: достаточно высокая, худенькая и с копной седых волос, Нина Викентьевна напоминала ему его прабабушку, портрет которой висел у них в квартире с незапамятных времен, когда его еще и на свете не было, а саму бабушку он не помнил, она умерла, когда ему было три года.
Она была оперной певицей. Наверное, поэтому он и любил музыку, особенно оперную. А женщины за забором как бы плакали над своей женской долей, столько душевной скорби было в этом их действе, даже у него, сдержанного и уверенного в себе мужчины, сердце открылось и их пению, и тем словам, которые,доносились до него. Аркадий уже третий день жил у бабы Нины, как она просила ее называть, а он этого не хотел. Он, как художник, видел ее именно Ниной Викентьевной. Архитектор по образованию, он в свободное от работы время занимался живописью. Вот и сюда он хоть и приехал отдыхать, но главное, что он хотел сейчас здесь, в деревне – отдать всего себя живописи. Он кроме отпуска взял еще один месяц за свой счет.
А песня все стонала и стонала, выворачивая душу, словно очищая ее от скверны. Бабушку во дворе он видел, а вот обладательницу высокого голоса он еще не видел, так как забор был хоть и низким, но раскидистые деревья и с этой, и с той стороны не давали ему разглядеть хозяйку домика. Иногда к забору подбегал мальчонка лет пяти-шести, и громко шепча ему:
– Здравствуй, дядя, – сразу убегал, как бы стесняясь своей смелости.
Но сегодня Аркадий запланировал начать работу здесь, во дворе а не идти на природу.
Дом Нины Викентьевны был особенным – с мезонином, Аркадий уже выяснил, что его строили в конце пятидесятых годов. Дом этот, уже своего рода раритет, и привлек сейчас его внимание. И грех было не запечатлеть на холсте этот необычный дом с мезонином.
В предвкушении начала работы, он, с удовольствием дослушав последние слова чудесной песни, стал выбирать, место, куда он поставит свой мольберт. Он шагал аккуратно, стараясь миновать места, где уже были приготовлены грядки для посадки.
Наконец-то Аркадий нашел тот вариант, который посчитал идеальным. Он решил, что как только Нина Викентьевна вернется из магазина, он сразу спросит ее можно ли ему именно здесь, в этом месте, поставить свой мольберт.
Он развернулся, чтобы глянуть сколько еще грядок вскопано, и увидел мальчишку, который стоял за забором, обняв руками мячик, и завороженно смотрел на него. Аркадий даже встретился с ним глазами, и быстро подошел к забору и спросил:
– Привет, малыш, как тебя зовут?
– Прохор, – четко ответил мальчик.
– А меня зовут дядя Аркадий.
Тот пошевелил губами, было видно, что он про себя повторяет сложное для него имя. Мальчик вдруг спросил:
– А ты мне воздушного змея сделаешь?
Аркадий сначала растерялся, ведь он не представлял, как их надо делать, а потом, подумав немного, сказал:
– Давай займемся на досуге, я согласен. И сегодня же я посмотрю в интернете, как это делается.
– А что ты собираешься сделать вот с той штукой, – указал Прохор на мольберт.
– Это мольберт, через полчаса я установлю его в нужном месте и ты придешь сюда ко мне и будешь смотреть, что я буду делать. Тебя же к бабе Нине пускают?
– Да, я часто к ней хожу,
Вскоре хозяйка пришла из магазина, она несла тяжелую сумку и еще пакет.
– Нина Викентьевна, – подбежал к ней Аркадий, – ну почему вы мне не сказали, что будете возвращаться с такой тяжестью? Я бы с вами пошел или вообще один. Я как-то и не подумал, что теперь вам надо будет продуктов больше покупать, но я исправлюсь, завтра же исправлюсь. И сам буду ходить в магазин.
– Вот и хорошо, – обрадовалась хозяйка, – а то ведь я пока дошла раз пять останавливалась, то отдохнуть, то поболтать со знакомыми. А время-то сейчас горячее, не для бесед с соседками. Это зимой можно дома сидеть, а сейчас каждый час дорог.
Они пошли к дому, и Аркадий отнес продукты на кухню, а вернувшись спросил:
– Нина Викентьевна, скажите, если я вот в этом месте буду долго стоять у мольберта вам это помешает.
– А ты что ж, рисовать будешь? – спросила она.
– Да, – ответил Аркадий, – и сначала я хочу запечатлеть ваш удивительно красивый дом, ведь этот мезонин придает ему такое очарование. Он у вас сейчас жилой?
– Когда была большая семья, он был жилой. А сейчас я одна, зачем он мне, я до него и не доберусь, если хочешь, Аркадий, то можешь убраться там и жить, когда совсем потеплеет, лето-то на носу, там комфортно будет. И уютно, когда-то в молодости мы с сестрой там и жили.
– Правда, тогда я завтра этим и займусь, а сейчас все же скажите я могу мольберт поставить именно в этом месте?
– Ну конечно, подумаешь, чуть меньше помидоров будет, у меня еще в подвале куча банок с прошлого года стоит.
На следующее утро Аркадий со списком Нины Викентьевны пошел в магазин за продуктами, он шел не спеша, разглядывая дома с обеих сторон улицы потом, повернув на другую улицу, также продолжал разглядывать деревенские постройки. Дома были один другого краше, ведь хозяева старались придать им нарядный, ухоженный вид. Где-то красовались резные ставни, у кого-то темная черепица покрывала светло-бежевый сайдинг стен дома, делая его похожим на грибок. А петухи на крышах вместо флюгера встречались очень часто. Да фантазии у деревенских хватало.
Вот и магазин, Аркадий открыл дверь и ахнул, прямо перед ним стояла Маринка, его одноклассница. Он хотел было спросить, как она сюда попала, но увидел, что у нее другая прическа, и одета она была не такая эффектно, как Маринка. Вернее даже плохо, совсем по-деревенски.
– Здравствуйте, – сказал мужчина, зная, что здесь все друг с другом здороваются.
Молодая женщина ответила, с любопытством глядя на него.
И он, дав ей выйти, зашел в магазин. Выбор здесь был не ахти какой, но все, что было указано в списке Нины Викентьевны, Аркадий купил, а возвращаясь назад подумал, что, вероятно, весь ассортимент магазина соответствует спросу, видно все остальное люди здесь предпочитали свое, выращенное либо на огороде, либо в курятнике, либо на пасеке. Вот даже у Нины Викентьевны куры были. Знал он и то, что кто-то, неподалеку от них, корову держит, так как им мальчик через день приносил им двухлитровую банку молока. А пасеку он видел тоже, правда очень далеко.
Возвращаясь домой он уже не смотрел по сторонам, а думал о незнакомке, так похожей на Маринку, которую он знал с самого детства. Ведь и в садик они ходили вместе, и в школу. Вот только высшее образование получали в разных университетах, Маринка закончила юридический, и сейчас работает в прокуратуре.
Она с детства была смелой, решительной, уверенной в себе дамой. Да-да, именно дамой, потому что выглядела всегда идеально женственной, а улыбка на ее лице придавала ей аристократический вид. А вот встретившая его незнакомка, хоть и была просто потрясающе похоже на Маринку, но всеми этими качествами, судя по всему, не была наделена. Однако, ее взгляд все же говорил о том, что характерами они похожи друг на друга.
– Интересно, кто она, и где она живет?
Тут Аркадий вспомнил, что у него в телефоне есть фотография Маринки, они недавно собирались у него дома по случаю дня рождения сестры Аркадия Веры. И он, Аркадий фотографировал их всех.
Вернувшийся из магазина Аркадий, отдав все покупки хозяйке, достал телефон и, найдя фото Маринки, показал его Нине Викентьевне и спросил у нее:
– Что вы скажете об этой даме?
– Скажу только одно: она действительно дама! Но мне кажется, что она очень похожа на нашу Татьяну, как будто она ее сестра, только городская, вон какая вся расфуфыренная.
– Это моя одноклассница Маринка. А кто это ваша Татьяна?
– Да соседка справа.
– Да? – Аркадий почему-то сразу решил, что Прохор сын этой самой Татьяны.
Они не были похожи, но что-то схожее было в их поведении, какая-то смелость и категоричность.
– Она мама Прохора?
– Да, а откуда ты догадался? – спросила хозяйка.
– Они чем-то похожи друг на друга, сразу видно, что родственники. Я вчера с парнишкой познакомился. А сегодня мы с ним будем воздушного змея мастерить.
– Прохор хороший парень, даже не скажешь, что ему только седьмой год, он у нас умничка, – сказала Нина Викентьевна и с явной гордостью добавила, будто он ее внук, – в сентябре парень в первый класс пойдет. Мы тут втроем его воспитываем Таня, ее свекровь и я.
И не дожидаясь вопроса о муже она сказала:
– А муж ее ездил в Москву на вахту, а однажды, когда он уже возвращался домой оттуда, автобус, на котором он ехал, попал в аварию, всех пострадавших отвезли в ближайшую больницу, но он умер по дороге туда, так и не приходя в сознание. Прохору тогда было четыре годика, ох и плакал же он, и сейчас часто на могилу его бегает на кладбище, это от нас недалеко. Хоть мал был, а помнит он вообще взрослый не по годам, видно смерть отца сыграла свою роль в его судьбе, уж очень он серьезный парень растет.
– Я тоже это заметил, – согласился с ней Аркадий.
Уважаемые подписчики и все, кто просто заходит на мой канал, спасибо, вам за теплые комментарии, пусть в ваших семьях навсегда поселится счастье, и уйдут прочь все невзгоды.
Читайте также другие мои произведения: