Виктор Егорович с утра занялся ремонтом крыши в курятнике. Они хоть и жили в районном центре, но почти на самой окраине, где практически все держали какую-нибудь живность, в основном кур, кроликов, а некоторые и коз. И они с женой тоже. И сейчас, когда вся подготовительная работа была сделана, он думал кого-бы попросить помочь, ведь поднимать шифер одному тяжело и неудобно.
Он с неприязнью слушал крики со стороны своих соседей, стараясь не обращать на них внимания, все в округе привыкли к пьяным разборкам у Пановых, сколько на них жалоб написано – не счесть, и насчет вечно голодных детей писали, а результат – ноль, никому не нужны чужие проблемы. Ждут, видно, там, в администрации, когда гром грянет и с детьми беда случится. А их четверо. Старшему Степану 14, а остальные мал мала меньше: шестилетний пацан и четырехлетние девочки-близняшки. И эти трое полностью на Степке, он им и мать и отец, хороший хлопец растет.
– Антонина!?
– Да, дорогой, ты что-то хотел?
– Я думал сходить за Петром, он бы мне не отказал в помощи, но теперь думаю Степку позвать, ты бы обед приготовила на большую семью, его накормим и его детишек.
– А он справится?
– Да, он помогал недавно Дмитричу, тот доволен остался.
– Ну тебе виднее, а обед я приготовлю, не беспокойся.
Виктор Егорович вышел на улицу. На куче песка, привезенного недавно соседом напротив, сидела ребятня, и, стараясь перекричать ругань Пановых, кричала вразнобой:
– На помощь, на помощь, наш корабль тонет! – громче всех кричал длинноногий Митька, брат Степана, он представлял себя капитаном и, приставив свои кулачки к глазам, басом кричал, – Лево руля, справа по борту чужой Дядька!
Это он о Викторе Егоровиче, который решил уточнить данный вопрос и строго спросил:
– Это почему же чужой, а кто тебе вчера конфеты давал?
– Я пошутил, – нашелся Митька.
– Ну раз пошутил, то привели мне Степана, он мне нужен, только побыстрее.
– Счас, дядь Вить, – ответил бойкий парнишка и, сверкая голыми пятками, умчался за братом.
Минут через пять к калитке вместе с братом подошел Степан, худой, высокий, с умными серьезными глазами.
– Проходи, не стесняйся. Пион, свои, – крикнул хозяин собаке. Семен присел, поджидая бегущую навстречу собаку. А тот, подбежав, закрутился волчком вокруг мальчика, норовя лизнуть его в лицо. – Степка, ты можешь сегодня мне помочь с крышей?
– Да запросто, дядя Витя, говорите, что надо.
Они наметили фронт работ до обеда и принялись за дело. Виктор Егорович и Степка принялись за работу, а Митька не ушел, корабль исчез с горизонта, пока он бегал, и его ничто не держало на улице, в чужом дворе было интереснее. Он был на подхвате, подавая то один, то другой инструмент. До обеда почти все сделали, осталось положить последние три листа шифера.
Обед был почти готов, и его запах манил Митьку на кухню, где тетя Тоня просила, то воду вылить, то укроп сорвать. Степан пошел за девочками, играющими у подружки по-соседству. А Митька вертелся под ногами, готовый того и гляди съесть первое, второе и третье, но к тому же еще и закусить целым бараном. Появился Степан с близняшками Лизой и Галей.
– Посмотри, Тоня, на их глаза, даже у нашего Пиона таких голодных глаз никогда не было. Неужели и наше последнее заявление останется без ответа.
– Дядя, Витя, лучше бы и осталось без ответа, лучше мы еще четыре года потерпим, а потом я их опекуном стану, а то ведь раздадут их в детском доме по разным семьям, я их потом и не найду. Только я один там останусь, потому что таких больших, как я в семьи не берут. Но я уже взрослый, за себя постоять сумею.
– А ведь ты прав, парень, мы, старые дураки, об этом не подумали. Негоже братьями и сестрами разбрасывать.ся, - и Виктор Егорович задумался.
Их дети, и сын Антон, и дочь Людмила, давно выпорхнули из родного гнезда, у каждого семья, а у стариков уже двое внуков, правда совсем маленьких: дочкиной Светланке два года и восемь месяцев, а внуку от сына - два года и пять месяцев, но они видят их редко, только по праздникам, когда дети приезжают погостить к ним в гости из областного центра. А им уезжать от хозяйства нельзя.
После сытной еды девчушек разморило и они задремали прямо за столом, Степан перенес их на диван в беседке. Митька пошел к будке Пиона и, поиграв с собакой, тоже прикемарил, положив голову на спину собаки. Антонина Васильевна убирала со стола, Степан помогал ей, потом принес ей воды, заметив ей, что у кроликов вода кончилась, и по собственной инициативе наполнил водой корытца в кроличьих клетках.
Чуть отдохнув, они принялись доделывать работу. Дети, чуть поспав, вместе с Антониной Васильевной пошли собирать яблоки. А когда крыша была сделана, то и Степан пошел собирать яблоки, там левочки с маленькими ведерками выбирали яблочки с красными бочками, Митька в ведро побольше кидал все подряд. Степан проходил уже пройденное ими пространство и исправлял их косяки, подбирая яблоки, оставшиеся после них. Дома у ребят яблони не росли, поэтому все Митькино ведерко они пересыпали в пакет и подвесили не заборчик, разделяющий их участок.
Ужинали весело, Митька был в ударе, он описывал в красках выдуманное им приключение, где он был отважным моряком, который дрался с пиратами и победил их. Да так складно, что девочки слушали его с нескрываемым восторгом, потом они изъявили желание спеть для всех песенку. Виктор Егорович, отозвав Степана в сторону, сказал ему, что денег он ему не даст, а к школе купит хороший ранец и новую одежду. Уже темнело, когда Степан увел всех домой и они, как всегда летом, легли в полуразвалившемся сарае, чтобы не попадаться на глаза пьяным родителям и их собутыльниками.
Уже лежа в постели Виктор Егорович начал свою речь, которая целый день складывалась у него в голове, переделывалась, а потом снова возвращалась к начальному варианту.