Ведро-карданное
-Товарищ лейтенант, опять какой-то твар, ведро надел на кардан! – обратился ко мне молодой солдат призванный из одной из Средне-Азиатской республик.
Я, сидя в курилке, прищурившись, пошутил:
-Снимай кардан, там всего-то четыре болта, к вечеру управишься.
Солдатик ворча, полез под грузовик, и ругаясь на своем горном языке, принялся раскручивать болты кардана….
А из-за бокса раздался громкий хохот водителей второго года службы.
Обычное дело.
Шутка – проверка только что прибывшего из учебки молодого водителя.
Прошел год.
Секеров возмужал.
Уволились в запас и пошутившие над ним водители.
Но вдруг, увидев молодое пополнение, солдат вспомнил ту самую шутку, которую сотворили над ним старики в свое время.
Взяв ведро, Аманжол, пошел бокс и полез под машину которую вчера распределили молодому солдату… Вернулся он в казарму к вечерней проверке.
Утром, назначив контрольный выезд, я встал с флажками перед боксами.
Молодые водители, запустив двигатели, по очереди выезжали на полигон.
Один из автомобилей, чудовищно загрохотав, выехал из ворот и сразу же остановился.
Из кабины выпрыгнул рыжий паренек, и заглянув под раму, расхохотался…
Грохнул смехом и Секеров, очень довольный своей проделкой.
На кардане висело ведро.
Ананжол важно, стоя с ремнем ниже всех пуговиц, и с видом бывалого воина, назидательно проговорил:
- Синимай кардана воинь! Там всего шетыре болта!
Рыжий солдатик усмехнувшись, бросил старый бушлат на асфальт, ловко нырнул под автомобиль. Через несколько секунд он вылез с ведром.
Вновь все залились безудержным смехом.
Не смеялся только Секеров, который ночью битый час откручивал кардан, вешая ведро ради одноминутной шутки…
За весь период службы, он научился носить ремень на мошонке, ушивать ХБ, отлынивать от физической зарядки и корчить из себя бывалого деда, но так и не догадался, что у ведра снимается душка… И ведро можно снять не снимая кардан...
Самоходный армейский тягач
Рота РМТО, а если дословно, рота материально технического обслуживания включала в себя практически все подразделения обслуживания жизнедеятельности нашей войсковой части.
Полк дислоцировался в Целиноградской области.
Отдельные дислоцированные роты и взвода от штаба полка находились на расстоянии более двухсот километров.
В летнее время еще с доставкой продовольствия, денежного, другого довольствия и имущества как-то справлялись, а вот к февралю, когда начинались метели, широкая Казахстанская степь превращалась в Антарктиду.
Дороги и одноэтажные строения подразделений заметало напрочь.
В казармах и домах комсостава все входные двери открывались вовнутрь. Так как, за ночь дверь заметало до верхнего косяка, и наружу открыть ее было не возможно.
Утром солдаты – дневальные по военному городку выползали по-пластунски в оставшийся просвет из казармы, и, взяв лопаты, по пояс в снегу шли откапывать своих прапорщиков и старшин из снежного плена, у которых было все наоборот, и им нравилось опаздывать на службу по причине заноса входной двери.
А прапорщиков и сверчков в РМТО было видимо, не видимо.
Начальники продовольствия и столовых, специалисты тыла и вооружения, руководители авторемонтной и банно-прачечной службы.
А военный оркестр?
А как без музыки? Не откопаешь, и день – не день в армии.
Перед самым распадом Советского Союза шло переформирование воинских частей, и при окончании очередной командировки из горячей точки, я оказался не у дел.
Мою должность сократили, посчитав, что замы командиров рот по боевой подготовке теперь не нужны, предложив мне должность в тихом тыловом подразделении.
Присвоив за командировку досрочно капитана, командование решило, что долг свой выполнило.
Но если перейти к сути, был на балансе у нас старый КРАЗ – «лаптежник», а по-простому «лапоть».
Его, все, начиная от молодого солдата и заканчивая командиром полка, называли коротко - САТ. То есть Самоходный Армейский Тягач.
Находясь на новой должности «зампосмеха», извиняюсь, «зампотеха», я раз за разом безуспешно пытался списать это доисторическое животное.
Но солдаты, перед очередным техосмотром засучив рукава, приводили его в такое идеальное состояние, что о списании речи быть не могло.
Традиционно на САТ садился солдат, которому до дембеля оставалось месяцев шесть.
В будке САТА размещались: токарный и сверлильные станки, наждак с верстаком и тисками. Был генератор и сварочный аппарат.
И вообще это был токарно-слесарный цех на колесах.
«Лапоть», замыкая колонну сто километрового марша, который проводился два раза в год после прихода молодых водителей из учебки, отчаянно дымил накрученной аппаратурой, таща на сцепке очередной сломанный автомобиль.
В будние же дни, САТ исполнял роль дежурного тягача, который при пожаре должен был вытащить из боксов всю технику.
Но самая большая привилегия САТА заключалась в том, что он беспрепятственно выезжал за КПП. Для заправки дизелей, для развоза дополнительного ночного пайка в караулы, и для других многочисленных целей. Для этого у водителя был специальный пропуск «Вездеход».
Дежурный по КПП прапорщик или младший офицер проверял будку, кабину, и выпускал «лаптя» на волю.
И продолжалось бы это по сей день, если бы не один «несчастный» случай.
Как-то поперлись два прапора на танцы в Атбасар.
Приходят. Девчат разглядывают, от снега отряхиваются. И вдруг!
-Мать честная! А на танцах десять наших солдатиков гопака отплясывают!
Началась служебная проверка.
И возник главный вопрос.
Каким образом они после отбоя вышли из расположения?
И замполиты, и командиры, засучив рукава, пытали танцоров, но они, следуя традициям советских пионеров, и воспитанные на книжках «Мальчиш -Кибальчиш» упорно молчали и не выдавали способ исчезновения из родной воинской части.
Я и раньше догадывался, что стахановский ремонт КРАЗА всем «дед составом полка» перед техосмотром, каким-то образом связан с самоволками.
Но десять человек?
Их же невозможно спрятать в будке!
Там и одного пассажира сразу заметишь.
Дежурный по КПП слезно доказывал командованию, что это не его вина, и он лично досматривал все выходящие машины.
Начальник внутреннего караула синхронно голосил, что через забор никто и нигде не перелез.
Начальник КЭЧ уверял, что его сантехники подкоп не обнаружили.
Соседняя космическая часть доложила, что в воздухе посторонних предметов кроме трех американских спутников-шпионов за сутки обнаружено не было.
Но самоволка-то была!
И командир части рвал и метал.
Я пошел на КПП, взял журнал выхода автотранспорта, и в подтверждении моих сомнений, нашел пять заветных записей.
Мой КРАЗ за 30 минут выехал и заехал в часть зачем-то пять раз!
То есть по два самовольщика за рейс!?
Но где они спрятались?
На улице зима, на будку же не полезешь.
Пройдя в бокс, стараясь не шуметь и не привлекать лишнего внимания, подошел к САТУ.
Пользуясь, случаем что, водителя дежурного тягача, и дежурного по парку в боксе почему-то не было, залез в будку КРАЗА.
Осмотрелся.
Верстак с тисками открытого типа. Токарный станок на месте. Лежак без матраца.
?
Заглянул под автомобиль.
Зацепиться снизу негде.
На кардан ведь не повиснешь – замотает.
А более и спрятаться негде.
?
Обошел сзади.
?
Подошел к облезлой деревянной морде.
?
И со злостью пнул по колесу.
?!
Капот «деревяшки» как-то странно пошевелился, вздохнул и замер.
???
Запрыгнув на бампер, я поднял капот и заглянул в необъятное чрево динозавра.
По бокам двигателя с обеих сторон несгораемой кошмой были оборудованы два спальных места.
Где спокойно посапывая, у еще теплого двигателя, спали водитель САТА и сержант - дежурный по парку.
Я присел на пожарный ящик, стоящий вблизи доисторического деревянного монстра и закурил сигарету.
Тайна самоходчиков была разгадана !
Но радости мне это открытие не принесло.
Доложить командованию?
Ну, нет!
Это означало огрести звездюлей от командира полка за своего же водителя, который и вывозил самоходчиков.
А далее как по маслу. Получить выговор и не поехать в очередную командировку, которая намечалась в связи с событиями в Намангане.
И самое страшное, навсегда остаться «Зампосмехом», извиняюсь «Зампотехом».
Но?! Не наказать водителя, означало опуститься «ниже плинтуса» в глазах водителей младшего призыва, которые уже собрались, и, толпясь возле КРАЗА, улыбаясь, ждали моего решения.
И как быть?
Затушив сигаретку о пожарный ящик, я поманил пальцем одного из молодых солдатиков:
-Ну-ка, набери-ка мне боец ведро горячей воды из батареи.
И пока солдат набирал воду, я залез на бампер и закрыл капот на крючки.
Чтоб «спящие красавцы» не смогли из-под него вылезти.
Взяв трубку внутреннего телефона, разъяснил дежурному по полку, что сейчас буду проводить учебную пожарную тревогу. И чтоб он не испугался воя сирены.
- Внимание! Пожарная тревога! Дежурный, тягач вышел из строя! Время пошло!- заорал я во все горло, глядя на секундную стрелку ручных часов.
Военные водители, кинулись к своим автомобилям, раздался рев двигателей, грохот открываемых ворот боксов и трехэтажный мат тех водил, которые с помощью кривого стартера не могли завести свои автомобили, все это дополнил вой пожарной сигнализации.
Подбегая к «деревяшке на колесах» с ведром горячей воды, я истошно завопил:
- Туши САТ! Туши КРАЗА! Горит! Горит!
И плеснув на радиатор, брякнул раз пять пустым ведром по бамперу.
Под капотом раздались толчки, удары и визг.
А я, перекрикивая вой сирены, орал, давясь от смеха:
-КРАЗ горит! КРАЗ горит! Не потушим! Сейчас баки взорвутся! Спасайся, кто может! А! А! А!
Сирена стихла.
Из бокса выехал последний автомобиль.
Под капотом САТА орали благим матом.
Долбили капот кулаками…
А я сидел на пожарном ящике и глядел, как дымит в ведре рукав от солдатского бушлата, поставленного под бампер КРАЗА.
Когда же раздался вой и рыдания на родном языке (водитель был родом из Туркмении, а сержант – дежурный по парку, из Молдавии), я поднялся на бампер и расстегнул крючки.
Открыв капот, и посмотрев в глаза двум армейским дедам, невольно вспомнил строчки куплета детской частушки – страшилки:
-Век не забуду и даже во сне её голубые глаза на сосне…
Командование так и не узнало тайну того самохода.
А командир нашей воинской части отодрал всех замполитов и комсомольских вожаков. За то, что у них нет стукачей в ротах.
Через несколько дней я в составе сводного отряда убыл в командировку, навсегда попрощавшись с тыловым подразделением.
И только через лет шестнадцать, а то и больше.
Зайдя к своему однокашнику по военному училищу, генерал лейтенанту Хотину О.В. попрощаться, перед убытием из Чеченской командировки,
неожиданно, в сидящем напротив генерале, вдруг узнал своего бывшего командира полка!
Он меня тоже вспомнил.
При разговоре, я, улыбаясь, спросил у генерала:
- Как правильно расшифровывался КРАЗ - САТ, который был в полку дежурным тягачом?
- Самоходный Армейский Тягач, - не задумываясь, ответил генерал.
- Вот, вот, самоходный, - рассмеялся я, и рассказал ему эту историю…
Генерал же, выпустив облачко сигаретного дыма, усмехнувшись, меня ошарашил:
-Сдали тебя, еще в день твоей пожарной тревоги. Сержант, дежурный по автопарку, донос в особый отдел написал, как он под капотом обоссался. Еще и всех остальных самовольщиков выдал! Даже тех, которых прапора на танцах не увидели. Их-то, не десять, а пятнадцать было! Вот тебя тогда и спрятали в командировку от греха подальше. А когда ты со сводным отрядом из Намангана вернулся, сержант тот уже в запас уволился. А водитель твой, навсегда забыл русский язык, и его не смогли допросить особисты.
КРАЗ же списали и распилили, чтоб солдаты в самоход больше не шастали.
Вот так и закончился славный боевой путь нашего Самоходного Армейского Тягача… …ну и эта байка конечно…
Подвиг сантехника
На первом этаже трехэтажной казармы расположилась первая рота.
Рота была не только первой по показателям и порядковому номеру, а и первой показной при приезде проверяющих и различных комиссий.
Вот и в этот раз ждали грозного и строгого генерала.
За трое суток до его приезда, начали, как говориться, генералить.
В принципе красили и скребли всю территорию воинской части. Уж очень серьезный гость намечался.
Старшина первой роты, старший сержант срочной службы Османов, не спал ни днем, ни ночью.
Ведь от визита важного начальника зависело и его будущее.
Командир полка пообещал Османову старшинские погоны и краткосрочный отпуск в родной Избербаш. С условием конечно, если не будет замечаний по порядку в его подразделении.
Старший сержант вылезал от рвения из кожи.
Сам лично ползал по всем углам, и носовым платочком проверял чистоту.
Кровати равняли по ниточке.
Хозяйственным мылом отмывали сантиметр за сантиметром.
Унитазы горели Голливудскими улыбками.
Краны на умывальниках блестели медным блеском.
Османов расшил и погладил ХБ, до блеска начистил сапоги.
Постирал повязку «Дежурный по Роте» и повесил обмундирование на спинку своей кровати.
Сам же рассекал в подменке.
На третьем этаже этой же казармы, размещался музыкальный взвод.
Оттуда доносились звуки духовых инструментов.
Репетировали.
Однако.
Ну а второй этаж, с отдельным входом с тыльной стороны здания, занимала наша РМТО.
Водилы находились как всегда в рейсах.
Повара в столовой.
Электрики и сантехники где-то шкерелись.
В канцелярии роты находился старшина, который мирно играл со мной в нарды.
Приезд высокого гостя никак нас не интересовал.
Ему просто нечего было делать в пропахшей соляркой и бензином казарме.
А командованию было не до нашей хозбанды.
Генерал уже был на подъезде, как вдруг по центральной алее, из под крышки канализационного колодца потекло дерьмо.
Самое что ни наесть настоящее!
Солдатское!
Замешанное на перловой каше и компоте из сухофруктов с бромом.
Лужа со скоростью бешеного таракана начала разливаться по асфальтированной аллейке.
Вслед за потопом, липким туманом, расползался в летнем воздухе и запах.
Дежурный по части пришел в ужас.
Но вдруг вспомнив про наше геройское подразделение, быстро набрал номер канцелярии.
Дежурил по полку в этот день старший лейтенант Хафизов.
Тюменский татарин.
Маленький, рыженький и говорливый.
Когда он не волновался, его еще можно было понять, но когда Хафизов нервничал, слова у него вылетали как из пулемета, и сознание нормального человека его речь не воспринимало.
-Та, та, та! Ё маё! На алё! Ё моё! Та!Та!Та! Дерьмо та! Ё моё! Из под крышка! Ё моё! – затарахтело в трубке телефона.
-Твоё дерьмо? – не понял я.
-Ё мое! не моё! Ё моё!
-Перейди на тридцать три, - попросил я старшего лейтенанта., вспомнив пластинки Ташмухамедского завода, которые проигрывались со скоростью 78 оборотов в минуту.
И он сбавив обороты и перейдя на сорок пять, протараторил:
-Сантехника давай на КПП! Ё моё!
-Нет проблем, - пообещал я ему, и позвал дневального, дав ему указание разыскать Васю,продолжил играть в нарды.
Дневальный пошел искать дежурного сантехника, которого нашел спящего в сушилке.
Через минут семь на пороге канцелярии появилось чудо. В офицерских замызганных галифе с лампасами. В армейских тапочках на босу ногу. Порванной тельняшкой и фуражкой из газеты «Красная Звезда».
Это был Вася.
Солдат второго года службы.
По случаю диагноза «вяло текущая шизофрения», ему автомат доверили один раз на присяге. Потому что, принимать присягу с газовым ключом десятого номера, было не принято.
Вру.
Вначале службы молодого солдата Васю определили помощником повара. Но в первом же наряде, он спрятался за огромным полковым котлом и, затащив туда сорокалитровую выварку с костями, выложенными из котла, объелся до потери сознания.
Очнулся он в санчасти с промытым желудком и новой должностью сантехник.
Вообще-то на мой взгляд он был умней многих, но доказать это я не мог. Хоть и ходил Василий в чем попало, но в каптерке на его парадке в три ряда блестели значки солдатской доблести.
Особой гордостью был знак "за отличие в службе". Не у всякого бойца в то время на груди таковой красовался.
А Вася за год до дембеля получил!
Дежурный по полку пошел на «дальняк» и уронил в очко пистолет. Трое суток черпал Василий из уборной на шестнадцать очков вонючую жидкость, но пистолет достал!
Правда, пистолет стал похож на пистолет зажигалку. Воронение слезло, и он блестел как никелированный. Ну, почти как знак «За доблесть в службе».
Остальные награды достались ему почти без боя.
«Отличника Советской Армии» купил Васек за смеситель выменянный у стройбатовца. А «бегунки» получил за ремонт офицерской бани.
Ему никто, никогда не делал замечания. Ведь как в песне. «Если завтра в поход, если завтра война!» на кого бросить прогнившую канализационную систему военного городка? По этому и «блатовал» Вася по черному.
-Бегом Попандопуло на КПП, там канализацию прорвало! - дал команду старшина, расставляя фишки.
И Василий побрел в сторону своей первой зуботычины.
Ведь там рвал и метал старший лейтенант Хафизов.
После оплеухи, сантехник навсегда понял, что команда бегом выполняется не шагом. И даже не вприпрыжку.
-Бегом! Ё моё!
И Вася побежал. Первый раз за всю службу. Побежал как на значок «мастера спорта».
А забежав за угол нашей казармы, остановился отдышаться.
Открыв крышку какого-то ящика, где ржавели краны и торчали трубы, он недолго думая, засунул свою тельняшку в трубу, ведущую из казармы.
-Усе! Справил,- доложил он, заглянув к нам в канцелярию.
-Ну, усё, так усё,- кивнул ему старшина, разглядывая фишки с очередным марсом, который я ему поставил.
По лестнице раздался топот двадцати пар ног, это наши водители приехали со стрельбища. Шла итоговая проверка, и стрелковые роты сдавали огневую подготовку.
-Приготовиться к построению на обед!- крикнул в открытую дверь старшина проходящим мимо солдатам.
Водилы, взяв полотенца, прошли в умывальник.
Какое это наслаждение!
Раздеться до пояса и поливать спины друг друга ледяной водой, после жаркой кабины и зноя на стрельбище!
Крики и визг восторга, раздавшиеся из умывальника, наполнили тишину казармы.
«Вдруг как в сказке скрипнула дверь!
Все мне ясно стало теперь!»
(из песни)
В дверях канцелярии, со слезами на глазах, стоял старший сержант Османов.
-Где Васа? Убью!
Первый этаж показательной роты был залит по колено.
Посреди плавающих в вонючей жиже табуретов и прикроватных ковриков, как «Летучий Голландец», безмятежно, качалась на волнах Васькина тельняшка, которая толкала в неизвестные дали дерьмо, старшинские погоны, и краткосрочный отпуск старшего сержанта Османова...
Генерал же, изменил маршрут, и повернул к другому входу в казарму, где его не ждали играя в нарды…
Но это уже совсем не смешная история…
