Даша была растерянности, и не понимала на сколько серьезен будет этот шаг. Ведь жалость в принципе это негативное чувство, поэтому на него нельзя ориентироваться. Она весь вечер уделяла внимание мальчику, стараясь предупредить каждое его желание, но он на все ее попытки помочь ему говорил “я сам” или “я сделаю самостоятельно” И действительно самостоятельно постелил себе постель: надел наволочку на подушку, а одеяло очень ловко засунул в пододеяльник. К тому же после ужина сказал, что посуду сам помоет:
– Так меня учила мама.
И потихоньку Даша стала восторгаться его самостоятельностью и активностью.
Жалость как-то уходила на второй план. Когда и она закончила все домашние дела, и села за ноутбук посмотреть почту, Алеша подошел к книжному шкафу и спросил:
– Тетя Даша, а можно мне книгу взять?
– Конечно– ответила она и увидела, что он достает книгу Чехова, ее недавно вернула, соседская девочка-школьница, она брала ее для урока литературы. Это была “Каштанка”.
Спокойный, рассудительный и воспитанный Алеша все больше нравился Даше:
– Ну и что такого, что он взрослый, я должна справиться, ведь он уже вполне самостоятельный, его мама воспитывала, она видно была образованным человеком, но все равно мы поедем к маме и папе, а если получится, то с ним.
Но утром, когда они отвели его к бабушке, та не разрешила брать его с собой.
Они решили поехать рано утром, чтобы вечером уже вернуться домой, и позвонили родителям когда уже вышли из подъезда:
– Мам, мы собрались к вам, если что нужно говори, мы еще успеем все купить.
Та продиктовала Даше, что им нужно, и они успели купить все строго по списку. А также, зайдя в известную в городе кондитерскую, купили еще и торт.
И только в автобусе, который ходил в их деревню два раза в день, усевшись сзади, чтобы им никто не мешал, Иван сказал:
– Даша, пойми меня, Алеша повторяет практически мою судьбу, и я предвижу все, что его ожидает. И совсем не хочу, чтобы он страдал так же, как в свое время страдал я. Прости меня, но я не могу поступить иначе, это выше моих сил, но и с тобой я не могу расстаться, я люблю тебя, очень люблю, но вовсе не хочу выбирать между вами, я хочу жить одной семьей, понимаешь?
– Да, Ваня, я понимаю, но мне, вероятно, нужно время, чтобы не только понять, но и принять это. Ну и мнение своих родителей я тоже хотела бы узнать, хотя думаю, что против они не будут, они тебя любят, как родного. И я уверена, что они поймут твой поступок.
И вот они заходят во двор, родители, как всегда, в работе.
– А вот и помощники приехали, давай, дед, бросай работу, тебе это уже не под силу, у Ивана быстрее получится, – сказала Полина Макаровна.
– А что надо делать, – спросил Иван.
– Переставить одну трубу, за которую привязана веревка для белья, но сначала ее вытащить надо. Мы здесь собираемся баньку строить, так вот эта труба будет нам мешать, ее я и пытаюсь вытащить, а когда приедут мастера, они окончательно скажут о том, где ее можно поставить заново. Я сейчас отдохну, а потом все равно тебе помогать буду, а пока за ломом схожу, – проговорил Николай Петрович.
Даша с мамой ушли, а мужчины пошли в сарай за ломом.
По дороге Николай Петрович рассказал зятю о своей идее с баней:
– Ну ты как, Ваня, одобряешь? – спросил он, отдавая ему лом, который стоял за дверью сарая.
– Конечно, это же здорово в баньке попариться, правда я ни разу не пробовал. Но если нужна помощь, и материальная в том числе, то мы с Дашей готовы вам помочь.
– Спасибо, но у нас все пока на уровне задумки, а вот когда придут мастера, мы и начнем подготовку к строительству.
С ломом и вдвоем они легко справились с трубой, потом отнесли ее к сараю и положили, подставив под нее с двух сторон кирпичи.
– А теперь пойдем быстренько яму закопаем.
И через пять минут они уже сидели на кухне.
После завтрака Иван легким пафосом произнес:
– Вам, Полина Макаровна, и вам, Николай Петрович, в очередной раз хочу сказать о том, что я люблю и уважаю вас, как родных, что люблю, очень люблю Дашу, и от души хочу, чтобы все в нашей с вами жизни было прекрасно. Но еще хочу поведать вам печальную историю: в нашем подъезде умерла молодая женщина, она лет на пять-семь старше нас. У нее остался сын, он в первый класс заканчивает. Так вот я хочу вам сказать, что собираюсь взять над ним опеку. Скажу прямо, я решил это сразу, вчера на похоронах, о чем вчера же вечером сообщил и Даше. Для нее это, конечно же, была большая неожиданность, Да и я еще позавчера и не думал о том, что это вскоре произойдет. Но мальчик, которого зовут Алеша, может повторить мою судьбу.
– А ситуация действительно очень похожа, – добавила Даша, я – понимаю желание Вани, ну мне пока трудно вот так взять, как он, и решить все безоговорочно, в один момент. Ведь в моем детстве все было безоблачно и прекрасно. Вот мы и приехали посоветоваться, чтобы размолвок впоследствии не было. Ваня сейчас подробно все расскажет, ему вчера соседи рассказали кое-какие подробности.
И Иван продолжил:
– Про меня вы все знаете. И у Леши было абсолютно тоже: отец их бросил, но они хоть и жили с его матерью, но не знаю на каких правах, ведь бабушка вчера заявила при свидетелях, что пойдет в опеку и откажется от внука. Она вчера так при всех и сказала "Мне нахлебники не нужны."
– И это о семилетнем ребенке, все соседи в шоке были от этого ее заявления. Я, совершенно чужой человек, вчера был на похоронах, руки его не выпускал, все то время пока мы там были. Я словно сам прочувствовал его боль, растерянность, ненужность со стороны по идее самого близкого ему человека – бабушки .И я просто не могу… нет, я переживший столько всего в детстве, не имею права позволить ей сделать это. Я люблю Дашу, очень люблю, у нас обязательно будут свои дети, но оставить мальчика на произвол судьбы я не могу, понимаете меня, я не хочу ему такого детства, как было у меня. Он умный, спокойный мальчик, мама видимо, основательно занималась его воспитанием, он не заслужил себе такой судьбы, как детский дом. Ну вот как-то так…
Закончив свою, порой слишком экспрессивную речь, Иван вопросительно глянул на тещу с тестем.
Все под впечатлением печального рассказа молчали. Но вскоре Николай Петрович сказал:
– Даша, я пока не спрашиваю у тебя, что ты думаешь по этому поводу, но но я думаю, что уж вчетвером-то мы прокормим одного пацана и, уж ,конечно, поможем во всем, хотя я слышал, что он и квартиру получит, и в университет поступит, как сирота. Но и мы ему поможем, как ты думаешь, мать?
– Я думаю о бабке, ведь он ее родной внук, как такое возможно? Может мать была плохая?
– Да уж, весь подъезд ее любил, она медсестрой была, всегда всем помогала, даже я об этом знаю, хотя и живем мы там недавно, – возмущенно говорила Даша, а для нее она была плохая, нет, мама, так не бывает. Я, конечно, плохо ее знала, но я по Алеше вижу, что она была идеальной мамой.
– Ну уж раз ты начала говорить, договаривай до конца, – сказал отец.
И Даша продолжила:
– Мне сначала его так жалко было, когда мне Иван рассказал о смерти его мамы, а потом, когда он привел его к нам, я поняла, что он, несмотря на свои семь лет, уже взрослый мальчик, он сможет выдержать даже и детский дом, ведь он уже пережил самое страшное: уход от них отца, смерть матери, бабкин отказ от него, как от внука.Но он хоть и плакал на похоронах, зато у нас держался из последних сил, а это ведь так трудно, не показывать чужим ему людям свою слабость. Значит Алеша сильный, мальчик. И моя жалость прошла. Я думаю, что он, пережив все это, не даст себя сломать. И любому, кто его будет обижать, даст отпор.
– Ну а я постараюсь сделать все возможное, чтобы быть ему другом, ведь мать для него так и останется матерью, и я ее заменить не смогу. И отлично понимаю Алешу сейчас, когда вижу вас, моих родных и любимых, которых забыть, н разлюбить просто невозможно. Я рада, что Иван нашел с вами вообще язык, вы для него стали родными, пусть не по крови, но родными. Так и мы с Ваней найдем общий язык с Алешей, было бы желание, а оно есть, Ваня, я права?
– Да, Дашенька, пусть моя любовь к Полине Макаровне и Николаю Петровичу совсем не такая, как у тебя, но я люблю их по-своему: уважаю, и стараюсь угодить им во всем, понимая, что мы такие разные, поэтому и должны находить компромиссные решения, уступать друг другу, то есть мы должны жить так, как в том мультике про кота Леопольда – дружно.
– Да, Ваня, ты прав, – сказала Полина Макаровна, – умение жить семьей приходит не сразу: сначала ведь мы учимся признавать свои ошибки, потом спокойно смотрим на ошибки других, так и достигается в семье взаимопонимание. Отец, правильно я говорю?
– Да, дорогая, ты у меня всегда права, без взаимопонимания нельзя.
– Ну а если у меня появится взрослый внук, я буду только рада. И постараюсь быть ему настоящей бабушкой.
– А я дедушкой, – добавил Николай Петрович,– а теперь, Иван, пойдем я покажу тебе предварительный проект нашей бани, так как и вы будете в ней мыться, ваша городская ванна с ней и не сравнится никогда.
И мужчины ушли.
А Даша сразу обратилась к матери:
– Мама, знаешь, я сначала испугалась брать на себя такую ответственность, мне стало страшно. Но потом подумала и решила, что женщина действительно может все, как я как-то в каком-то стихотворении прочитала, и я перестала бояться, почувствовала себя смело и уверенно. Я права, мама?
– Ну если ты себя уже чувствуешь смелой и уверенной, то несомненно ты права, Дашенька, – засмеялась Полина Макаровна, но учти, что это очень, очень трудная задача – сделать ребенка счастливым.
– Думаю я справлюсь, – обняв маму, сказала Даша.
Вечером они уехали, воодушевленные поддержкой и пониманием родителей.
И уже на следующий день, после работы, Иван вместе с Дашей пошли к бабушке Алеши.
– У нас к вам очень серьезное дело, – уже в прихожей начал Иван,
– Проходите, – пригласила их бабушка, которая была совсем не похожа на себя ту, что вела разговор два дня назад, стоя у подъезда.
Они расположились за столом в комнате. И бабушка первая заговорила:
– Давайте начну я. Вы, наверное, думаете, что я какой-то монстр. Нет, я люблю Алешу, и хочу, чтобы он был счастлив, и не вырос таким, как его отец. Но если я оставлю его себе, то сын, когда нагуляется, вернется сюда и окончательно испортит ему жизнь, поэтому я решила, что детдом это все же лучше, чем мой непутевый сын.
– Но мы хотим взять над ним опеку. Можно конечно и усыновить Но обычно усыновляют малышей, а он уже взрослый, у него была прекрасная мама и вряд ли он согласится на усыновление. У нас, конечно, в любом случае все получится, но если вы пойдете с нами и подтвердите, хотя бы устно, что перед смертью его мать хотела бы видеть нас в качестве опекунов, то возможно, вся это бесконечно долгая, как мне известно, процедура, значительно быстрее закончится, ведь и вы торопитесь, как мы поняли.
– Вы думаете, это ускорит процесс оформления опеки?
– Точно не могу сказать, не знаю, но стоит попробовать, – с твердо предложил Иван, – мы ведь ничего не теряем, а вам в любом случае надо идти туда и отказываться от опеки, ведь вы, как я понял, единственная его близкая родственница.
Мои уважаемые читатели! Буду рада лайкам и обратной связи. Успехов вам во всех начинаниях!
Читайте также и другие мои рассказы: