Завернув с улицы во двор Иван, возвращающийся от врача отоларинголога, у которого был уже дважды на приеме, так как у него болело ухо, увидел у своего подъезда суетящихся людей.
– Что-то там случилось, подумал он, и его вдруг обогнала машина, и только когда она остановилась у подъезда, он понял, что кто-то умер и сейчас покойника повезут на кладбище хоронить.
Он почему-то подумал, что умер дедушка из двадцать первой квартиры, он был самый старый в их подъезде, ему было уже за восемьдесят. Его знали и любили все, он очень часто сидел на лавочке, и вокруг него сидели все старушки из их подъезда и из соседних. Он всегда был весел, и балагурил, не переставая. Но, подойдя ближе, он увидел, что Егор Матвеевич сидит у подъезда, а его лицо непривычно серьезно и мрачно.
– Кто же тогда умер? – недоуменно подумал Иван. А из машины вышли люди и направились в их подъезд.
Он подошел к Егору Матвеевичу и протянул ему руку для приветствия, а с женщинами просто поздоровался.
– Беда-то какая, Ваня! Алешка-то в семь лет сиротой остался, вот ведь не везет парню по жизни: то отец ушел, то бабка мегерой оказалась, а теперь вот и мамки не стало. Бабка точно его в детский дом отдаст, как пить дать отдаст.
Тут загалдели сидящие вокруг старушки их мнение разделились, одни говорили, что Сергеевна оставит мальца, а другие утверждали, что сдаст, обязательно сдаст его в детдом.
– Крутой у нее нрав, очень крутой! – уверяли одни.
– Злыдня она, – раздраженно говорили другие.
Так говорили про нее большинство жильцов подъезда, не любили Сергеевну, об этом знали все, даже Иван и его жена, хотя они жили здесь совсем недавно. И тут память услужливо напомнила ему похороны его мамы, поэтому он сразу вспомнил и как его забрали в детдом после смерти мамы, и как плакал дед, который уже не вставал. Поэтому и не оставили ему девятилетнего Ваньку. В доме деда Ванька не был прописан, а был прописан у бабушки, матери его отца, который их мамой бросил и уехал в неизвестном направлении, как потом говорил ему дед. А бабушка просто-напросто выгнала их из своего дома, ему тогда было 7 лет и он помнит, как она сказала, выставив на крыльце чемодан для мамы и его портфель, что нахлебники ей не нужны.
Все это до такой степени ярко вспомнилась Ивану, что у него на глазах его появились слезы. Иван зашел за лавку и нагнувшись к соседу спросил:
– Матвеевич это правда, бабка у него действительно единственный родственник?
– Да, Ваня, говорят больше никого нет. Да и не нужна она ему, это мегера. Она и развела его родителей, она и мамку его в могилу свела. Они ведь и прописаны у нее были, а у нее еще и дочь есть, вот она хочет сбагрить Лешу в детский дом, а квартиру потом дочери завещать.
– Это не страшно, Матвеич, даже если Леша попадет в детский дом, квартиру он все равно получит в любом случае, а вот веру в людей он потеряет. И это очень больно ударит по его психике, по себе знаю.
– А ты что, тоже сирота? – удивленно спросил сосед.
– Тоже, Матвеич, тоже.
– А ведь и я, Ваня, сиротой рос. Это мама меня спасла, она меня с собой закрыла. Мне потом в детдоме сказали, что поезд, на котором нас эвакуировали разбомбили, мать моя погибла, спасая меня. У нее в тряпичной сумочке, висевшей на шее и нашли все наши с ней документы, у меня долго потом эта сумочка хранилась. Я родился 26 января сорок второго года. Отца моего директор нашего детдома пытался найти, ну так и не смог, а я в 7 месяцев от роду попал в детский дом. Себя я начал помнить рано и первое, что я запомнил, была радость Победы, в этот день обнимались все воспитатели и учителя, взрослые и дети.
– Да и мы, еще ничего не понимающие малыши, тоже по инерции кричали “ура” и обнимались. Я как сейчас помню с каким восторгом кричал в тот весенний день слово “Победа”. И даже мы тогда знали, что это самое главное, самое лучшее и красивое слово. Не только мы, но и взрослые тянули его целый день “Поб-е-е-д-а”. Это было словно наваждение. Да Ваня, такое не забывается. Каждый День Победы возвращает меня в детство, и я снова и снова ощущаю тот восторг, который тогда испытывал.
Тут Ивану позвонила жена:
– Вань ты где? Быстрее домой иди, я на работу опаздываю, а твои ключи вот на тумбочке лежат, ты ушел и забыл про них.
– Дашенька, ты их захвати, я у подъезда, и еще долго тут буду стоять.
Вскоре Даша вышла, отдала ему ключи и сразу ушла, она уже опаздывала.
А следом появились мужчины, которые несли в последний путь мать Алеши. Иногда Иван встречал ее у подъезда, но только чисто по-соседски здоровался и проходил мимо.
Тут вышла еще одна соседка.
– Наши тебе соболезнования, Сергеевна, – сочувственно и почти хором заговорили соседки, – ой, рано, рано ушла мамка Алешина, теперь тебе мальца воспитывать.
– Нет, я уже позвонила в опеку, пусть в детский дом забирают, не справлюсь я с ним, уж больно он своенравный да вспыльчивый, а еще и ленивый. Помощник из него не выйдет, зачем мне так такая обуза.
– Ничего себе, – подумал Иван, – вот это бабуля, всех отбрила, видно действительно мегера.
И он решил поехать на кладбище со всеми соседками, а Матвеич попросил его:
– Ну ты кинь за меня землицу-то, я ведь не могу поехать, сюда, к подъезду, еле выхожу.
На кладбище людей было совсем мало, от слез Алеша совсем ослабел и шел, постоянно спотыкаясь, и Иван взял его за руку:
– Леша, держись, привыкай теперь жить один. Видишь я тоже не умер с горя, а вырос, выучился, сейчас работаю, хотя сиротой остался в девять лет. Когда я очутился в детском доме, я думал сойду с ума, ведь у меня оставался дед, вернее прадед, старенький, совсем немощный. Но в детском доме были добрые хорошие люди, они иногда водили меня к деду, и даже на его похоронах я был. Но вскоре меня перевели в другой детский дом. А я так и не знаю, что же стало с домом деда, и все собираюсь выяснить Но некогда этим заняться, а вот с завтрашнего дня я и начну.
– В новом детском доме было хуже, я был новеньким, а там были свои правила, следовать которым я не хотел, мне они не нравились, поэтому меня часто били, а я яростно отбивался от нападок старших. Но вскоре сменился директор. И жить стало легче. И я стал лучше учиться, ведь я понимал, что только образование, нормальное образование даст мне независимость и свободу от таких людей, как некоторые из тех, кто не давал мне проходу в детском доме. Я понял что даже мои льготы при поступлении не спасут от отчисления, если я не буду знать, того чему меня учили меня в школе, и я старался.
– А кто вы по профессии? – спросил Леша.
– Я инженер-механик, работаю на металлургическом заводе. Ну тебе в этом пока трудно разобраться, пойми только одно: учиться надо хорошо, иначе трудно тебе в жизни придется. Впереди тебя столько испытаний ждет.
Пока он говорил, они подошли к могиле.
Иван прижал к себе мальчика, который вдруг отчетливо понял, что сейчас, сию минуту, он останется один-одинешенек, и не будет знать, что его ждет завтра. Он снова зарыдал.
– А теперь плачь плачь, – участливо говорил мальчику Иван, – пусть все слезы останутся здесь, на кладбище, а дома ты уже будешь спокоен.
– Мне бабушка не даст быть спокойным, она меня не любит, считает нахлебником.
– Значит приходи ночевать к нам. Знаешь в какой квартире живу?
– Нет не знаю.
– В тридцать первой, только бабушку предупреди, – сказал Иван и засомневался, – а может лучше прийти за тобой? – вдруг спросил он.
Мальчик растерянно глянул на него:
– Не знаю.
Потом все поехали на поминки, Иван подошел к соседке с их этажа:
– Тетя Галя, а я могу поехать? Я не хочу Лешу одного оставлять, он слишком расстроен.
– Конечно, ты же на кладбище как отец родной за Алешенькой приглядывал., а на бабку его внимания не обращай.
Они сидели рядом и оба молчали. Иван считал, что мальчик должен послушать, что говорят о его матери-соседи. А говорили много и искренне, ведь его мама была медсестрой, и всегда приходила на помощь к соседям: делала уколы, массаж, так как была неплохой массажисткой по мнению Матвеича. А ему она особенно помогала, часто ходила в магазин за покупками, его родственники жили в сельской местности и сами были чуть младше его.
От чего умерла мама Леши никто не знал, а ее свекровь никому так и не сказала о причине смерти, некоторые говорили, что видели ее чуть ли не позавчера, поэтому недоумение вызывало то, что Сергеевна не нашла нужным сказать причину смерти. Иван сидел почти напротив бабушки Алеши и прекрасно видел властно-надменное лицо, тяжелый взгляд, какие-то суетливые движения рук. Она тоже поглядывала на него, а потом, как он понял, спросила о нем у соседки. Та ей ответила, и она потеряла к Ивану всякий интерес.
После поминок они пошли домой пешком, так как до дома было десять минут ходьбы. А пока они шли Ивана терзали сомнения:
– Стоит ли мне подходить к этой женщине, сказала ли ей соседка, что он живет не один, а с женой, но уже у подъезда он все же решился и, так как они шли первыми, он остановился и подождал всех остальных. Женщины почему-то все тоже останавливались рядом с ними, наконец-то подошла и Агния Сергеевна.
Леша еще на кладбище сказал Ивану, как зовут бабушку. И Иван обратился к ней:
– Агния Сергеевна, а можно Леша переночует у нас?
Бабушка внимательно поглядела на него, затем обвела взглядом всех соседок и, решив, вероятно, что они ждут положительного ответа, сказала:
– Хорошо, пусть остается у вас, я ведь не могу с ним нянчиться, дома убраться надо.
Ивану показалось, что все с облегчением выдохнули.
Вечером они вдвоем приготовили ужин и ждали Дашу. Вернувшись с работы, Даша даже не удивилась. Она знала все о муже, и даже была уверена, что тот захочет усыновить мальчика. И после ужина, когда Алеша вышел из кухни, Иван и сказал ей о своем желании усыновить мальчика.
Но для себя Даша пока не решила, как она отнесется к его предложению. Даша была родом из деревни. До того, как они поженились, у Вани была однокомнатная квартира, которую он получил как сирота. А когда они поженились, то ее родители добавили денег к накоплениям Ивана. И Даша с Иваном купили вот эту двухкомнатную квартиру где они сейчас живут.
– Я пока кроме жалости к мальчику никаких чувств не испытываю, поэтому нужно время, чтобы понять, нужен ли мне этот ребенок, ведь, думаю, что у нас будет свой когда-нибудь. Но время не ждет, пока я буду думать, его может забрать другая семья.
Даша не знала, что детей в основном берут маленьких, и испугалась, что Алешу могут забрать раньше, чем она что-то надумает.
За ужином Иван предложил ей:
– Даша, а давай в субботу поедем к твоим родителям, ведь они люди взрослые и мудрые, может что-то и посоветуют, а?
Давай! – согласилась сразу Даша.
Жду ваших отзывов, мои многоуважаемые читатели! Будьте здоровы и счастливы!
Читайте на моем канале другие мои рассказы: