У Тамары Петровны душа за сына болела очень. Так уж устроено в человеческой природе - болеть душе за потомство. И Тамара Петровна за сына Сережу переживала всю сознательную жизнь. А как женился он - так и ни минуты покоя уже не знала. Супруга Сереже досталась такая - крайне неудачная эгоистка.
Позвонил вчера Сережа маме и попросил усталым голосом.
- Мама, - попросил он тихо, - спрячь меня, пожалуйста. Так уж я устал. Лежать хочется и даже пальцем не шевелить. Прошу лишь одного - укрытия.
А Тамара Петровна так и знала: жена Сереже никакого покоя не дает. Заездила до невозможности. И раньше сын на супругу Люсю жаловался, конечно. Но прятать его пока не просил. А вот же - допекла.
Взяла Люся в оборот Сергея. И работает он ей на одни наряды. Так и говорил сын про платья да чулки. “Вся зарплата, - жаловался, - на наряды идет. У нас дома, мама, пятый шкаф намедни появился. И на всех полочках вещи ее. Мне лишь ящик в коридоре, у калошницы, отвели. Небольшой такой ящичек, рядом с собачьей курточкой. Вот там все мои нехитрые пожитки валяются”.
А это невестка все наряжалась. Все лицо мазала всяким кремом, маски какие-то покупала без остановки. А куда, спрашивается, ей с гладким лицом ходить? На работе Люся в последний раз два года назад была. Как уселась в декрете - так и на работу пока не собралась. Сидит, лицо мажет, наряды куда-то носит.
Хозяйка она еще равнодушная и занятий с ребенком не проводит. Ребенок там сам по себе существует. Бегает по квартире, кубиками только кидается. А чуть Сережа на порог - Люся ему дите в руки сует. А сама наряжаться бежит и крем по себе размазывать.
"Даже поужинать не даст, - Сережа говорил, - только дверь открою - а мне уже на плечо Маню усаживают. Водись, мол, папочка. А я-то уставший пришел. И от голода в пузе воет".
И вот - дожили. Укрытия сын просит уже от семьи такой.
- В отпуск, - Сережа шепчет в трубку телефонную, - в марте я иду. И спрячь меня у себя. Наврем Люсе этой, что хвораешь ты и нуждаешься в сыновней заботе. Будто должен я тебе пилюли подавать и бульон варить с утра до ночи. А сам высплюсь хоть. А то Люся весь отпуск меня с Маней оставлять станет. А сама то на ногти, то на когти, то по паркам шататься. А я вымотался ужасно. И мечтаю весь отпуск лежебочничать в тишине. Один ведь в семье работаю.
И приготовила Тамара Петровна Сереже комнату отдельную. Дверь проверила - чтобы скрипу не было. Шторы потемнее организовала. Пусть, думает она, отоспится Сережа мой. Дома-то ему нет такой возможности. Живет Сережа в тесноте и бесправии. Хотел когда-то улучшить жилищные условия. Но где там - наряды Люсины весь бюджет съедают.
- И отпускные спрячешь, - Сережа просит, - у тебя они целее будут. Пусть сами там пожить попробуют.
Так и порешили Тамара Петровна с сыном. Три недели полноценно хворать она будет, а Сережа уход оказывать. И домой к себе даже носа не покажет - болезнь у Тамары Петровны будто дюже заразная. Ждут марта, дни считают. И кто осудит эту мать? Любой матери своего ребенка жалко.