Когда родилась Алёнка, мать с отцом в роддом не пришли. Забрала Аню с малышкой крёстная. Через несколько дней родители всё же зашли. Крёстная очень обрадовалась, засуетилась, – бросилась на стол собирать:
-Вот и посидим все вместе,– такое событие у нас! Девчоночка родилась. Какие теперь могут быть обиды!
Мать сдержанно напомнила Анюте:
-Сказала, – сама справишься. Вот и справляйся. Не послушала меня, когда я говорила, что тебе надо сделать. Чего ты теперь хочешь.
Аня хотела, чтобы мама взглянула на малютку… А ещё – очень хотела… до девчоночьих слёз хотела услышать простые мамины слова, что всё хорошо будет.
Может, мать и ждала, что Анюта заплачет… Ошибку свою признает, – что ушла к Михаилу в общежитие до свадьбы… А Аня ответила:
- Я ничего не хочу.
За стол мать с отцом не сели. Ушли.
Крёстная растерянно и горестно покачала головой, взяла на руки Алёнку…
У Ани – диплом с отличием. И она сама выбрала, где будет работать, – лишь узнала, что на отдалённую степную шахту «Светлоярская» требуется фельдшер. Светлый Яр – родной посёлок Михаила… Батя Мишкин тоже в шахте погиб – мальчишке тогда едва семь лет исполнилось. А вскоре и матери не стало. Мишку тётка к себе забрала. Тётка, сестра отца, живёт далеко отсюда, а Мишка всё равно в родные края вернулся, в горный техникум поступил, на шахте стал работать. И сейчас Анюта решила, что они с дочкой будут жить в Светлом Яру. Крёстная выручила:
- Малышка у меня будет. А тебе, Анютонька, работать надо, – чтоб специальность не забыла. Устроишься, тем временем и Алёнка подрастёт, – тогда и заберёшь девчонку. В Светлом Яру, я слышала, ясельки хорошие.
И Аня уехала в Светлый Яр.
Как-то в шахтный медпункт зашёл Елисеев, директор шахтоуправления. С помощником по кадрам и быту Морозовым осмотрели окна, отопление. Валерий Павлович кивнул Морозову:
- Через пару дней – смету на ремонт.
С интересом взглянул на нового фельдшера:
- Это ж откуда такая к нам?
- Из медицинского училища, – объяснила Анюта.
- Как работается? В общежитие устроились?
А узнал её фамилию – в глазах улыбка мелькнула:
- Залугина, значит. Часом – не Владимировна?
- Владимировна.
Елисеев пожал Анину руку:
- Вот, значит, как, Анна Владимировна! Знакомы мы с твоим батей. Я у вас на «Закурганной» практику проходил. А батя твой уже машинистом угольного комбайна работал… – Елисеев по-мальчишески взъерошил волосы: – Выручил он меня однажды…
Володька Залугин и правда выручил тогда студента-практиканта горного факультета. Так случилось, что перед самым отъездом на практику у Елисеева с Иришкой размолвка вышла: к Ирине приехал бывший одноклассник, курсант военного училища. Весь из себя, понятно, – красавец, при погонах. С букетом розовых роз. К тому же – не просто одноклассник, а Иришкина первая школьная любовь. А Валерка в тот вечер принёс Ирине полевые ромашки с васильками. Курсант заносчиво сощурился. А, может, Валерке так показалось. Только бросил студент взгляд на свои поношенные брюки… Кивнул Иришке, на срочные дела сослался. И ушёл.
Проводить его Ирина не пришла. Хотя – договаривались, и она очень хотела проводить его на шахтную практику…
Как-то перед спуском в ночную смену машинист проходческого комбайна Володька Залугин протянул практиканту пачку сигарет:
- Что хмуришься, студент? Шахта наша не по душе, что ли? Тяжело?
Валерка пожал плечами:
- Мне не впервой. Я на каждых каникулах в шахте работаю.
-Ну, тогда ясно, – сквозь сигаретный дым понимающе кивнул Володька.
- Что… ясно?
- Ясно, что у тебя с настроением.
А разговорились уже в шахте, когда присели на глыбу породы передохнуть. Володька молча выслушал сбивчивый Валеркин рассказ, – что не пришла Ирина проводить… Опустил на плечо тяжёлую руку:
- Так обиделась она, – на твоё недоверие. С девчонками нельзя так.
Через пару дней Володька пришёл в общежитие. Протянул большущий букет роз. Елисеев оторопел: целое облако! Никогда не видел, чтоб в одном букете было столько роз, и – таких разноцветные: белые, желтовато-кремовые, нежно-розовые… Ещё – алые, тёмно-красные, морковно-оранжевые…
- Держи. Прямо – из сада. – Володька ухмыльнулся, уточнил: – Из соседского. Завтра выходной, успеешь смотаться в город.
Этот букет роз Иришка часто вспоминает…
Рассказывал Анне Владимировне ту давнюю историю… Девчонка-фельдшер улыбалась, а синие-синие глаза вдруг затуманились слезами. Валерий Павлович встревожился:
- Дома… Всё хорошо, Аня? Как мать с отцом, – здоровы?
Что ж тут непонятного… По дочке скучала Анюта… И вот такой заботы давно не чувствовала… Сердце откликнулось на слова директора шахты.
Елисеев выслушал простой девчоночий рассказ. Снова пожал Анютину руку:
- Справишься. И дочку, Алёнку свою, вырастишь. И жениха мы тебе найдём. А отца твоего Михаила я знал. Я тогда только приехал по распределению в Светлый Яр, горным инженером работал. Тот взрыв в шахте помню… Михаила помню мальчишкой, – лет семь-восемь было ему тогда.
Прямо родным человеком показался Анюте Елисеев…
А он свёл брови:
- Давно собирался Володьку… Владимира Алексеевича, проведать. Ты не переживай, дочка. Шахтёр шахтёра всегда поймёт: поговорю я с твоим батей. Всё хорошо будет. И дед у твоей Алёнки будет, и бабушка.
Шахтёр шахтёра понял.
А мать – ни в какую. Упрямо поджала губы, сухо бросила Елисееву:
- Она сама выбрала. Её никто не заставлял.
Бывало, Елисеев заходил к Ане в медпункт:
- На днях в город еду. Давай со мной, – дочушку с крёстной проведаешь.
Светлый Яр – посёлок маленький. Как-то Морозов осторожно заметил:
- Ты это, Валерий Павлович. С Анюткой бы… поаккуратнее.
Елисеев поднял глаза:
- С Анюткой – как?..
- Ну… Бабы судачат. Моя в выходной с базара пришла, говорит: так, мол… и так: у Елисеева с Анькой…
Валерий Павлович устало провёл ладонью по глазам:
- А базар, Морозов, по-твоему, для чего предназначен?
- Я – так… Предупредить. А ты сам смотри. Говорят, ты в общежитие к ней заходишь. С полной сумкой, – продуктами её обеспечиваешь.
- Ну, значит, захожу и обеспечиваю. По этому вопросу у тебя всё, Степан Кузьмич? Давай, – по ремонту крыши в детском саду докладывай.
Полную сумку собрала Анюте крёстная. Елисеев подвёз Аню к общежитию. Взял сумку из её рук:
-Хорошая у тебя крёстная, – дай Бог ей здоровья.
Лиля, Анина подружка по комнате, тут же забегала, – поставила чайник, в момент на стол собрала:
-Ой, Валерий Павлович! Давайте чайку с нами!
Елисеев неожиданно согласился: сто лет не было, чтоб вот так: чайку с нами…С крёстниным вареньем из райских яблок.
А дома…
Разговор Ирины с Тамарой Леонидовной Елисеев услышал случайно. Подруга примеряла новые Иришкины серьги, восхищалась:
- Нуу, Ир!.. Нуу, Валерка, ну, Валерий Павлович! И выбрал же!.. У царицы таких не было!
Удивился откровенному и усталому раздражению в Иринином голосе:
- Если бы он ещё сказал, куда мне их надевать… кому показывать.
-Ир!..
- Что – Ир, Тома. Годы проходят. Артём вырос, а я, кроме Валеркиной шахты, совещаний, проверок не вижу ничего. Он дома меньше бывает, чем в шахте… и на своих совещаниях, на всех этих совместных с горноспасателями учениях.
- Ир!..
- У меня всё могло быть по-другому.
Валерий допоздна работал с документами. В спальню заходил, когда Ирина уже спала. Однажды увидел на подушке раскрытую книгу, осторожно взял её: не разбудить бы Иришку. Из книги выпал какой-то листок. Елисеев поднял его, в свете ночника рассмотрел номер телефона. А рядом с номером – наискосок, на весь лист, крупным, чётким почерком, этак уверенно: Звони! Жду! Игорь.
Игорь?..
Перед глазами возник букет больших розовых роз. И – заносчивый курсант в парадной форме.
Ирина называла его Игорьком, – припомнил Елисеев. Отчего-то растерялся: это ж… давно было?.. Ну, когда бывший одноклассник заехал проведать Ирину… Перед шахтной практикой дело было.
А Игорь и сейчас заехал проведать Ирину. Елисеев на минуту заскочил домой: неожиданно вызвали в Управление, надо было взять кое-какие документы. В комнате за столом сидел офицер в лётной форме. Ирина угощала его чаем. С тортом: торт этот Ирина пекла вчера до поздней ночи, – сама, без Евгении Михайловны. Знала, что гость приедет?..
Артём потом спросил:
- Бать, а что за генерал чай у нас пил? Половины торта – как не бывало.
Валерий Павлович взъерошил Тёмкины волосы:
- Почему – генерал? Подполковник. Ты же знаешь.
- Да знаю, бать. Просто вид у него… в общем, генеральский. В худшем смысле слова.
- Это мамин одноклассник, – объяснил Елисеев сыну.
Ирина загрустила.
Поздними вечерами, когда Артём уже спал, подолгу, вполголоса, с кем-то разговаривала по телефону. Вообще, казалось, что она не разговаривает, а – лишь слушает чьи-то слова… Лишь однажды Елисеев случайно услышал, как Ирина отозвалась кому-то, – в сокровенной грусти призналась:
- Я тоже…
Утром Елисеев обнял Иринины плечи, посмотрел в глаза:
-Ириша!..
Ирина отвела взгляд. Освободилась от его рук, отошла к окну. Помолчала. Не поворачиваясь, сказала:
- Не торопи меня. Я пока… ничего не знаю.
А потом уехала в Михайловку, к сестре.
… Лилька всё же отважилась, – спросила подругу:
- Ань!.. А у вас с Елисеевым… правда?
Аня гладила белый халат.
-Что у нас с Елисеевым – правда?
- Ну… Что встречаетесь вы с ним.
- Встречаемся. Мы с ним на одной шахте работаем.
- Ань!.. Я не про шахту. Ты вот… очень уж старательно халат гладишь… И стираешь, – каждый день.
- А ты, Лиль, думаешь, что шахтёрам было бы приятнее смотреть на неряху?
-Ань!.. Я ж – не про шахтёров!
-Хочешь знать, нравится ли мне Валерий Павлович? Нравится.
-Это… как отец, Ань?
- Нет. Не как отец. Как самый лучший на свете мужчина.
- Аань!!! Он же… У него же… жена! И – сын!.. Он знает, что он тебе… что ты его?.. Ань!
- Вот потому что у него – жена и сын, он никогда об этом не узнает.
Это с Лилькой было легко говорить, – так спокойно-уверенно…
А по ночам Аня неслышно плакала. Думала о том, что Мишка был похож на Елисеева… Прошли бы годы… Выросла бы их Алёнка, – имя для дочки Мишка сам выбрал, ещё когда они лишь мечтали, что у них ребёночек будет, – и Мишка стал бы таким, как Валерий Павлович…
Заметила Анюта, что в последнее время Елисеев выглядит очень уставшим. Потому и осмелилась, – пригласила его попить чабрецового чаю… Запомнила, как Анастасия Васильевна, повар из шахтёрской столовой, говорила, что директор шахты чабрецовый чай любит.
В тот день Валерий Павлович ездил в Управление. Если получалось, он всегда предлагал Анюте с ним съездить, – Алёнку с крёстной проведать. Анюта радовалась: автобус из Светлого Яра – лишь по утрам. А она купила дочке куклу: ей самой в детстве очень хотелось такую… В «Детском мире» встретились с Елисеевым. Валерий Павлович чуть растерянно и смущённо признался:
- У Карунина сын родился. Пригласил вот, – отметить. А я уж забыл, что дарят таким малым.
Анюта помогла Елисееву выбрать подарок для мальчишки, – большой яркий мяч и матросский костюмчик.
А Валерий Павлович улыбнулся:
- Кукла побольше твоей Алёнки будет, Анюта.
В Светлый Яр вернулись поздно: Елисеев задержался в Управлении, и к крёстной заехал, когда уже к полуночи близилось…
…После уроков Танюшка Матвеева пригласила:
- Тём, давай ко мне зайдём. Сочинение напишем… Алгебру сделаем.
-Сочинение и алгебру?.. Только-то?
- Не только. Чай попьём, – я вчера печенье пекла, с абрикосовым вареньем.
Артём сожалеюще вздохнул:
- С абрикосовым вареньем?.. Нет, Тань. Я сейчас в Михайловку, к матери, еду. Надо мне.
-Тём!.. Сочинение – на завтра!
- Ну… в общем, надо мне, Тань.
Артём не знал, что скажет матери... Он просто не хотел, чтобы она возвращалась домой. Ему казалось: если мама приедет, ей откуда-то сразу станет известно – про Анюту, про куклу… Может, по отцовским глазам поймёт…
У дома тёти Нины Артём удивлённым взглядом окинул машину: та самая, на которой этот… генерал, мамин одноклассник, приезжал к ним.
Тётя Нина разговаривала с соседкой. Увидела Артёма – растерялась:
- Тёмка?.. Ты откуда? – Почему-то засуетилась: – Ты здесь подожди, Тёмочка…Ты подожди пока… здесь.
Тёмка ничего не понял: чего здесь ждать? Ему надо было увидеть маму… и сказать ей, что… что отец их предал.
Взбежал по ступенькам крыльца.
Мама сидела на диване. В каком-то незнакомом, должно быть, тёти-Нинином, халатике. А этот… подполковник-генерал целовал мамины руки…
Мама поднялась. Поспешно собрала распущенные волосы:
- Артём?..
В Тёмкиных глазах потемнело…
Подполковник-генерал пробежал пальцами по пуговицам форменной рубашки. Возмущённо бросил маме:
- Предупреждать надо!
Подхватил китель и вышел.
Мама хотела обнять Тёмку.
Он уклонился от её рук.
- Тёма!.. Артём!.. Я тебе… всё объясню!
Тёмка плохо слышал свой голос:
- Так я всё видел, мам. Я только хотел тебе сказать… про отца сказать. Батя, мам… Отец… предал нас. Он… другую нашёл.
Мама всё же взяла Тёмку за плечи, посмотрела в глаза:
- Другую?..
- Да. Ты уехала… а он – с этой… из шахтного медпункта.
А мама… вдруг улыбнулась. Густые её волосы снова рассыпались по плечам.
- Артём! Аня – дочка его старого друга. Отец на практике был… Перед его отъездом… в общем, так получилось, что мы с ним поссорились. А Владимир помог нам помириться. Аня – дочка Владимира Алексеевича.
Тёмка будто услышал строгий Анюткин голос:
- Владимировна я.
А мама рассказывала:
- У Ани не заладилось с родителями. И отец решил, что обязательно должен помирить её с отцом и матерью.
-Так ты… знала, что он её… в машине возит?
-Конечно, знала. Он мне всегда рассказывал про Анюту. Да я и сама не раз говорила с ней. – Мать прижала к себе Тёмку: – Ты… отца ни в чём не вини.
-А ты… Значит, ты… – Тёмка отчаянно махнул рукой, выбежал из дома. Расслышал горькие слова:
- И… меня не вини… Ничего у нас с Игорем не было…
Оттолкнул тёти-Нинину руку. Успел запрыгнуть на ступеньку автобуса: он как раз возвращался из Терновки и притормозил на остановке в Михайловке.
Отец вернулся, как всегда, за полночь. Артём вышел к нему в коридор. Батя устало улыбнулся:
- Чего не спишь?
- Бать!.. Давай поговорим.
- Поговорим, конечно. Ты ужинал? Что там у нас, – подогреем?
Говорили долго, – обо всём: про новый проходческий комбайн, про шахтные насосы. Вспоминали, как на рыбалку ездили. Про горный техникум говорили, про школьный спортзал. Даже про Софью Константиновну.
Несколько раз Тёмка собирался с духом, – чтоб сказать отцу про Михайловку… и подполковника-генерала.
И – не сказал.
Не потому, что не решился. Просто они с отцом впервые говорили, – так долго… и – так хорошо.
А про маму – лучше завтра.
Или – никогда: а вдруг что-то произойдёт, – что-то совершенно немыслимое, но произойдёт… и всё изменится. А если Тёмка расскажет отцу про этого… маминого одноклассника, то тогда уже ничего не изменится.
А на следующий день приехала мама.
Тёмка вернулся после тренировки. Будто и не удивился, просто молча ушёл в свою комнату.
Евгения Михайловна заглянула к нему:
- Ишь, умник!.. Считай, полмесяца мать не видел… и – характер свой показывает. Мал ещё! Сказано, – обедать иди!
Откуда ж Евгении Михайловне было знать, что мать Тёмка вчера видел…
Откуда ж ей было знать, как повзрослел Тёмка со вчерашнего дня, – будто за целую вечность…
А утром отец сказал:
- На осенних каникулах рванём под Новоазовск?
Тёмка поднял глаза:
- А мама?
- Мама любит море поздней осенью.
…Летом у Тёмки родилась сестра.
А в Светлом Яру готовятся к свадьбе: Анюта, фельдшер шахтного медпункта, выходит замуж за Сергея Воронцова, нового горного мастера. Батя сказал, что свадьба будет на берегу Донца, на шахтёрской базе отдыха.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)