Продолжаем рассказывать о родителях, которые взяли в семью детей другой национальности
Первые две истории - читайте тут и тут
Семья Елены и Мурата воспитывает Нозияи
Елена и Мурат вместе уже больше 20 лет. Они занимаются семейным бизнесом и живут в своем доме под Санкт-Петербургом. Их старшему сыну Тимуру 18 лет, у него уже началась самостоятельная жизнь. Но Елена и Мурад все равно остаются молодыми родителями и скучать им не приходится, ведь сейчас в их семье растут трое детей дошкольников: 6-летний Артур, 4-летняя Карина и 3-летняя Нозияи или, как ее зовут дома, Надя. Свою младшую дочку Елена и Мурат забрали из детского дома два года назад. Елена подчеркивает, что в своих высказываниях на тему приемного родительства над ребенком другой национальности она никого ни к чему не призывает и выражает только свое мнение, основанное на опыте и жизненных наблюдениях.
- Дети нам давались очень трудно. Но мы с мужем всегда мечтали о большой семье. Поэтому мотивация у нас была сильная. И все эти годы мы знали, что если не получится родить своих, то мы возьмем приемного ребенка. Своего старшего сына я родила в 27 лет, потом был перерыв в 12 лет и в 39 лет я родила второго сына, а еще через два года — дочку. Казалось бы — два мальчика и девочка, мечты сбылись. Но мысль о том, что мы могли бы взять приемного ребенка меня не покидала. Я стала смотреть информацию в интернете и всесторонне разбираться в этом вопросе.
Какое-то время я не говорила мужу о своем намерении, так как боялась, что он скажет, что я сошла с ума и начнет меня отговаривать. Но он сказал: «Давай возьмем. Только девочку».
Вся подготовка до момента получения заключения о том, что я могу стать приемным родителем, заняла год. И этот период, пока я готовилась и собирала информацию, был очень тяжелый для меня эмоционально, я могла расплакаться от напряжения. Ведь, если честно, будущему приемному родителю надо пройти круги бюрократического ада. Но с другой стороны — это такая проверка на то, а действительно ли ты хочешь взять приемного ребенка?
Когда после получения на руки заключения я стала искать ребенка в базах приемных родителей, я вообще не задумывалась о вопросе национальности. Однако в опеке вопрос о том, важна ли нам национальность будущего приемного ребенка, мне задали одним из первых. Я понимала, что у национального ребенка шансов попасть в семью меньше. Однажды я спросила: «А что, национальных детей хуже забирают в семьи?». Мне ответили, что раньше, лет 20 назад, действительно их усыновляли хуже: раньше для абсолютного большинства была очень важна тайна усыновления. Люди скрывали от малыша и окружающих, что ребёнок неродной. Соответственно, хотели, чтобы ребенок максимально походил на них, чтобы избежать вопросов и не нарушить тайну. Но это оборачивалось против всех: семья жила в постоянном стрессе, что кто-то узнает или расскажет ребенку.
А для выросшего ребенка, который случайно или нет, через много лет узнавал, что он неродной, это было чревато сильнейшей психологической травмой.
Сейчас другая ситуация: психологами и специалистами по приемному родительству доказано, что ребёнок с самого раннего возраста должен знать о том, что он приемный. Он должен это понять, принять и потом с этим жить. И общество тоже имеет право знать эту информацию. Иначе это постоянный фоновый груз тревоги и недосказанности, жизнь во лжи. Поэтому и вопрос национальности стал не таким важным для будущих приемных родителей. В опеке мне ответили тогда: «Сейчас берут всех». Да, для некоторых это по-прежнему принципиальный момент, но стало намного-намного проще.
Что страшит будущих приемных родителей? Махровые стереотипы, которые возникают в голове от незнания или нежелания с ними разбираться. Люди путают понятия.
Гены отвечают главным образом за внешность — цвет кожи, разрез глаз, цвет волос, и за ряд особенностей здоровья. Но доказано, что воспитание и окружающая среда на формирование характера влияют сильнее, чем наследственность.
Тем более, что у приемного ребенка зачастую невозможно со 100% вероятностью установить национальность. Наша дочь тому пример: ее мать в документах записана как русская, ее бабушка русская, но при этом я знаю, что дочка имеет и армянские корни тоже — ее дедушка армянин. Внешне и по фамилии кровная мама Нади также выглядит как армянка. Национальность кровного отца нашей дочери вообще сплошной вопрос. В документах он записан как гражданин Узбекистана. Но при этом в судебной документации о лишении родительских прав с его слов записано, что на момент зачатия ребенка он в стране не жил. Поэтому большой вопрос, а какие у нее корни по линии отца. Информация о национальности ребенка может быть записана со слов и ее не проверить, соответствует ли она действительности.
Если вопрос о национальности сильно волнует будущего приемного родителя, это повод задать себе вопрос — а почему так? С большой долей вероятности, за этими страхами стоят некие непроработанные травмы, некие заранее завышенные ожидания от ребенка. Но ведь эти вопросы могут возникнуть и с кровным сыном или дочерью. А мы не имеем права ожидать от ребёнка в принципе, каким он будет. Поэтому приемный родитель с такими сомнениями должен в первую очередь разобраться в себе, проработать какие-то свои травмы и только потом идти в приемное родительство, которое и без того очень сложное.
Когда я начала искать ребенка, то сразу поняла, что национального ребенка возьму скорее, чем русского. К слову, мой муж по линии отца наполовину осетин, а по линии матери русский. Изначально мы смотрели девочку-китаянку. Я планировала ее брать, но в тот момент была еще очень неопытна в плане оформления документов. Получилось, что пока я собиралась — ее забрали. После этого мы смотрели девочку-цыганку, но и с ней не получилось по ряду причин. И вот 24 февраля 2022 года мы увидели в базе нашу будущую дочку. По имени сразу было понятно, что она национальная девочка. Ей на тот момент было два года. И вот уже второй год Нозияи часть нашей семьи.
Единственное в чем я считаю мы допустили ошибку — мы стали обращаться к ней русифицированным вариантом ее имени. Но этому есть объяснение: в детском доме она жила два года, но все называли ее по-разному. Когда мы ее забрали, то спросили у знакомых из Узбекистана, как чаще всегда адаптируется имя Нозияи, и по их рекомендации стали ее звать Надей, к чему все привыкли.
Я знаю, что в последнее время национальных детей в базах данных снова стало больше. Это связано с общей ситуацией: доходы многих людей падают, ситуация в экономике нестабильная, стало в целом сложнее жить. Но дети рождаются. И если вы думаете все-таки брать приемного ребенка и боитесь брать детей другой национальности, то попробуйте поработать над этой проблемой, задать себе вопросы, подумать о своих страхах. Скорее всего, их можно преодолеть.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала благотворительный фонд "Измени одну жизнь" и лично Иоланту Качаеву, а также благотворительный фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам", его проект "Сопровождение замещающих семей" и лично Оксану Маркеч.
Автор текста Дарья Шаповалова, фото предоставлено героиней публикации.
