Тема как раз для «Мутного времени». Про смуту в ханстве с непонятным ханом, но понятными и существенными последствиями для всей Евразии. Как ни странно - немало похожую на нашу собственную начала XVII века. Хотя бы своими самыми смутными персонажами.
Именно в это время Ногайская Орда попадает в наши учебники истории. Там считается, ногайцы присягнули на верность Ивану Грозному и ничтоже сумняшеся пририсовывают к территории державы Грозного огромные территории. Вот только не лукавят ли наши историки?
Вопрос о дате перехода ногайцев под русскую власть до сих пор немного тенденциозный. Наиболее ранней датой такого перехода считается 1490 год, когда бий Муса согласился признать дядей или отцом Ивана III. Именно отталкиваясь от этой даты официальные летописи стремились видеть в ногайцах подданых московского великого князя (а впоследствии и царя). То, что уже к концу 1490-х всё тот же бий Муса стал куда менее вежлив, московские летописи умалчивают (а когда пропаганда работала иначе). Его сын Саид-Ахмед до изгнания братьями в Хиву и вовсе устроил безобразную перебранку с малолетним великим князем Иваном Васильевичем, требуя назвать себя «братом и господином» и платить ногаям ордынскую дань. Московское правительство отвечало жестко и импульсивно.
Отношения Ногайской Орды и Великого княжества Московского во второй четверти XVI века скатились к откровенной вражде и вариантов избежать ее было немного. Ногаям очень нужна была Казань как главный торговый и логистический центр их владений, связывавший воедино Сибирь, Урал и Поволжье. У них были силы, некоторая легитимность (особенно после призвания на ханство представителей старшей ветви Ордынской династии) и понятная осознанная цель. Московская политика была (как ни странно это прозвучит) более компромиссной. Казань была щитом и кошельком России, причем первый пункт был явно важнее. Враждебная Казань гарантировала набеги в самое сердце страны, поэтому от казанских элит требовалась относительная лояльность и безопасность в обмен на торговые барыши и административную и религиозную автономию. Если в конце правления Ивана III эта схема работала, то при Василии III стала давать регулярные сбои.
Теоретически, наверное, баланс интересов Русского государства и Ногайской Орды в Казани был возможен (и его много и активно искали), но, как и многое разумное в истории, оказался неосуществим. Ногайская власть в Казани означала старт привычной набеговой экономики (а единственным реалистичным объектом таких набегов становились русские владения). Русская власть в Казани означала свободу русской торговли и отказ от ногайской армии (с кем ей воевать, если на севере свои территории, на востоке – союзная России Сибирь Тайбугинов, а на юге – сами ногайцы?). Компромиссом мог быть хан из астраханской династии, балансирующий русский гарнизон в Казани и ногайских аристократов в Даруге (типаж – Едигер-Магомет, он же Симеон Касаевич Звенигородский), но жизнь не любит таких сложносочиненных конструкций. Слишком много они несут рисков.
Бурный 1552 год поставил Ногайскую Орду и Московское царство в позицию прямого военного противостояния. Большая часть гарнизона Казани, пришедшая с ханом Едигером – ногайцы. Они же были основой полевой армии мурзы Епанчи, разбитой на Арском поле армией во главе с Александром Горбатым. Значительная часть ногайцев гарнизона вместе с самим Едигером сдались на милость победителя и были вывезены в Россию.
В 1553 победители прошли по самому краю смуты. «Болезнь» Грозного, смерть его малолетнего сына и опала влиятельного до того клана Захарьиных не связывается у нас в источниках с бурными событиями тяжелого штурма Казани, но имеют к ним непосредственное отношение. В репликах бояр звучит малопонятная по существу, но очень искренняя ярость недавних победителей по отношению к собственному царю. Его обвиняют то в нерешительности, то в больших потерях. А еще на продолжение войны нужны деньги, очень много денег, что не может нравится дворецким Захарьиным. Царь после 1553 становится очень тихим лет на 5-6, в России первый (и последний) раз в ее истории появляется регент в лице двоюродного брата царя Ивана Владимира Старицкого, а Захарьины вышвыриваются из элиты. Чрезвычайные налоги вводятся и местами вызывают бунты. Личные владения царя передаются по большей части будущим жертвам Опричнины (княжатам Оболенским, Стародубским и т.д.). Переворот очевидно поддерживается церковью в лице митрополита Макария.
Пока в Москве идут разборки, ногайцы совершают большой поход на Казань. Возглавляет его лично бий Юсуф. В Орде тоже спорят сторонники военного решения (бий Юсуф и князья запада, предположительно хан Бекбулат, потерянный нашими историками) и сторонники компромисса с Россией во главе с его младшим братом Исмаилом.
Позицию вторых стоит пояснить отдельно. Они не были врагами своего народа, купленными царем Иваном за три копейки. Просто Ногайской Орде на фоне войны за Казань уже поплохело. Сибирь Тайбугинов была враждебна. Бывший ногайский пленник казахский хан Хак-Назар набирал силу и смотрел на ногайцев как на восставших вассалов, а не как на наставников юности. Из Хорезма (Хивы) атаковали наследники изгнанного бия Саид-Ахмета. Союзное Бухарское ханство было охвачено смутой. С Кавказа атаковали при первой возможности потомки бия Ямгурчи, периодически договаривавшиеся с одноименным астраханским ханом о переправе на ногайскую сторону. Ждали своего часа крымцы, не забывшие разгрома 1522. Из-за спин казахов уже проглядывались страшные и непобедимые в масштабах Средней Азии ойраты (калмыки), которые через семьдесят лет добьют Ногайскую Орду. Стоит ли Казань того, чтобы воевать за нее всей мощью Орды с единственным потенциальным нет, не союзником, но торговым партнером, у которого можно получить в приемлемых количествах порох и хлеб? Месть, традиции, кочевая империя – это всё, конечно, хорошо, но в Орде явно созревала ситуация, когда холодильник начинал неравный бой с телевизором.
Поход 1553 уже выявил эти разногласия. Исмаил, до того покорный воле брата, на этот раз в него не пошел и детям запретил. Казань устояла. В ответ в восставшее ханство пошли армии Курбского, Шуйского, Мстиславского и не только. Смута, не случившаяся в Москве, разразилась в Орде. Уже в конце 1553 Исмаил написал царю Ивану письмо с призывом взять юрт Юсуфа и отдать его ему, что послужило бы «чти твоему ж имени».
Первый этап разборок застало посольство Н.И. Бровцына к Исмаилу. Оно покинуло Москву 2 февраля 1554 г. и оказалось у Исмаила в мае. Его отписка говорит, что ногаи стояли друг против друга до начала переговоров о мире около месяца. Н. И. Бровцын сообщал, что Исмаил стоял против «…Юсуфа князя и его детей и Белек Булата» три недели, после этого бий и Касим прислали своих беков для переговоров о мир.
Пометки на полях.
Белек-Булат по версии современных историков – это Белек-Пулад мирза, военный правитель западного крыла Ногайской Орды. В этой смуте он последовательно на стороне Юсуфа, далее бежит в Крым с его детьми.
В 1557 он отправляет вместе со старшим сыном бия Юсуфа Юнусом посольство в Москву, в котором требует передать Астрахань ногаям (себе?) на условиях антикрымского союза, в случае отказа угрожал царю войной.
Такой вот предерзкий безродный ногайский мурза. Я единственный, кто видит в нем Бекбулата, отца Саин-Булата? Пару лет спустя его изгонят из Крыма и семья отправится в Москву, где задержится.
Касим – глава клана потомков Шейх-Мамая, победителя крымцев и двоюродный брат Юсуфа и Исмаила, владевший землями на востоке Орды. После переворота займет второе место в иерархии Орды, но уже в 1557 году будет убит сторонниками детей Юсуфа.
Конец пометок на полях
Однако мира не случилось, в конце 1554 бий Юсуф убит, а его сторонники во главе с сыном Юнусом и мирзой Белек-Пуладом бегут в Крым.
Начало новое правительство с прямого оскорбления русского царя. В грамоте, информирующей царя о восхождении на престол, Исмаил отводил Ивану IV место своего «сына» и предлагал ему воевать его «недруга», а русский царь должен воевать врагов Исмаила. Возведение на хаджитарханский престол Дервиш-Али-хана он рассматривал как деяние, совершенное по его «хотению». Исмаил предлагал не постоять за то, что попросит любой из них. Бий продолжал настаивать на отправке к нему Ядгар-Мухаммад-хана, а также ногаев, попавших в плен в ходе «казанской войны». Исмаил активно укреплял свое влияние на нового хана Хаджи-Тархана – Дервиш-Али. Бий выдал свою дочь за его сына. Такая вот безвольная марионетка, ага.
В России проглотили обиду, вежливо потребовав соблюдения этикета. Но в основном послы в Орду обсуждали перспективы совместной войны с Крымом. От Исмаила ждали 10-тысячное войско во главе с сыновьями, обещали дать стрельцов и пороха.
Пока же атаковали крымцы и их союзники. Бывший хаджитарханский хан Ямгурчи объединился с ногайскими беглецами Юсуфовичами. Эта коалиция эмигрантов заключила союз с крымским ханом Девлет-Гиреем и получила от него военную помощь. Первое нападение на Хаджи-Тархан союзники совершили в конце 1554 г. Дервиш-Али-хану удалось отразить атаку. А второго не потребовалось. Вместо нее случилась расторговочка. В Астрахани появился крымский калга (второе лицо ханства). Юсуповичей переправили на восточный (ногайский) берег. В качестве жеста ответной вежливости у бывшего хана Ямгурчи случилось отравление ударными дозами оружейной стали в острой форме. В Москве и Сарайчике были в ярости. В Сарайчике еще и в ужасе т.к. сил защитить столицу от кровников Исмаила под рукой не было.
Русский посол И.Т. Загрязский прибыл в ногайские улусы 26 мая 1555 г., Исмаил в то время кочевал на Каме. Встреча И. Т. Загрязского с Исмаил-бием состоялась 5 июня 1555 г. Исмаил прочитал поданную шертную запись и принял решение о проведении шертования в максимально быстрые сроки. Съезд ногайских мирз он назначил на 8 июня того же года. В тот же день стало известно, что ногайские мирзы-изгнанники захватили Сарайчик.
Исмаил поручил посла своим женам и двум своим ближним людям, но вскоре Юсуфовичи захватили улусы Исмаила и пленили и его гарем. Жены бия прислали к И.Т. Загрязскому его пристава Кулбаши, передавшему предложение бия, чтобы он «промышлял собою». Победители пленили Касим-мирзу и планировали его казнить, об Исмаиле они говорили как убитом: якобы ему голову «срезали». Русские дипломаты оперативно покинули ногайские степи и 19 июня 1555 г. прибыли в Свияжск.
Тем не менее непотопляемый Исмаил выжил и сумел удержать власть. В декабре в Москву прибыло посольство требовавшее (в русских летописях – униженно молившее) наказать Дервиш-Али и сторожить волжские переправы. В Москве и сами готовились к удару по Астрахани.
19 февраля 1556 г. в Ногайскую Орду отправились ногайские и русские послы. Миссию возглавлял А.Т. Тишков, направленный к Исмаил-бию. Главной задачей его была легализация союза и получение присяги ногайской знати. Естественно, привез и взятки. Формально это были выплаты за ограбленных в Казани ногайских купцов 700 рублей, но была и черная касса.
Кроме присяги много спорили и о судьбе Астрахани. Обсуждалась возможность возведения крепостей на основных волжских переправах, судьба Дервиш-Али-хана (ногаи требовали его выдачи Исмаилу). На хаджитарханский престол предполагался служилый царевич Кайбулла б. Ак-Кобек (его отец правил Астраханью в 1520-х, его сын Михаил Кайбуллович - боярской думой в начале 1570-х). Также предлагалась свобода переселения ногаев в астраханские пределы.
Но сила была не на стороне только приходившей в себя Орды. И.Черемисинов и М. Колупаев получили приказ убить Дервиш-Али, а население ханства разогнать. Планировалось возвести крепости на Переволоке и Самарском устье. Удалось не всё. И главной опасностью для русской армии были не слабые астраханские отряды, а возможность измены ногайцев и удара в тыл наступающей армии Пронского.
После победы над Астраханью царство стало закручивать гаечки. Исмаилу публично рекомендовали впредь «бездельных слов» не писать. В послании к Мухаммад-мирзе, сыну Исмаила эта позиция была высказана в более резкой форме: «Ведомо тебе и самому, которых юртов цари и те у нас братство выпрашивают. И тебе было нам бити челом и просити нашего добра не тем обычаем». Параллельно Грозный потребовал отправить себе царевича Тохтамыша, брата Бекбулата.
В Орду вернулись дети Юсуф-бия, старший из них Юнус стал нураддином (третье лицо ханства). Они сдали Черемисинову (первому воеводе Астрахани) крымские пушки и едва не принесли голову бывшего звенигородского князя Дервиш-Али (тот бежал в Мекку транзитом через Азов). Но смута в Орде всё не заканчивалась. Примирение Исмаила и детей Юсуфа было достигнуто за счет рода Шейхмамаевичей, глава которого Касим был убит. Они не стали терпеть обид и восстали. Восстание поддержали казахи.
Весной 1557 ногайские мирзы наконец провели шертование (присягу) на договоре с русским царем, но это вызвало мгновенный переворот. 23 июня 1557 г. (в Москве стало известно в августе 1557 г.) Исмаила вновь согнали с престола и на бийстве «учинился» Юнус-мирза. Несмотря на все попытки Юнуса убедить российское правительство и астраханского воеводу в добрых намерениях, Россия дипломатически и военной силой поддержала Исмаила. К концу 1557 года Исмаил вновь стал бием. За недосмотр пострадал астраханский воевода Черемисинов, его сместили с должности. Борьба между Юнусом и Исмаилом завершилась только в апреле 1558, когда побежденный Юнус сдался новому астраханскому воеводе Выродкову и был отправлен в Москву.
Исмаил, наконец утвердившись в должности, взялся за восстановление своей разоренной столицы. Он постоянно просил у царя леса, пшеницы, пороха и денег-денег-денег, шантажируя возможным союзом с Крымом. Постройку города-мечты Исмаил-бия на Бузане возглавил его зять сарайчуковский сейид Кара-ходжи.
Пометки на полях.
В этот период наши историки с удовольствием вставляют порцию явной исторической «клюквы», посвященной славным победам в Прибалтике. Карамзиным эта ересь в основном приписывается астраханским царевичам (главный пострадавший Шах-Али Касимовский), но и ногайскими мурзами не брезгуют.
Вот вам пример из прекрасной исторической статьи.
«Это вызвало неприятие не только у русского посла, но и у верных соратников Исмаила Бекчуры и Байтерека. Они призывали бия не «срамиться» и писать царя «государем», так как «немцы деи посильнее тебя да все деи у них государь городы поимал». Как видим, резонанс от успехов русского оружия на Балтике достиг и ногайских степей и послужил мощным стимулом к утверждению представления о России как самом мощном государстве».
Ну да, ногайские мурзы в XVI веке любили немцев (особенно остзейских) с тем же угодливым исступлением, что и придворные летописцы начала XIX. Ладно Карамзин, но современники то зачем этот ужас транслируют?
Конец пометок на полях.
Примерно тогда же и заканчивается история второй ногайской смуты. Ногайцы, ушедшие в Крым и к казахам постепенно возвращались в родные степи. Бухара пришла в себя после собственной смуты и стала для ногайцев альтернативным источником хлеба и пороха. Сарайчик отстраивался.
В 1560 году ногайцы совершили наконец большой поход в Крым, о котором договаривались с царем Иваном еще в 1554. Очень неудачно, причем главный воевода похода Урус-бий (сын Исмаила) прямо обвинял в неудаче саботаж русских отрядов. Дети Исмаила вообще постепенно дистанцируются от отца, некоторые переходят на службу Гиреям. А еще валят на Россию вину за ногайскую смуту и убийство Юсуфа. В Орде растет недовольство, которое выливается отчасти в эмиграцию недовольных на север в Россию и на юг в Казыев юрт (малые ногаи), а отчасти в реваншистские настроения, прорвавшиеся в лихие 1570-е.
Возвращаясь же к вопросам начала статьи – да, историки лукавят. Ногайской присяги толком так и не случилось, никаких причин считать себя подданными московского царя ногайцы не имели. По крайней мере во времена царя Ивана точно. Они продолжают воспринимать большую часть Поволжья как свою вотчину, признавая власть московского царя разве что над оседлой частью населения и ни на минуту не прекращая требовать дань. Порой даже ее получают. Этому примеру еще сотню лет как минимум следуют их палачи и правопреемники калмыки.
Ну и про смутных персонажей нашей и ногайской смуты. В нашей смуте (если исключить Дмитрия Угличского, ставшего лжецаревичем просто за компанию и активнее других сокращавшего эту страту) была целая плеяда самозванцев, поддержанных ногайцами и казаками (в недалеком прошлом теми же ногайцами по крайней мере отчасти). Дмитрий, растерзанный в Москве, Петр, казненный в Туле и почти полтора десятка во главе с Федором, казненных Дмитрием Угличским. Которые очень даже легитимные цари-царевичи, просто нелюбимые Думой и Церковью.
В смуте ногайской самый активный, дерзкий и умалчиваемые персонаж – загадочный Белек-Пулад-мирза, который вроде бы и никто, но с Грозным на ты и, как ему кажется, на равных, а то и выше. Тоже многими ногайцами поддержанный (его противник Исмаил вынужден опираться на нацменов Ногайской Орды тумаков и кипчаков). Это Бекбулат-султан, отец будущего царя Симеона, один из последних ногайских ханов большеордынской династии. Потерянной династии, едва не пересевшей с ордынского трона на московский.
