– Это здесь? – спросил юноша у женщины с коляской, тыкая в адрес на бумаге.
– Ага, лет двадцать назад тут частные дома стояли… Любомир, не лезь в лужу! – она прервала разговор, отвлекаясь на пятилетнего ребенка, гуляющего рядом. – Их снесли и построили этот жилой комплекс.
– А что с собственниками? Где они?
– Кто-то помер… Так, я что сказала?! – женщина оставила коляску и пошла забирать сына из огромной лужи, скопившейся во дворе. – Играй здесь! Кто-то помер, говорю, – она вернулась в разговор, – а кто-то обменял на квартиры здесь.
– Леонида Климентьева знаете?
– Ой, что-то знакомое. Мам, Леонида Климентьева знаешь? – женщина обратилась к старушкам, сидящим у подъезда, которые активно перешептывались, подозрительно поглядывая на незнакомого юношу.
– А вы кто ему будете? – спросила самая бойкая из них.
– Я внук.
– Ой, Светка! Смотри, внук объявился! – обратилась она к подруге. – Федор?
– Да.
– А где Настасья?
– Умерла, – тихо пробормотал парень.
– Что? Не слышу! Иди сюда! Дай хоть гляну на тебя, – женщина в поношенном поролоновом пальто с трудом встала.
– Я сказал, умерла она.
– Да ты что! Давно?
– В две тысячи первом.
– Да ты что, – старушка всплеснула руками. – А как же они не сообщили?!
– Не знаю. Документы сгорели, потерялись…
– Так ты совсем еще ребенок был!
– Пять лет.
– Где жил-то?
– Сначала года два в детдоме, когда мать с отцом разбились, а потом нашли бабушку по отцу на Алтае.
– Ой-ой, – запричитали старушки. – Как же можно так было? Не сообщили даже!
Она смотрела на Федю очень внимательно.
– Сочувствую, милок. Очень уж на деда похож.
– Где дед?
– Умер, голубчик. Умер дед. Искать вас поехал, и не то убили, не то сам убился. Уж, как и что – один бог ведает. Нашли утром под платформой – голова проломлена о камень. Но чует мое сердце, что убили. Вот на этом месте дом его стоял. Сейчас вот: выстроили башни. Кому бы они сдались… Жили на природе, бед не знали. А сейчас то воду отключат, то свет. А вода ржавая бежит, зато коммуналка золотая, и за капитальный ремонт плати. Что тут ремонтировать? Здание новое! Мне бы с пенсии на похоронные насобирать… Так и живем.
– А машин сколько понаехало! – включилась вторая бабушка на лавочке. – Раньше у нас автомобиль у самых бравых водился, а теперь на семью по четыре машины! Откуда у людей деньги только? Вечерами обставят тут все – не пройти и не проехать…
– Почему без спроса наш дом снесли? – перебил их Федор.
– Так Лёни не стало – вас никого не нашли. Наследников нет, выходит. Все муниципалитету причитается.
– А как же я?
– Так кто же знал? Запросы, говорят, делали – и ничего.
– Я буду подавать в суд.
– Да кто тебе что отсудит? Уже времени прошло сколько!
– Какая разница? Есть наследство, есть наследник. Заявить о себе в силу возраста я не мог, а не нашли, потому что плохо искали. Или не хотели искать.
– Да уж забудь об этом! Кто тебе что даст? Все квартиры куплены и выданы. Кто тебе выплачивать что будет? Мы? Да нет у нас и гроша!
– Причем тут вы? Есть местное управление.
– Да они удавятся за копейку! Со всех нас и будут собирать на капремонт и вам на компенсацию…
– Вы только являетесь, когда пахнет деньгами и наследством! – включилась третья старушка. – На кладбище не пошел, а сюда первым делом прибежал…
– Какие ко мне претензии, не пойму? Родители погибли...
– Вот и отвечай за материны грехи! Документы не оформила как положено, к отцу не ездила! Ни адреса, ни телефона, ни весточки. Не могли деда забрать в Москву вашу проклятую? Вот и оставайтесь с носом в своей Москве.
– Я в суд все-таки подам. А вам всего хорошего.