Леонид отправился на станцию Тушинская. В утренних забитых подземных электричках не находилось свободного места, чтобы даже стоять комфортно. Дотянуться до поручня не удавалось, и Лёня, несмотря на остатки боли в боку, пытался твердо стоять на ногах и балансировать между пассажирами, угадывая движение поезда.
Как только освобождалось место, люди, находящиеся рядом, быстро занимали его. Пенсионеру удалось немного приблизиться к креслам и ухватиться за поручень. Рядом стояла беременная женщина. Судя по животу, она находилась на последних сроках. Она облокотила голову на свою руку, цепко ухватившую верхнюю перекладину. Душный и тесный вагон изморил бы любого, не говоря уж о тех, кто носит еще человека в животе.
– Ох, зимой не топят, а летом не охлаждают! Что за безобразие?! За что только деньги платим! С таким скотским сервисом метро должно быть бесплатным, – причитала тучная и вспотевшая женщина слева.
Леонид молчал. После произошедшего на станции он не хотел поддерживать ничье роптание, хотя мысленно соглашался с этой незнакомой дамой. «Равнодушие людей заканчивается там, где проблема начинает касаться их самих» – подумал мужчина.
В этот момент поезд подъезжал к следующей станции. Еще до полной остановки люди начали двигаться к выходу. Пассажиры, сидевшие напротив, встали. Место освободилось. Лёня мог занять свое, но он вспомнил о беременной девушке справа и предложил ей сесть, сдав немного назад, освободив проход. Девушка двинулась вперед, добродушно улыбаясь и благодаря. Кажется, что она даже удивилась, так как не ожидала помощи от черствых и погруженных в себя людей.
Именно в эту секунду добра сзади выскочил совсем молодой парнишка и, слегка оттолкнув Лёню и девушку, сел на свободное место, закрыв при этом глаза, притворяясь спящим. Повисла тишина: люди смотрели то на парня, то на Лёню, ожидая развязки. Тишину нарушила все та же тучная женщина слева:
– Вот наглость! – громко выразилась она. – Мог бы и женщине место уступить! Что за молодежь пошла?! С вами, дармоедами, только в пропасть! Такие же потом сидят и страной управляют!
Леонид разъярённо смотрел на развалившегося парня и пытался успокоиться, дабы не натворить глупостей.
– Я тебе место уступил? – относительно спокойно, но громко обратился к нему пенсионер.
Парень не отреагировал. Даже не открыл глаза.
– Я спрашиваю, – пнул сидящего по кроссовку. – Я тебе место уступил, щенок?
В этот момент поезд уже набирал скорость. Парень открыл глаза, что-то брякнул и закрыл их снова. Леонид не слышал фразу, но по губам понял, что тот послал его матом. Дед сорвался. Он в ярости лупил парня кулаками по лицу и голове, не чувствуя боли ушибленных пальцев – суставы и кости к такому возрасту превращаются в рыхлый лёсс. Люди в страхе расходились в стороны, кто-то звонил машинисту по тревожной кнопке. С конца вагона подскочила пара крепких молодых ребят. Они оттащили Лёню и пару раз ударили его в живот, чтоб успокоить.
– Ты чё творишь, дед?! Ты чё творишь?!
– Да что вы все творите, звери! – не унималась тучная женщина. – Этот гадёныш место не уступил!
– За это надо пацана по морде лупить?! – крикнул ей в лицо один из ребят. – Постоите – не развалитесь!
– Сиди теперь на полу! – бросил второй. – Ты в порядке? – он же обратился к избитому парню. Тот кивнул, вытирая кровь своей клетчатой рубашкой.
Из пыльного динамика старого вагона доносилось неразборчивое трещание машиниста. Леонид смотрел на багровое лицо парня и не понимал, что с этим миром не так. Внутри все разрывалось от негодования и злости, но чувство быстро сменилось бессилием от невозможности разрешить эту несправедливость.
Поезд подкатил к следующей станции. Дед вышел и, согнувшись, добрался до ближайшей скамейки. Толпа новых пассажиров быстро забила проход вагона, двери закрылись и, постояв немного, поезд, словно змея, медленно уполз в тоннель. В этот момент к Лёне подбежала дежурная метро:
– С вами все в порядке?
Мужчина поднял голову – на него смотрели два открытых серых глаза миниатюрной женщины в форме. Она была уже немолода, но ее миниатюрность, густые кудри, рассыпчато торчащие из-под фуражки, и этот живой взгляд меняли восприятие, маскируя ее настоящий возраст. Лёня кивнул, но на минуту растерялся, поскольку чувствовал себя неловко из-за того, что такая милая женщина обратилась к нему именно тогда, когда он выглядел жалким.
– Это вас побили?
– Ерунда, – мужчина выпрямился и стал приводить себя в порядок. – Только шум подняли.
Дежурная подняла выпавший из кармана платок и протянула Лёне. Он заметил, что на пальце прекрасной незнакомки нет обручального кольца.
– Машинист передал, что произошла драка в вагоне. Я вызвала милицию. Они скоро подойдут.
Леонид не очень хотел иметь дело с милицией. Он догадывался, что выяснение обстоятельств конфликта затянется и сотрудники все равно выяснят, что он и есть зачинщик драки. Мужчина оглянулся: переход на радиальную здесь. Лёня запомнил станцию, пообещав себе еще вернуться сюда и познакомиться ближе с этой прелестной незнакомкой, только не сейчас и не при таких обстоятельствах.
– Спасибо вам, но мне пора идти, – Леонид встал со скамейки и с болью выпрямился, делая вид, что с ним все в порядке.
– Подождите, а как же милиция? Они сейчас придут. Вам надо написать заявление на обидчиков. Это не дело – распускать руки на стариков.
Лёня расстроился, услышав слово «старик» в свою сторону. Он хоть и вышел на пенсию, но не ощущал свой возраст. Конечно, эта милая женщина гораздо моложе, чем он. Однако после сорока лет возраст приобретает новую форму, стирая границы и ощущение той капитальной разницы, которое возникает между очень молодым и пожилым человеком. А эта женщина однозначно перешла границу сорок.
Словно из-под земли перед ними возникли два сотрудника милиции. Один из них кивнул дежурной:
– Ну что там, Галь?
– Да подрались в вагоне. На пожилого мужчину напали.
– Ты же говорила там юношу избили…
– Да я так и не поняла, что произошло на самом деле, потому что вызов поступил – сказали юношу, а когда подошла, то увидела его. Он тут в клубок свернулся на лавке, сказал, что побили.
– Сержант Зурин, – представился второй сотрудник. – Можно ваши документы?
– Да, конечно, – Леонид потянул руку к карману, и тут его встряхнуло точно током. Он закружил вокруг лавки, на которой сидел, в поисках своей дорожной сумки. – Твою мать…
– Что случилось? – спросил сержант.
– Украли сумку…
– Ах, да вы что! – всплеснула руками дежурная.
– Как украли? Вы уверены, что не оставили ее в вагоне?
– Не знаю…
– Хорошее начало смены, – протянул напарник, потирая лоб под фуражкой.
– Так, пройдите с нами, пожалуйста, – распорядился сержант и взял Леонида за локоть.
– Вы уж помогите ему, – просила Галя. – Столько на голову свалилось в раз! Уже немолодой, вдруг с сердцем плохо станет…
– Разберемся, – хохотнул напарник.
Сержант швырнул сумку на маленький стол, за которым уже часа четыре сидел Леонид в тесном кабинете – комнате милиции.
– Нашли, – бросил Зурин. – Доставай паспорт свой.
– А где? – спросил пенсионер, проверяя карманы.
– В вагоне обронил… Наверное, когда того парня по лицу лупил?
– Ну и что будем с ним делать? – устало спросил напарник сержанта.
– Что делать… Заявления нет от потерпевших. Тебе нужна лишняя суета?
– Дед, что разгорячился-то? Больше всех надо под старость лет? Ну не уступил место парень, да и черт с ним! Это метро! Тут столько отморозков ездит каждый день – всех не перебить.
– Если не общество, то кто их тогда воспитывать будет, раз родители не воспитали? – возмутился Лёня.
– Ты за женщину ту вступился, – влез в разговор еще один очень молодой сотрудник – вероятно, стажер – тихо сидевший за своим столом и заполнявший какие-то бумаги, – а где гарантия, что та беременная женщина не родит сынка-упыря, который будет потом людей убивать или обворовывать? Таким, на мой взгляд, вообще нет места в этом мире. Тогда, выходит, парень сделал доброе дело?
– Что-то ты загибаешь… – смутившись, перебил его Зурин.
– Ну а что? Он же хотел философии – вот, пожалуйста.
Чувствуя неловкость за товарища, сержант поджал губы, чем напомнил страуса в фуражке, и обратился к Лёне.
– В любом случае не стоит руки распускать. Во-первых, вам не безопасно – все-таки возраст, во-вторых, под статью можно попасть. Оно вам надо под сраку лет? Еще не известно, обратится ли потерпевший с заявлением или нет. Вы, кстати, будете писать свое на тех молодых ребят? Но предупреждаю, что будет отписка.
– Раз отписка, значит и нет смысла писать.
– Так точно.
– Но я бы написал заявление на одного барыгу…
Молодой сотрудник поднял свои сверкающие в забаве глаза на Зурина и усмехнулся, жаждая продолжения.
– Простите, кого? – сержант в недоумении поднял левую бровь.
– Барыгу, – спокойно повторил пенсионер.
– Можно поподробнее, пожалуйста?
– У вас тут в одном привокзальном метро незаконно торгуют билетами, вы знали?
– Кассы?
– Нет, не кассы. Барыги. Я сделал замечание, так мне кишки чуть не выпустили. И ни одного сотрудника милиции на посту!
Стажер улыбался во весь рот и бросил другому пузатому коллеге:
– Гляди, дед – молот, везде успел!
– Они, видать, по утрам намеренно за приключениями едут. Что дома не сидится… – ответил тот, помешивая ложкой чай.
– Мы тоже на пенсии будем так развлекаться?
– Не, я буду молодой пенсионер. А еще у меня машина и рыбалка.
– Так, а мы тут причем? – продолжил Зурин разговор с Леонидом.
– Какая разница? Я напишу заявление, а вы уж там разберетесь. Метро одно, город один.
– Не, дед, так не делается, – ответил пузатый, отхлебывая чай. – У каждого своя территория. Там есть свои ребята на посту, туда и обращайтесь. Мы работаем только здесь.
– Понятно все с вами. Можно идти?
– Можно, – кивнул сержант. – Дед, не дерись больше, ладно?
– Постараюсь… Да какой я вам дед?! – пенсионер под конец не выдержал. – У меня еще стоит!
Стажер засмеялся:
– Не, дед вообще молот.
Конец третьей части. Продолжение здесь.