Тем июльским ранним утром голое бесцветное небо натягивало на себя розовый плед рассвета, бросающий своё яркое отражение на лицо спящего Леонида. Лоб его сморщился, густые седые брови нахмурились. Слегка приподнимая веки, он с каждой секундой возвращался из мира снов в эту, еще прохладную, ветхую комнату. Окончательно проснувшись, дед потер большой шершавой ладонью свое острое бородатое лицо и бойко встал с кровати, которая пискляво при этом скрипнула.
Маленькая кухонька, спрятанная от рассвета в глубине дома, наполнилась шумом закипающего электрического чайника. Всякий раз, глядя на него, Лёня вспоминал, как ему подарили этот прибор коллеги пару лет назад, провожая на пенсию. Мужчина долго работал бригадиром электромонтажников. Отличного работника начальство с сожалением отпускало на законный отдых, но пенсионер считал, что обязан уступить дорогу молодым специалистам, ведь за всю прожитую жизнь накопилось множество дел, которые он мечтал воплотить в жизнь на пенсии, а для этого требуется оставить немного здоровья и сил про запас.
Из распахнутой входной двери в сени потянуло утренней влажностью. Мяукнув, забежала серая кошка Варя. Она держала хвост трубой и виляла своими кошачьими лохматыми ягодицами, словно шла по подиуму.
– Варя, опять всю ночь котов соблазняла? – зевая, обратился к кошке Лёня. В ответ Варя протяжно замяукала и нежно прислонилась боком к стене. – Голодная? На, подкрепись.
Мужчина достал из старого низенького «советского» холодильника пачку дешевого кошачьего корма и выдавил склизкое месиво в серую немытую миску. Варя жадно набросилась на еду, а Лёня вышел во двор, налил в алюминиевую кружку воды из канистры и умыл лицо.
Вернувшись в дом, он снова обратился к кошке:
– Варя, мне тебя сегодня придется оставить на одну ночку. А, может, и на две. Тетя Гера тебя покормит, не переживай.
Запахло синтетическим ароматом ягод от заваренного ароматизированного чая. Леонид развернул на днях приобретенную карту Москвы и стал искать улицу Вишневую. На упругом и скользком полотне, словно гигантский лабиринт, разлеглась Москва со всеми ее улицами и закоулками. У деда разбежались глаза.
За всю свою жизнь он побывал в столице лишь несколько раз. Работал в селе рядом с домом, а в ближайшем провинциальном городке можно купить все необходимое. Мебель колотил сам из древесины, которую брал через хороших знакомых на работе, а местные рынки тонули в китайской одежде на любой вкус и цвет.
Прошло то время пустых полок, когда кормились огородом, одежду шили и перешивали у одной местной женщины, которая научилась этому мастерству на зоне. Вот именно тогда приходилось порой трястись в электричке пару часов, чтоб добраться до одного из столичных магазинов, отстоять в очереди несколько часов и «урвать» немного тушенки или колбасы на праздник. Иногда везло по дешевке разжиться сгущенкой из-под полы у некоторых пронырливых официантов, торговавших там же, однако идти за товаром приходилось через темные подвалы, где тайно хранились краденые дефицитные продукты.
Лёня полчаса вертел лупой над картой и нашел-таки Вишневую улицу. Составил маршрут от московского вокзала, на который он прибудет уже через три часа. Выделив маркером необходимые ему ориентиры и пометы, аккуратно сложил карту, положил ее во внешний карман небольшой дорожной сумки, взял с полки приготовленный заранее паспорт и отправил в тот же карман. Пересчитав деньги в кошельке, собирался положить его в отдел к паспорту и карте, но в последний момент передумал и убрал во внутренний карман куртки. Туда же положил сверток с деньгами, которые собирал отдельно для внука.
Перед выходом пенсионер проверил все дверные замки в доме и сарае, отключил подачу электроэнергии и воды, надел свою бежевую ветровку с большими медными пуговицами и настойчивым запахом дешевого порошка, почти новые, но абсолютно безвкусные ботинки, которые он купил когда-то для знаменательных событий. Кинув кошке фразу «Ну, с богом, Варя!», захлопнул раздутую влагой деревянную дверь и заскрипел замками.
По пути он встретил соседку Геру, которая уже возвращалась с рынка.
– Привет, Егорыч! Я уж думала, что ты передумал ехать. Ждала утром и пошла на рынок.
– Вот еще! Передумал… Долго с картой разбирался: искал, где эта улица. В Москве был-то пару раз…
– А тебя что, не приглашали в гости ни разу?
– Ни разу. Да куда там? Работа, дети, дела… Сам понимаю, что некогда. И далеко…
– Ну да уж, как же… – тетка Гера отвернула свой взгляд, чтоб скрыть нарастающее недовольство. – Они и на Варины похороны времени не нашли.
– Да ты же знаешь, там Федька заболел…
– Да знаю я! Мы тоже и болели, и жили на последний кусок хлеба, и родственников хоронили. Вон, Надька деда ездила хоронить аж в Краснодар! А Федьку твоего можно было с отцом оставить!
– Да ну что ты, Гер, в самом деле… – расстроено занервничал. Не хотелось слушать проповедь соседки.
– Ладно! Дело ваше. Давай ключи. Ты надолго едешь-то?
– Не знаю пока, как получится.
Леонид достал увесистую связку ключей и стал перебирать их:
– Этот – от двери, этот мелкий - от сарая, там если вдруг надо что…
– Ладно, разберусь! – тетка выхватила ключи из рук. – Не на год же прощаемся, надеюсь. Поезжай уже! Еще в перерыв попадешь…
Она поправила ему воротник на старой куртке и нежно посмотрела на его доброе, седое лицо. Леонид слегка покраснел и засуетился, подняв с земли свою дорожную сумку.
– Ладно. Поехал я…
Уже давно никто так нежно не ухаживал за этим одиноким пожилым пенсионером, как в последнее время это делала его соседка Гертруда Филипповна. Она, одинокая вдова, как никто другой понимала своего соседа. Муж умер от пьянки уже лет пять как, да и с ним счастья не видела. Сын и дочь уехали учиться в Санкт-Петербург лет двадцать назад и с тех пор редко радовали своим визитом. Разумеется, ее обижало, что дети совсем забыли дорогу в родной дом, редко привозили свои семьи. Внуки почти выросли, не зная толком свою бабушку. Поэтому, переживая обиду, Гертруда Филипповна так горячо реагировала на похожую ситуацию Лёни, думая, что его единственной дочери до него просто нет дела, и выходила из себя, когда он защищал ее, прикрывая пресловутым «некогда».
Лёня наконец прибыл на станцию. Несмотря на позднее утро, платформа оказалась заполнена людьми, ожидающими поезд на Москву. Среди них выделялись пожилые москвичи, приезжающие на свои летние дачи. Как правило, они лучше одеты, с чистенькими рюкзачками и корзинками, забитыми свежей зеленью, благоухающим чесноком, огурцами и помидорами.
На станции, как всегда, кисло пахло маслом от жареных пирожков, которыми торговали старушки и грузные местные тетки в засаленных фартуках. Уже недалеко от станции слышались их громкие, словно поставленные, голоса, четко выговаривающие каждый звук слов их рекламного лозунга: «Пирожки! С капустой, с повидлом, рис с яйцом, сосиска в тесте! Пирожки! Возьмите пирожки в дорогу!» Перебивал этот гам только громкоговоритель диспетчера: «Внимание, поезд по второму пути из Москвы!»
Леонид получил билет в кассе, предъявив свое пенсионное удостоверение, и отправился на платформу. Тоннель и вся лестница вплоть до перрона заросли товарами «челноков». Кто-то раскладывал полосатые палатки, кто-то выкладывал товар прямо на бетонный пол, расстелив полиэтилен. Каждый продавец останавливал проходящих мимо пассажиров и предлагал свой товар. Лёне удалось проскочить.
Совсем скоро подошла электричка. Толпа на перроне двинулась к краю платформы, молча расталкивая друг друга и подпирая к краю впереди стоящих пассажиров.
– Можно аккуратнее? Я свалюсь сейчас на рельсы! – раздался молодой женский голос.
Толпа резво ввалилась в раскрытую пасть подъехавшей электрички. Люди стремительно заняли свободные места, автоматический женский голос объявил о следующей станции, двери закрылись и поезд медленно покатился в сторону столицы.
Конец первой части. Читайте продолжение здесь.