25 января 1942 года при возвращении с боевого задания наш бомбардировщик ДБ-3Ф был атакован вражескими истребителями и стал падать. Командир самолета дал команду экипажу покинуть обреченный бомбардировщик, и штурман И. М. Чиссов выпрыгнул из пикирующей машины. Однако, пытаясь спастись от обстреливавших парашютистов «мессершмиттов», штурман хотел раскрыть парашют ближе к земле, но сильный поток воздуха сбил ему дыхание, и он потерял сознание. Таким образом Иван Чиссов совершенно случайно, в бессознательном состоянии, попал в огромный сугроб, который затормозил его падение и позволил отделаться хоть и сильными, но все же не угрожавшими его жизни травмами.
Я много читал разных материалов о том, как во время войны пилоты сбитых самолетов выпрыгивали из них, надеясь спастись на парашютах, но парашюты не раскрывались, и летчики разбивались о землю. Это были и наши летчики, и немецкие, и таких случаев было очень много, даже больше, чем можно себе представить.
Тем не менее, были и случаи, когда летчик, долетевший до земли с нераскрывшимся парашютом, оставался в живых, а часто получал только ушибы, не угрожавшие жизни. Конечно, таких счастливчиков было мало, но они были. И об одном из них известно больше всех – это штурман бомбардировщика ДБ-3Ф (Ил-4) Иван Михайлович Чиссов, который 25 января 1942 года выпрыгнул из поврежденного вражеским огнем самолета, и с высоты 7000 метров упал прямо в снег, так и не успев раскрыть парашют.
Да, случай этот хрестоматийный, но я не собираюсь его в данной публикации пересказывать. Я предоставлю слово непосредственному свидетелю этого события – тогдашнему командиру Чиссова Николаю Павловичу Жугану, по донесению которого был составлен документ, опубликованный полковником А. Сергиенко в очерке «Знать, родился ты, парень, в рубашке…». Этот очерк появился в журнале «Авиация и космонавтика», №5 за 1991 год. Возможно, он где-то появился и раньше, но впервые он мне попался именно в этом очерке, так что я полагаю, что это как бы первый публичный источник этой информации.
Журнал «Авиация и космонавтика», 1991, №5
«ЗНАТЬ, РОДИЛСЯ ТЫ, ПАРЕНЬ, В РУБАШКЕ…»
Полковник запаса А. Сергиенко
Известно, что элементы случайности, везения или невезения в авиации отнюдь не отрицаются. До сих пор пилоты, имеющие в большинстве своем высшее образование и летающие на современнейшей технике, верят и в предначертания судьбы. Истоки такой веры кроются в традициях, живущих со времен родоначальников авиации, и в еще большей степени в опыте предшественников. Особенно богата уникальными примерами летопись минувшей войны, в которую вписал свою строку-судьбу и летчик-бомбардировщик Герой Советского Союза Н. Жуган, ныне генерал-майор авиации в отставке.
Не берусь утверждать, но вряд ли в авиации дальнего действия были еще случаи, когда летчик пять раз покидал с парашютом самолет, в том числе над территорией, занятой противником, но возвращался в полк и снова садился за штурвал.
Боевое крещение Николай Павлович принял в первый день войны. Группа бомбардировщиков, возглавляемая командиром эскадрильи майором Н. Модестовым, нанесла удар по тылам наступавших гитлеровцев. Поскольку шли без прикрытия, отбиваться от немецких истребителей пришлось самим. Несколько наших самолетов было сбито. Жугану повезло - он перетянул изрешеченную машину за линию боевого соприкосновения и сел на вынужденную в поле. После доклада летчика и разбора действий экипажа комэск заметил: «Знать, родился ты, парень, в рубашке...».
28 июня все оставшиеся в полку экипажи вылетели бомбить Брест. На полпути попали в мощнейший грозовой фронт. Обойти его не удалось. Жуган решил пробиться через обнаруженный просвет. Вдруг в кабине стало темно, как ночью. Затем последовали яркая вспышка, удар. И самолет начал разваливаться на куски. Пришлось прыгать. Приземлились на картофельное поле. Повезло, если не считать перелома ноги у штурмана Василенко и поврежденных связок стопы у командира. Стрелок-радист Александров вообще отделался легким испугом.
Второй раз воспользоваться парашютом Жугану пришлось 18 сентября. Немцы к тому времени завершали окружение киевской группировки наших войск. Девятку Ил-4 послали им на выручку в район Путивля. Зенитный снаряд угодил в хвостовую часть самолета Жугана при отходе от цели. Один-единственный снаряд, а дел натворил немало. И самое страшное - перебил тяги управления рулями. Самолет свалился на левое крыло. Приказав экипажу покинуть машину, Николай Павлович попытался выровнять бомбардировщик, но тщетно. Пришлось прыгать.
Приземлился удачно. Только начал собирать парашют, услышал голоса. Оглянулся - мать честная! – немцы метрах в двухстах. Бросился бежать к лесу. Раскисшая от дождя почва и тяжелое летное обмундирование сковывали движения. На ходу скинул кожаное пальто. Пробежал еще, обернулся. Гитлеровцы почему-то не стали его преследовать. Остановились и рассматривали доставшийся им реглан.
Жуган добежал до леса, отдышался, сориентировался по компасу и пошел в южном направлении. Однако лес скоро кончился. Пришлось спрятаться и ждать темноты. Пятнадцать дней он шел по тылам противника, пробираясь к своим. В пути к летчику присоединились два офицера-пехотинца из окруженцев. Их из дома в дом, из рук в руки передавали, словно эстафету, простые советские люди, снабжая гражданской одеждой, продуктами, предоставляя ночлег. До сих пор Николай Павлович переписывается со своими спасительницами Антониной Васильевной Чемолосовой, Марией Васильевной Бершовой, Верой Ивановной Крючковой. Во многом благодаря их заботе он в первых числах октября добрался в свой полк.
В январе 1942 года 752 дбап были переданы шесть именных самолетов, построенных на средства молодежи Дальнего Востока. Два из них с надписью «Комсомол Колымы» вручили экипажам летчиков Ю. Петелина и Н. Краснова.
Но так случилось, что 25 января на красновском именном бомбардировщике в боевой полет отправился экипаж Н. Жугана.
Этот неудачный вылет, вернее, его последствия вошли в историю мировой авиации. И «вина» в том штурмана Ивана Михайловича Чиссова, покинувшего подбитую машину на высоте 7000 м и благополучно приземлившегося... без парашюта, что зафиксировано в Книге рекордов Гиннесса.
Случай этот известен, и недавно «Авиация и космонавтика» возвращалась к нему через письма читателей. Кстати, автор письма «В жизни и в кино» выразил надежду, что, может быть, после публикации Чиссов отзовется.
Нет, уважаемые товарищ Константинов и другие читатели журнала, не отзовется... Иван Михайлович уже ушел из жизни.
Так вот, я не хочу рассказывать об известном, поэтому приведу не публиковавшийся ранее документ.
«Командиру 52-й авиадивизии. Дополнение к боевому донесению.
25 января 1942 г. с боевого задания не вернулся экипаж Н. Жугана. В 11.00 25 января он в составе четверки вылетел на уничтожение самолетов противника на аэродроме Смоленск. 14 февраля в часть возвратился летчик и сообщил следующее:
На маршруте к цели в районе Спас-Демянска были обстреляны мощным огнем ЗА (зенитной артиллерии – прим. ред.) противника. Под левой плоскостью самолета разорвался снаряд, машину тряхнуло. Обороты левого мотора упали до 1500. Ввиду уменьшения тяги отстал от строя на 300-400 м. В этот момент был атакован двумя «мессершмиттами», которые после нескольких атак окончательно вывели из строя левый мотор. На приказ вести огонь стрелки не отвечали. Догнать строй командир не мог, поэтому решил идти в пике. Когда пропикировал двести-триста метров, самолет тряхнуло, штурвал вырвался из рук. Схватив обратно штурвал, произвел несколько движений на себя и от себя, но самолет не слушался и перешел в крутое пике. В это время по его приказанию штурман Чиссов выпрыгнул из самолета.
Штурвал повернулся вправо, и самолет вошел в штопор. В таком положении Жуган на высоте 6000 м выпрыгнул из самолета и примерно на высоте 4000 м открыл парашют. Один «мессершмитт» с пикирования обстрелял его и ушел в западном направлении.
Приземлившись, увидел приближающихся красноармейцев на лыжах и лошадях. Был доставлен в село Савино Мосальского района, где расположилась 325-я кав. дивизия. Совместно с представителем особого отдела дивизии обнаружили обломки самолета и убитых в воздухе двух стрелков. В селе Савино встретили начальника особого отдела 2-й гв. кав. дивизии, который возвратил документы стрелков и рассказал, как наблюдали за падавшим штурманом. По заявлению начальника особого отдела, к Чиссову первым подошел он. Штурман был в полном сознании и спросил, кто он немец или русский?
Жуган при беседе с Чиссовым, который находился в избе села Савино, выяснил, что он прыгнул с самолета, сделал затяжку ввиду пикирования на него «мессершмитта», затем потерял сознание и опомнился в сугробе снега. Высота прыжка 7000 м. Чиссов получил ушиб таза, доставлен в госпиталь в Мосальск. При проверке парашют оказался закрытым. Дернул за кольцо, парашют открылся».
К сказанному в донесении можно добавить, что когда Жуган увидел бледного, но живого и в здравом уме Чиссова, то только нашелся сказать: «Если я в рубашке родился, то ты, Ваня, родился в двух!»…
И еще дважды приходилось Николаю Павловичу Жугану покидать подбитые машины. Но неверно представлять этого летчика неудачником, которого сбивали чуть ли не в каждом вылете. Да, пять раз он прыгал из горящих и неуправляемых самолетов, возвращался в полк и продолжал летать, бить врага. И кроме этих пяти вылетов были еще 307 не менее трудных и рискованных. Недаром на груди генерала Жугана Золотая Звезда Героя Советского Союза, три ордена Ленина, два Красного Знамени, ордена Александра Невского, Красной Звезды, многочисленные медали.
Свой первый боевой вылет он совершил 22 июня 1941 года. Завершающий, 312-й, - 27 апреля 1945-го. Примечательно, что это был и последний боевой вылет в Великой Отечественной войне летчиков 10-го гвардейского Сталинградско-Катовицкого Краснознаменного авиационного полка. В 23 ч 45 мин экипаж в составе Героев Советского Союза командира Н. Жугана, штурмана Ф. Василенко, воздушного стрелка H. Постникова и стрелка-радиста Я. Ковалева сбросил бомбы на объекты порта Свинемюнде. Так была поставлена победная точка в военной биографии прославленного полка, внесшего немалый вклад в нашу Победу.
КОНЕЦ ОЧЕРКА.
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ О БОМБАРДИРОВЩИКЕ ДБ-3Ф: