Современная наша эпоха и дела совсем недавно минувших дней просто меркнут перед деяниями Петра, поставившего Россию на уши в своем неуемном желании сделать из нее одну большую "немецкую слободу". Вроде и не скрывает от нас историческая наука соответствующих фактов - ни про принудительное переодевание в немецкие шмотки и рубку бород (а то и голов), ни про введение табака, ни про копирование шведской системы управления, ни про пьянство и оргии в упомянутой немецкой слободе, ни про засилие иностранцев, далеко не все из которых стремились новому отечеству честно служить, а предпочитали сбиваться в кучи и творить свои гешефты за счет презираемых туземцев, т.е. наших православных предков, проще говоря. Не скрывает, но так своеобразно преподносит, типа мелочи это, зато посмотрите на фонтаны в Питере...
И ведь вот что удивительно: все перечисленное представляется в виде мелких шалостей, этаких анекдотических издержек славного пути к прогрессу. А цена подобного управления остается за кадром. И его последствия тоже.
Так что не удивляйтесь, уважаемые читатели (кто доживет), если лет через 35-40 узнаете, что реформы Табуреткина открыли путь к величайшим победам русского оружия в отдельно взятом селе и распродажа отечественной промышленности под девизом "нафиг нужно, мы все купим" была наимудрейшим решением со времен Рюрика. Ну, а авторов передовых реформ, непонятых косными современниками, в гранит и на пьедестал без вариантов.
Впрочем, в наших силах еще такой фокус не допустить. А для этого надо без фильтров изучать Историю и детям рассказывать в доступной популярной форме. Тогда никакой М-й им не страшен будет.
Немцы в Академии наук России
Б.Григорьев
Аннотация к статье журналиста, писателя, историка и критика Фёдора Ильича Булгакова (1852-1908) «Немецкая партия в русской академии», опубликованной в журнале «Исторический вестник» том IV за 1881 год
Петербургская академия наук, начинает свою статью Фёдор Ильич, последнее время заставила много говорить о себе в печати и в обществе, но имя этого храма науки упоминалось отнюдь не с уважением, а с негодованием. И причиной этого явились не научные достижения Академии, а помехи, затрудняющие приток в неё свежих сил и новых учёных и особенно проявившиеся при выборе в члены Академии профессора Д.И.Менделеева.
Казалось, что двери Академии должны были быть широко открыты для учёного, прославившего имя России и получившего широкое признание научного сообщества Европы. Так понимали кандидатуру Дмитрия Ивановича и академики Бутлеров, Чебышев, Овсянников и Кокшаров, внесшие предложение об избрании его членом физико-математического отделения АН. Казалось бы…
Может быть, такое авторитетное мнение обязательно было только для восприятия русскими учёными, а для АН оно совсем не обязательно, поскольку многие из её членов и говорить-то по-русски не умеют? – с сарказмом вопрошает автор статьи. Иное дело – их реноме за границей. Там они вполне лояльны и компетентны. А как же иначе? Труды их там издаются, денежки текут, синекурные должности в русской АН тоже радуют. Зачем им русский профессор в Академии? Он нарушит покой в их таком уютном гнёздышке.
Более трети «чёрных шаров», брошенных против Менделеева, принадлежат академикам с нерусскими фамилиями, констатирует Ф.И.Булгаков, так что набрать нужные две трети голосов для избрания в академики априори было не возможно, если бы не громкая известность кандидата в научном мире Европы. Но и это Менделееву не помогло: из 18 голосовавших академиков 9 человек 11 ноября 1880 года положили чёрные шары.
Кто же эти бессмертные критики и беспристрастные судьи? – вопрошает Булгаков. А вот они, миленькие, выставившие себя на позор поколений: президент Академии граф Ф.П.Литке (1797-1882), мореплаватель, адмирал и исследователь Арктики (ему как президенту было позволено положить против Дмитрия Ивановича два чёрных шара); непременный секретарь АН К. Веселовский; академики: швейцарец, метеоролог Генрих Иванович Вильд (1833-1902; финский швед генерал-артиллерист Аксель Вильгельмович Гадолин, остзеец и горный инженер Григорий Петрович Гельмерсен (Грегор фон Хельмерсен); ботаник Карл Иванович Максимович (1827-1891), Шмидт[1]; зоолог, географ и этнограф Леопольд Иванович Шренк (1826-1894) и зоолог Александр Александрович Штраух (1832-1892).
Руководствовались ли эти почтенные старцы, вскоре почти все умершие после баллотирования Менделеева, оценками о научном значении открытий Д.И.Менделеева? Вряд ли, потому что по своему образованию и научному профилю они были не в состоянии это сделать. Да, но академики Бутлеров, Чебышев, Овсянников и Кокшаров в обстоятельной записке подробно ознакомили почтенный конклав с открытиями Дмитрия Ивановича. Выходит, что-то другое заставило 8 почтенных учёных протянуть руки к чёрным шарам, какие-то «задние» цели.
Что же это были за цели? Они, по мнению, Булгакова, лежат на поверхности. Это обычная зависть и боязнь потерять свои привилегии на решающее слово. Так за последнее время в члены АН не были избраны русские учёные математик А.Н.Коркин (1837-1908) и физиолог и психолог И.М.Сеченов (1829-1905). Фактически «прокатили» и даже не выдвинули в члены нашего историка, всемирно известного С.М.Соловьёва (1820-1879), предлагавшегося на замену умершему Н.Г.Устрялову (1805-1870) по III отделению АН (история). В результате, Сергея Михайловича избрали академиком по II отделению (русский язык и словесность).
Откуда же появились эти т.н. привилегии?
Для этого, по мнению Булгакова, нужно обратиться к истории российской АН.
Известно, что Пётр I, привлекая в Россию иностранных учёных, надеялся на то, что они будут сочинять и снабжать русских студиозов учебниками и наставлениями, в которых была огромная нужда. Но этот наказ царя иностранцы оставили невыполненным, считая для себя унизительным служить инструментом для образования народа, который они презирали и в глубине души ненавидели. Они захотели иметь свой голос и в русской науке, и в русском образовании, для чего сосредоточились главным образом на увеличении своей прослойки в АН и на обогащении своими трудами в основном заграничной науки.
Постепенно в АН образовалась солидная прослойка иностранных учёных, в основном немцев, организованных по классическому цеховому принципу. Известный учёный Герхард Фридрих Миллер (1705-1783) постоянно уговаривал своего коллегу Йохана Георга Гмелина (1709-1755) не обучать русских студентов, и честный Гмелин передавал свои знания С.П.Крашенинникову (1711-1755) тайком от Миллера. Какой-нибудь интриган, вроде эльзасца Ивана Даниловича Шумахера (1690-1761), деспотически распоряжался делами в АН, не выдавал профессорам месяцами жалованья, писал на них доносы и высмеивал, заводил распри. При этом он использовал для этого студента Ф.Г.Миллера, пристроив его в свою канцелярию. «Немец шить научит, а кроить – никогда», - возникла русская пословица. Так эта тенденция и продолжилась до описываемого в статье Булгакова времени.
Появление в АН адъюнкта М.В.Ломоносова знаменует собой первые попытки борьбы русского учёного с немецким засильем. В 1742 году Елизавете Петровне была представлена жалоба на Шумахера, фамилия которого в переводе на русский означает «сапожник», состоящая из 38 пунктов и подписанная 11-ю сотрудниками Академии. Но Шумахер, несмотря на свои злоупотребления, был оправдан. А.К.Нартов (1693-1756), возивший жалобу к императрице в Москву, был уволен со службы в канцелярии, на академика Ж.Н.Делиля (1688-1768) Шумахер натравил всех профессоров, а на борьбу с Михаилом Васильевичем он мобилизует весь немецкий «цех». И вся последующая деятельность нашего русского самородка была связана с борьбой против Шумахера и «шумахерщины». Результаты этой борьбы стали сказываться только после смерти учёного.
Авторитет Ломоносова в научном мире, возрастающее внимание правительства, печати и общества уже заставляли немецкий «цех» смотреть на русских учёных с оглядкой и позволяли им постепенно занимать законные места в Академии. Поэт и драматург А.П.Сумароков (1717-1777) начинает зло нападать на «немецких блох», и немец А.Л.Шлецер (1735-1809) с сокрушением говорит о том, как русское общество негодует на Академию, ничего не сделавшую для русского народа, кроме выпуска календарей. Н.И.Панин (1718-1783) с сарказмом обрушивается на Академию, не создавшую в России ни школ для воспитания юношества, ни системы распространения научных знаний. Какая может быть польза для отечества, что 10-20 иностранцев будут писать на неизвестном для русских языке? - вопрошает он и продолжает: «Если бы крымский хан двойную дал цену и к себе таких людей призвал, они бы и туда поехали и там бы писать стали, со всем тем татары все бы прежними невеждами остались».
Лёд тронулся, но пережитки старого уклада в академии сохранялись и впредь. При президенте АН Н.Н.Новосильцеве (1761-1838) был составлен её регламент, уже во многом отвечавший замыслам М.В.Ломоносова. «Академия, - гласил этот регламент, - должна образовать определённое число молодых людей из российских подданных, которые будут составлять первую степень во всех науках, дабы со временем сделать их достойными принятия в числе адъюнктов».
Немецкая партия продолжала обогащать своими сочинениями германскую литературу, издавать календари, пререкаться между собой, интриговать и ремонтировать свои квартиры – за счёт русской казны, разумеется. Сменивший Новосильцева на посту президента АН С.С.Уваров (1786-1855) в 1818 году писал, что на починку своих квартир академики затратили 18.049 рублей, а на ремонт дырявой и в течение 15 лет некрашеной крыши в Кунсткамере – ни копейки. Сами квартиры, даже для холостяков, имеют до 10 покоев. «Неуважение к общему мнению, частные ненависти и приязни, личности всякого рода произвели издавна совершенный недостаток единодушия и прекратили всю деятельность академии».
«Пришлые культуртрегеры…не сумели возвысить своего эгоизма над инстинктами наживы и удовлетворялись только притеснениями русских…», - заключает свой анализ Булгаков. Будущее русской науки он видит в зрелости общественного мнения и в дальнейшем сплочении научного русского мира, готового трудиться на пользу России. Выходка немецкой партии по отношению к Д.И.Менделееву всколыхнула русских учёных по всей стране и тем самым заложила залог нормального развития науки внутри АН.
[1] Интернет не даёт о нём сведений. Но это точно не отец известного О.Ю.Шмидта.
