Когда Диана всё чаще приходила к свекрови и в слезах рассказывала как она ненавидит всех, и как все виноваты, королева начала бояться этих встреч, она никогда не сталкивалась с таким бурным проявлением эмоций.
Продолжает рассказывать в своей книге "Моя мать и Я" Ингрид Сьюард:
"Диане приходилось приспосабливаться к множеству странных семейных ритуалов и причуд. Например, они клали ложки и вилки для пудинга поверх сервировки, которая, как ей всегда говорили, была очень буржуазной; а в Балморале они даже использовали ножи для рыбы, что считалось верхом претенциозной вульгарности.
Затем был трюк королевы - оставлять свои шоколадки на рояле в салоне у главного входа в Сандрингеме, после чего она выглядывала из окна в коридоре наверху, чтобы посмотреть, кто посмел их стащить.
И Диане пришлось научиться не вздрагивать, когда ее будущая свекровь снимала клещей с корги и бросала их в огонь, где они с шипением падали в пламя. Кампания Дианы за то, чтобы вписаться в общество, окупилась; Чарльз сделал предложение, и, в основном по соображениям безопасности, она переехала в Букингемский дворец за несколько месяцев до свадьбы.
И вот тогда начались настоящие проблемы. В этот период лакей принца Эдварда Марк Симпсон сблизился с Дианой. Из-за его молодости и чувствительности все были единодушны в том, что он будет именно тем человеком, который поможет ей пережить первые дни во дворце.
"В то время принц Чарльз не делал никаких серьезных романтических авансов по отношению к ней, и я полагаю, что неприятие становилось все более острым, и она становилась все более и более несчастной", - сказал он.
Я был неподходящим человеком, чтобы справиться с этим, потому что я не понимал. Мне не казалось странным, что принц Чарльз большую часть времени проводил вне дома, а не ужинал с ней каждый вечер. Я понимал, что у королевской семьи был напряженный график, который делал семейную жизнь практически невозможной, если только они не были в Балморале или Сандрингеме.'
Дружба Симпсона с Дианой не раз вызывала удивление аристократов – в первый раз, когда принц вернулся из Америки и его отвезли прямо в Виндзорский замок, поскольку это была неделя Королевского Аскота.
Симпсон вспоминал: "Леди Диана подбежала к отдельному входу, чтобы поприветствовать его, когда он выходил из машины, а он чмокнул ее в щеку и прошел прямо внутрь.
"Я шел по коридору мимо комнат, где жила Диана, и она позвала меня в свою гостиную. Я вошел, и она разразилась потоками слез и просто рыдала, рыдала по меньшей мере полчаса.' Симпсон чувствовал, что принцессу нужно просто обнять. "Мне было так жаль ее, а потом леди Сьюзен Хасси [придворная дама королевы] вошла, когда я обнимал ее. Это было большой ошибкой – по крайней мере, для меня. Она не считала, что будущая принцесса Уэльская должна обнимать лакея.
"Она вошла и сразу ушла. Я был подавлен.
После помолвки [Диана] не часто бывала во дворце, и только в мае, июне и июле 1981 года я начал видеться с ней каждый день, и у нас были эти замечательные долгие беседы. Она сказала мне, что ненавидела фотографии с помолвки и считала, что выглядит толстой, и тогда у нее началась булимия.
"Мы говорили обо всем. Она сказала, какой бесчувственной была семья; что у них не было эмоций, а принц Чарльз не обращал на нее никакого внимания, и был очень длинный список людей, которых она ненавидела.
"Она ненавидела леди Сьюзен Хасси и принцессу Анну. Она сказала мне, что ее мать была безжалостной женщиной и занималась саморекламой, но я знал, что это был всего лишь этап, поскольку на следующее утро она отправлялась со своей матерью за покупками, и ее мать ей очень помогала. Она даже утверждала , что королева не обращала на нее никакого внимания.
Но, честно говоря, Букингемский дворец - это рабочее место; это не то место, где у королевы есть бесконечные часы, чтобы проводить их в уютных беседах с леди Дианой за обедом. Я пытался объяснить ей как можно больше о Королевской семье. Я сказал, что они не ужасные люди, но они очень заняты и не вмешиваются в проблемные ситуации, поскольку у них нет на них времени.
Я думаю, Диане показалось странным, что королева не была там, наверху, с ней, сидела на краю ее кровати и болтала с ней о том, как прошел день. Я думаю, она искренне думала, что это произойдет.
"Когда королева была во дворце, любой из ее детей – и на том этапе в том числе и Диана – могли поужинать с Ее Величеством, когда захотят, и все, что им нужно было сделать, это позвонить пажу королевы и спросить: "Королева будет сегодня обедать, и если да, то с кем?" И ничего, если я приеду?" А потом паж отвечал: "У нее назначена встреча, и нет, это было бы неуместно"; или : "Она в одиночестве, и было бы прекрасно".
"Королеве нравилось, когда ее дети обедали с ней или ужинали, поскольку она часто бывала одна. Она была настолько гибкой, насколько могла.
"Я чувствовал, что это моя работа - объяснить Диане, что если она хочет поужинать с королевой или увидеть королеву, все, что ей нужно сделать, это позвонить пажу королевы и узнать ".
Она никогда не верила. Однако несколько лет спустя, когда брак рушился, Диана в отчаянии обратилась к своей свекрови. Она сидела в вестибюле для пажей рядом с гостиной королевы, ждала, пока выйдут посетители, а затем протискивалась внутрь, не дожидаясь объявления.
Часто в слезах она разглагольствовала о Чарльзе, говоря, что он ненавидит ее, и ругала свою мать, мачеху, свою сестру Джейн и её мужа Роберта Феллоуза, и всех остальных, кто ее расстроил. Виноваты все остальные: Диана настаивала, что ее преследуют и никто ее не понимает.
Королева стала бояться этих встреч. Ей никогда в жизни не приходилось сталкиваться с подобными вспышками гнева, и они оставляли её опустошенной, подавленной и сбитой с толку.
"Она просто тянула время", - сказал тогда член королевской семьи. Она выслушала то, что сказала Диана, "но никакого решения так и не было предложено".
Принц Чарльз, тем временем, был вынужден кричать по телефону на свою мать, пытаясь заставить ее понять глубину своего несчастья. Большая часть королевской семьи винила его в состоянии брака; если бы Чарльз был тверже в начале, думали они, многих последующих трудностей с Дианой можно было бы избежать.
Но принц был либо слишком сговорчив, либо слишком робок , либо – как утверждали многие из прислуги – слишком слаб, чтобы призвать свою жену к порядку. Излишне говорить, что в 1980-х годах понимание психических заболеваний было гораздо меньшим, чем сегодня.
Принцесса Маргарет чувствовала, что принцесса, которая с головой ушла в череду романов, выставляет своего мужа дураком. Королева-мать, со своей стороны, подозревала, что Диана неспособна сказать правду.
Как и его мать и бабушка, Чарльз ненавидел конфронтацию и сделал то, что обычно делал, когда сталкивался с кризисом, находящимся вне его непосредственного контроля: он отвернулся от него"
Продолжение, где появляется Камилла, следует...
